Даниэль Клугер - Мушкетер
Мушкетон молча выполнил распоряжение. Я велел ему отогнать лодку еще немного – так, чтобы с того места, где, как я подозревал, мог затаиться предводитель местных контрабандистов, из-за густого тумана нельзя было бы разглядеть моих подопечных. Выждав некоторое время, я велел всем забираться в лодку. Мы с Мушкетоном сели на весла.
В полной тишине, нарушаемой лишь негромкими всплесками весел, мы двигались по Дюрансу от одного укутанного туманом берега к другому. Белесая дымка скрадывала очертания, так что и г-н Лакедем, сидевший на носу, и г-жа Сюзанна, и Рашель, оказавшиеся на скамье передо мною, лишь угадывались неясными силуэтами. Размеренно погружая в речную волну весло, я испытывал странное чувство. Мне вспомнились рассказы отца Амвросия, учившего меня греческой литературе. Лета, через которую переправляет души угрюмый лодочник Харон, показалась мне вдруг похожей на туманный Дюранс. Несчастное же семейство Лакедем представилось этими душами, пораженными страхом перед грядущим.
Словно услышав мои мысли, Рашель сказала еле слышно:
– Как это похоже на преисподнюю… Мы оставили мир живых – и переправляемся сейчас туда, где уже ничего не будет…
– Вы оставили одну страну – и направляетесь в другую, – возразил я, несмотря на то что сказанное девушкой соответствовало моим ощущениям. – Вы уходите от опасностей, от предателей и врагов – к друзьям и, надеюсь, к безмятежной жизни.
Она не ответила. Вряд ли ее убедили мои слова. Я и сам не был уверен в сказанном.
Вновь над ночною рекою воцарилась тишина. Из-за густого тумана я не мог понять, далеко ли мы уже отошли от французского берега.
Неожиданно Мушкетон перестал грести и прислушался. Я последовал его примеру. Лодка продолжала медленно двигаться. Еще несколько мгновений – и днище зацепилось о камень, затем нос лодки мягко уткнулся в песчаный берег. Посудина Якопо остановилась.
Выбравшись на сушу, мы с Мушкетоном помогли покинуть лодку остальным. Затем мой слуга и Юго вытянули лодку и укрыли ее в прибрежных зарослях. После этого я сказал своим подопечным, молча окружившим меня:
– Здесь, на берегу, нужно будет соблюдать еще большую осторожность. Как я уже говорил, в окрестностях много солдат, испанских и савойских. Письмо, подписанное советником герцога, может послужить охранной грамотой. Но лучше бы нам вообще ни с кем не сталкиваться. Мы пойдем вдоль берега. Я – впереди, Мушкетон – позади. Постарайтесь идти как можно тише.
Между тем ночь уходила, и вместе с нею уходил туман. Мы прошли не более четверти пути, а уже совсем рассвело. Как ни странно, но теперь, когда нас не скрывали ни ночная темнота, ни речной туман, когда нас могли увидеть, я почувствовал себя куда бодрее и спокойнее. Нет, не Лету мы пересекли, а всего лишь границу. И не души сопровождал я, а измученных, бледных, но живых людей. И люди эти были очень дороги моему сердцу.
Вскоре мы добрались до города, который еще в Париже я определил конечной точкой нашей экспедиции. Когда мы подошли к воротам, он только пробуждался ото сна. Сонные солдаты в медных касках, стоявшие с внешней стороны, скользнули по нам ленивыми взглядами. Мы не привлекли их внимания – несмотря на то что, как мне казалось, являли собою живописную группу. Беспрепятственно пройдя по узким улицам, мы вышли на небольшую площадь перед приземистым собором, увенчанным фигурой ангела, держащего огромный крест. Здесь я наконец-то остановился и обратился к г-ну Лакедему – душ Баррушу:
– Ну вот, дон Карлуш, – и я сам удивился тому, как явственно дрожит от волнения мой голос, – мы прибыли во владения его высочества герцога Савойского, как я и обещал. Теперь вы, наверное, сможете занять пост финансового советника Карла-Эммануила. На свежей упряжке отсюда до Турина можно добраться за пять-шесть часов. Хотя я посоветовал бы вам поскорее перебраться в Рим. Там, под покровительством ваших влиятельных друзей, вы сможете не опасаться ни мести Жаиме душ Сантуша, ни инквизиции. А мне пора! К сожалению, здесь мы расстанемся. Меня ждет служба.
– Как, вы намерены вернуться в Париж? – Он посмотрел на меня, как на безумца. – Вы ослушались приказа всесильного кардинала – и так спокойно говорите о своем возвращении туда, где он, несомненно, отправит вас в Бастилию?!
– Я сказал, что мне приказано доставить вас в Барселону, – объяснил я. – И это – Барселона. Вернее, этот милый городок зовется Барселоннетой, маленькой Барселоной. Райский уголок! Ну же, господин Лакедем, пойдемте! На нас уже глазеют зеваки! Нужно найти место для ночлега, и, мне кажется, вот эта уютная гостиница вполне подойдет!
Г-н Лакедем отшатнулся:
– Но я же читал приказ! Там говорилось о Барселоне, а вовсе не… Вы осмелились сыграть с его преосвященством такую шутку?! – с ужасом вопросил он. – Вы понимаете, что он может сделать с вами, когда узнает?
Я пожал плечами и постарался улыбнуться как можно беспечнее – несмотря на то что у меня на душе скребли кошки.
– Ничего он не сделает! – ответил я. – Ничего. Не волнуйтесь, господин душ Барруш! Ведь я выполнил приказ в точности. Ну а география – у меня всегда были с ней проблемы. Но разве можно наказывать за это королевского гвардейца? – И я торжествующе расхохотался, весело подмигнув ростовщику. – Я же не школяр!
Он конечно же не разделил моего веселья.
– Поедемте с нами, – предложил он. – Поедемте, у его высочества найдется место для такого прекрасного солдата, как вы!
Я покачал головой:
– Нет, я присягал королю Франции, поступить на службу к другому монарху, значит, нарушить ее. Единственным достоянием дворянина является честь. Изменив присяге, я утрачу ее – и, значит, стану по-настоящему нищим. Презренным нищим, господин душ Барруш.
Вторую причину я ему не назвал. Я не стал напоминать, что смерть отца все еще остается неотомщенной. Дон Жаиме душ Сантуш, если мое представление об этом человеке было правильным, непременно разыщет меня – в Париже. И тогда я смогу сдержать слово, данное себе над могилой Авраама де Порту.
В глазах Лакедема – душ Барруша заблестели слезы. Он порывисто обнял меня. Я поспешил освободиться от его объятий. На нас уже уставились зеваки, – по счастью, в столь ранний час их пока что было немного.
– Мушкетон! – крикнул я. – Черт побери, что стоишь столбом? Проводи госпожу Сюзанну и ее дочь до гостиницы! Ты, кажется, хвастал, что бывал здесь несколько раз? Оставляю моих друзей твоим заботам, надеюсь, ты устроишь все должным образом. Ты говорил, что горожане не в ладу с законами, так что смотри! – Я погрозил моему слуге, смотревшему на все с привычной невозмутимостью. – А нам с вами, господин душ Барруш, нужно найти здешнего капитана.
Как оказалось, дом, в котором обретался начальник Барселоннетского гарнизона, находился здесь же, на площади. Подходя к нему, я подивился схожести этого здания с «отелем Бриссо» в Маржаке. Да и сама Барселоннета казалась близнецом французского приграничного городка.
Я бы не удивился, если б узнал, что все местные жители находятся в родстве со своими французскими соседями. Но вот то, что капитан Джузеппе Бриззи выглядел двойником Жозефа де Бриссо, было поразительно. Сходство это таилось не во внешности и даже не в имени, по сути представлявшем итальянский вариант имени французского капитана. И даже не в акценте, точь-в-точь копировавшем речь уроженца Маржака. Что-то более важное сближало этих достойных господ. Но долго размышлять над этим я не стал. Представившись капитану Бриззи и вызвав большое удивление тем, что на голову ему свалился гвардеец французского короля, я немедленно представил своего спутника. И конечно же озадачил его еще сильнее.
Впрочем, ознакомившись с письмом, которое г-н Лакедем вручил капитану, синьор немедленно успокоился. Окончательно вернула ему спокойствие герцогская печать. Морщины, набежавшие на его лоб, разгладились. Он с большим почтением поинтересовался у «синьора Лакедеми» его нуждами и, услышав о желании важного гостя как можно скорее прибыть в Турин, тотчас распорядился заложить карету. Посетовав на немногочисленность гарнизона, капитан Бриззи пообещал выделить в сопровождение двух своих солдат.
Со мной же он теперь обращался не без высокомерия. Видимо, в его глазах я превратился всего лишь в мальчика на побегушках – даром что камзол мой украшал вензель французского короля. Я старательно подыгрывал ему, всем своим видом изображая подневольного маленького человека. Такое поведение немедленно расположило его ко мне. Я же, насколько это было возможным, рассыпался в комплиментах выправке солдат и состоянию городских стен. Любезно простившись с Лакедемом – душ Баррушем, который пожелал немного отдохнуть перед дальней дорогой, синьор Бриззи поинтересовался, собираюсь ли я последовать в Турин вместе с синьором Лакедеми.
– Что вы, господин капитан! – ответил я, энергично махнув рукою. – Мне велено было сопроводить их до вашего чудесного города. Наверное, мои командиры хорошо знают, что на вас можно положиться, – и зачем им в таком случае давать лишнее поручение такому неопытному человеку, как я? Нет, господин капитан, я немедленно отправлюсь в обратный путь. Но, господин капитан, мне было также велено передать двести ливров человеку, который обеспечит этих важных господ всем необходимым в дорогу. И я хочу немедленно отсчитать вам деньги, чтобы, не дай Бог, не забыть об этом в дорожных хлопотах. – С этими словами я извлек из внутреннего кармана кошелек. Он изрядно похудел за время нашего путешествия, но все еще производил внушительное впечатление. Капитан вытаращил глаза и открыл рот. Ничего не сказав, он только крякнул, когда я деловито отсчитал ему названную сумму. Синьор Бриззи оторопело уставился на тускло поблескивавшие кругляшки с профилем его величества короля Франции. Я отступил на шаг от стола и замер. Капитан перевел взгляд на меня. Я видел, что он подсчитывает в уме, сколько же из двух сотен осядет в его кармане. Судя по выражению его лица, подсчеты произвели на него приятное впечатление. Он сказал озабоченно:
