Василий Панфилов - Кавалергард. Война ва-банк
Если в начале я переживал из-за проигранной битвы и своего пленения, то теперь понимаю — шансов у меня не было. Добрая половина войска — добровольцы из хороших семей, с детства привыкшие к оружие. Да и остальные мало им уступают. Достаточно сказать, что они рассматривают закончившуюся несколько лет назад войну с турками как „Славное время“, когда они хорошо развлеклись(!) и обогатились.
Я недаром горжусь предками-крестоносцами, они совершили немало славных подвигов и прославили наш род. Но эти венеды и есть крестоносцы — современные. Пусть их ведет не вера и они имеют огнестрельное оружие, но в остальном венеды — такие же неприхотливые, отважные и умелые воины, какими были крестоносцы несколько веков назад. Для них эта война — „Славное время“. Не сомневаюсь — Франция с честью выйдет из войны за Баварское Наследство, но так же не сомневаюсь, что с венедами придется считаться, даже если они проиграют».
Глава вторая
Среагировать на действия Померанского Фридрих с французами смог не сразу — все-таки большая часть их войск находилась поближе к австрийской территории, а то и вовсе, в Австрии. Соответственно, пока войска развернулись, пока дошли… Да венедские полководцы успели «подергать тигра за усы» — не вступая в сражения, а просто замедляя темп противника.
В общем, пока пруссаки подоспели, подоспели и кадровые части Померании. В гарнизонах остались лишь ополченцы — даже не второй, а третий сорт по меркам Европы. Но Рюген относился к ситуации достаточно спокойно: после внедрения соревнований и появлению жетонов-перстней победителям, средний уровень ополченцев резко скакнул вверх и теперь милиционер-венед в индивидуальном бою спокойно мог потягаться даже с французским ветераном. Благо, что солдат в европейских армиях «натаскивали» почти исключительно на работу в команде. Разумеется, в столкновении кадрового прусского пехотного батальона и батальона венедской милиции, у последней было мало шансов — если бы дело произошло в чистом поле. А вот в партизанской войне или в обороне ополченцы были как минимум не хуже[92].
Грифич весьма плодотворно воспользовался отсутствием серьезных войск противника и изрядно проредил мелкие гарнизоны. Около пяти тысяч убитых и почти втрое больше — пленных — без учета французов. Ну а поскольку в большей части столкновений численное преимущество венедских войск было многократным, то и потери были невелики — около трехсот человек убитыми и тяжелоранеными. Все-таки что ни говори, но прусская выучка дает о себе знать и даже «второсортные» гарнизонные войска могли «задать жару», есть только успевали засесть в укреплениях. Впрочем, «второсортными» их можно было назвать с большой натяжкой — в гарнизонах было много раненых и выздоравливающих солдат, а также давно ушедших на покой ветеранов, мобилизованных Фридрихом.
Неплохо было и с трофеями — все та же солонина, разнообразное зерно, сукно, военная амуниция, много кожи. Были и гражданские трофеи — солдаты вежливо, но непреклонно вычищали дома от спрятанных монет, ювелирных украшений, столового серебра и прочих ценных вещей. Это не слишком радовало Грифича, поскольку его войска действовали сейчас на территории, которая потенциально принадлежала Померании. Но «потенциально» — слишком расплывчатое понятие, да и нельзя было слишком туго «затягивать гайки». Как ни крути, а «славные обычаи» из серии «город на три дня»[93] были вполне актуальны. Как и насилие над женщинами. Так что аккуратный грабеж населения был меньшей из зол, а рисковать и запрещать своим войскам заниматься трофеями… На такое Грифич пойти не решался — не факт, что послушают. Правда, местные жители были рады уже отсутствию насилия…
В начале июня 1782 года, когда начались столкновения с основной массой пруссаков, от Павла пришло интересное письмо…
«Приветствую и желаю здравствовать. Рад, что пока столкновения в твою пользу и надеюсь, так будет продолжаться и дальше.
Скажу тебя честно — война в Европе меня порадовала. Грешно говорить такое, особенно если учесть, что ты участвуешь в ней. Но Австрия, схлестнувшая с Пруссией в ожесточенной борьбе — уже хорошо, как-никак они ослабляют друг-друга. Будем надеяться, что никто из них не выиграет. А совсем хорошо будет, если выиграешь ты.
Еще больше радует, что Франция, Англия и прочие серьезные Игроки сильно увязли в колониальных войнах и не смогут заметно помочь своим ставленникам.
У меня тоже все неплохо — закончил войну с Персией с небольшим прибытком. Землицы хорошей отхватил, да подданными прирос, да трофеев набрал. Теперь вот встал турецкий вопрос.
Сам знаешь, что в Стамбуле опять начали грезить войной — настолько, что даже тон нашей переписки сильно изменился. Так что война с ними неизбежна — и потому решил провести ее по своим правилам. В конце-концов, сколько можно ждать нападения и лишь затем отбиваться!
Вот спешу тебя обрадовать: буду воевать с турками. Почему обрадовать, ты и сам знаешь — мои войска снова окажутся поближе к Пруссии и тебе станет чуть легче, да и выручу в случае серьезных неприятностей. Хотя — именно серьезных, дипломатические осложнения мне к чему. Так что бряцать оружием буду, но переходить границу — вряд ли. Надеюсь, этого хватит, чтобы заставить Старого Фрица держать часть войск на границе со мной…
С Турцией намерен разобраться, пока англы с франками заняты Колониями и не могут серьезно повлиять на обстановку в наших краях. Думаю, что ты сможешь распорядиться полученной информацией.
Помимо письма, посылаю тебе три десятка молодых офицеров. Формально они уволились со службы и решили попытать счастья в Европе. Поскольку война с турками пока не началась — имеют право[94]. Пристрой их так, чтобы они смогли получить самый широкий опыт — пригодится. Куда — решай сам, неволить не буду.»
Мысленно вздохнув, Грифич поднял взгляд и сказал гонцу:
— Пойдемте знакомиться с остальными офицерами.
Вышел из шатра и направился к поднявшимся русским офицерам, нацепив на лицо самую любезную маску. Маску — потому что были они… как чемодан без ручки. В квалификации «командировочных», ну или «военных советников» он нисколько не сомневался, вот только подготовка у них была ДРУГАЯ. Если в начале формирования армии он ориентировался на русский опыт, то позже начал понемножку «прогрессорствовать». Нет, никакого «вундерваффе» он не изобрел… так, мелочи… Но мелочей этих понемножку набралось достаточно много, да плюс — местная специфика. В общем, девать офицеров было некуда, разве что приставить в качестве наблюдателей к разным частям. Об этом он и сообщил им, все с той же любезной, дружелюбной улыбкой.
— Но Ваше Величество! — Возмутился осанистый усач, — мы прибыли сюда воевать! Неужели наши знания как офицеров, ничего не стоят?!
— Ничего, — все так же любезно согласился Померанский. От такого заявления присутствующие несколько… удивились.
— Другие уставы, другие требования к офицерам и наконец — офицеров мне хватает.
— Гхм, — прокашлялся все тот же осанистый (так до сих пор и не представился, между прочим!), — Ваше Величество, но мы все тут — образованные люди из благородного сословия, с боевым опытом…
Фразу он не закончил, но интонации прямо обвиняли Грифича в глупости и разбазаривании ресурсов.
— Понимаете… эээ…
— Волоков Сергей Александрович, уволился в звании ротмистра, — наконец-то понял тот свою оплошность. Легкий кивок в ответ: дескать, запомнил. Тоже слегка хамовато, но в качестве «ответного жеста» вполне оправданно. Да и… сталкивался уже с «командировочными» из России — у многих есть привычка смотреть на Померании свысока, как на «младшего брата». Фактически так оно и есть, вот только они тут причем? Ладно Павел или сановники высокого ранга… Хотя последние как ведут себя безупречно: знают, как велика была роль «младшего брата» в российских реформах… А этих надо вовремя осадить. Мягко.
— Господа, — обратился он сразу ко всем русским офицерам, — понимаю ваше разочарование, но вы должны понять: император направил вас НАБЛЮДАТЬ. Проще говоря — смотреть и запоминать, ну а после в Генеральном Штабе сведения просмотрят и что-то в русской армии может измениться. А может быть — и нет.
Помолчал, вглядываясь в лица.
— По поводу же благородного сословия и образования… Понимаю, что вы привыкли к российским условиям, но здесь они другие! Едва ли не каждого четвертого в моих войсках можно причислить к благородному сословию, да и с образованием у большинства дела обстоят весьма неплохо.
На лицах «командировочных» начало появляться понимание и — растерянность. Грифич «добил»:
— Тем более, что я не могу обидеть кого-то из своих офицеров, снимая их с должности, дабы назначить на нее вас.
