Граф (СИ) - Злотников Роман Валерьевич

В Сусарах всё было нормально. Заводы работали довольно ритмично, пожирая огромное количество металла и угля и выдавая всю номенклатуру продукции. Впрочем, не совсем. Цеха, выпускавшие всякую бытовую мелочёвку — от печных плит, вьюшек и чугунных сковородок и до кос и мясорубок с примусами и керосинками, уже давно работали с неполной загрузкой. Потому что тот всплеск спроса, случившийся во время его выставок-экспедиций по рекам Германских княжеств, заставил резко их расширить. Но, поскольку после второй экспедиции их более не было — спрос там начал увядать. И от отсутствия рекламы, и потому, что подсуетились местные производители… Хотя до сих пор более половины продукции этих цехов всё равно отправлялось на экспорт. Но такая ситуация была уже давно и его присутствие на заводе ничего поделать с этим было не способно.

Пройдя по цехам и выслушав доклады руководителей, в которых ему мягко попеняли на то, что он со своим южным проектом совсем про них забыл, Данька добрался до лаборатории Клауса, который, несмотря на то, что давно уже был весьма богатым человеком и мог позволить себе личное поместье, продолжал жить в построенном ему ещё в те времена, когда он работал на бывшего майора, доме в Сусарах, с пристроенной к нему лабораторией. Впрочем, вот её он уже неоднократно перестраивал и расширял…

— Ну что — как успехи?- поинтересовался он у соратника и друга, войдя в лабораторию, в которую его проводил слуга. Клаус молча поднялся и, подойдя к стеллажу, аккуратно снял с него… последний раз виденную им только в своей прошлой жизни пластинку.

— Получилось⁈

Клаус усмехнулся.

— У меня получается всё, что ты мне описываешь. И я уже давно взял себе за правило не спрашивать, где ты это видел и откуда об этом знаешь…

Данька замер. Ну вот опять… Но Клаус продолжать не стал, а осторожно передал пластинку Даниилу диск и пояснил:

— Основа — шеллак. Пока звуковой дорожки хватает на два десятка проигрываний, но ребята стараются… Причём все. В том числе и те, кто разрабатывает технологию изготовления игл для этого твоего патефона,- он сделал паузу, а затем внезапно спросил:- Даниил, а что ты знаешь о дагеротипии?

Глава 6

— И это великое событие как для наших трёх государств, и так и для Европы в целом!- торжественно закончил свою речь Николай, после чего сделал шаг вперёд, одновременно откинув назад правую руку. Даниил, стоявший сразу за его спиной держа на подушечке красивые ножницы производства его заводов, тут же подсунул под руку государю свою подушечку. Российский император нащупал ножницы, ухватил их, поправил пальцы в кольцах и после чего второй рукой взялся за красную ленточку, привязанную к красивым столбикам, увитым лавровыми ветвями, образующими парадную арку, за которой возвышалось парадное крыльцо варшавского Русского вокзала. Именно к этому вокзалу сходились все три линии железных дорог, ведущих из Варшавы на Берлин, Вену и Москву. Линия на Петербург пока ещё достраивалась и к настоящему моменту была дотянута только до Ковно… Нет, чуть позже в Варшаве планировалось возвести ещё парочку вокзалов — Венский и Берлинский, а вот дорога до Санкт-Петербурга должна была приходить на этот же вокзал. Именно поэтому его, кстати, и назвали Русским, а не Московским. Но пока было сделано так — Данька, строивший все эти три дороги, как обычно экономил… Тем более, что основной трафик на всех трёх построенных дорогах ожидался в первую очередь грузовым, так что возможность перейти с одной ветки на другую не перегружая товар из вагона в вагон или, даже, из вагонов в возы, а потом снова в вагоны была куда важнее парочки красивых вокзалов.

Николай дважды щёлкнул ножницами, отрезая небольшой кусочек ленты, после чего с лёгким поклоном передал сей инструмент австрийскому императору Фердинанду. Тот со столь же лёгким поклоном принял их и тоже два раза щёлкнул, отрезая свой кусочек. А потом вернул ножницы Российскому императору. Николай развернулся в другую сторону и вручил ножницы только недавно вступившему на престол брату своей жены — королю Пруссии Фридриху Вильгельму IV…

Событие, собравшее здесь, в Варшаве аж три царствующих особы действительно было знаменательным. Впервые в мировой истории железные дороги вышли за пределы одной-единственной страны и соединили три крупных европейских государства — Российскую и Австрийскую империи и королевство Пруссия. Так что из столицы одной страны можно было доехать до другой всего за трое с небольшим суток. Немыслимо быстро по любым меркам! Даже морем через Штеттин на скоростном пароходе из Берлина до Питера выходило приблизительно за такой же срок — а ведь воспользоваться подобным пароходом могли себе позволить дай бог три-четыре десятка высших должностных лиц и членов царствующих фамилий в каждой стране, а по железной дороге обеспечить себе подобное перемещение теперь могли десятки, а то и сотни тысяч людей и миллионы пудов грузов в год! Что уж говорить про Вену, расположенную в глубине континента…

— Eine Minute, meine Herren! [34]- Карл Клаус, взмахнул руками, останавливая монархов, уже собравшихся двинутся вперёд, в то время как полненький пожилой француз с вьющейся шевелюрой принялся поспешно устанавливать напротив них деревянную треногу, увенчанную массивным деревянным ящиком с небольшим круглым бронзовым объективом.

— Was ist das? [35]- несколько недовольно осведомился Фердинанд.

— Das ist das fotografische Gerät von Dagger-Klaus. Es ermöglicht Ihnen, sofortige Bilder zu Machen [36],- с лёгкой усмешкой ответил Николай. Стоящий за ним Данька тихонько вздохнул. Да, конечно, они довольно далеко ушли от начальных опытов француза, когда для того чтобы сделать фотографическое изображение требовалась выдержка в целые минуты, а то и в десятки оных, отчего на одной из первых даггеротипий, сделанной французом всего около трёх с половиной лет назад — «Вид на бульвар дю Тампль в Париже», из всего сонма людей на многолюдном бульваре отобразился только чистильщик обуви со своим клиентом. Остальные части бульвара на снимке выглядели безлюдными… Но даже к настоящему моменту для фиксации изображения требовалось оставаться в неподвижности несколько секунд, окончание которых фиксировалось вспышкой магния, насыпанного на площадку крупного выгнутого высеребренного отражателя.

— Es scheint nicht so augenblicklich zu sein [37],- слегка скованно пошутил Фридрих Вильгельм IV. Он пока чувствовал себя в компании двух императоров не слишком в своей тарелке. И, похоже, считал, что его пригласили в столь именитую компанию только благодаря родственным связям с русским императорским домом… Впрочем, Николай не особенно старался развенчать подобные настроения.

Монархи двинулись вперёд, в здание вокзала, а Даниил сунул подушечку с ножницами подскочившему слуге и последовал за ними, энергичным жестом подозвав к себе Клауса. В то время как потный француз со своей бандурой последовал за властителями.

— Сколько фото уже сделали?

— Пока полторы дюжины,- ответил Карл.- Но сколько удачных — пока не готов ответить. Сам знаешь — технология ещё не совсем отработана…

Данька кивнул.

— Хорошо. Но со всех удачных надобно будет до начала торжественного обеда сделать минимум дюжину оттисков и вручить всем трём монархам и почётным гостям.

— Вместе с визиткой Русской императорской фотографической школы?- усмехнулся Клаус.

— Несомненно…- вернул ему усмешку бывший майор.

О дагеротипии Даниил знал не слишком много — по существу только то, что она была одной из наиболее успешных предтечей фотографии… Так что после разговора с Клаусом было решено обратиться к самому Дагеру.

Француз оказался весьма самовлюблённым типом… настолько, что он, даже, воспользовавшись затруднительным положением сына своего партнёра Нисефора Ньепса убедил того взамен на некоторую сумму денег отказаться от отстаивания приоритета своего отца и признать его исключительно за самим Луи Дагером. Так что, после выяснения всех этих деталей, Данька решил, что легче всего будет перетянуть француза в Россию и, для начала, перенять уже накопленный им опыт. Тем более, что Клаус совершенно не собирался оспаривать первенство Дагера в изобретении дагеротипии, зато был абсолютно уверен, что с помощью знаний Даниила (в наличии которых он, отчего-то, не сомневался) сумеет сильно продвинуть технологию фото-графирования и, в конце концов, откусить большую долю только образующегося, но очень перспективного рынка. В конце концов, фотография — в первую очередь химическая технология, и её расходники именно что продукт химической промышленности. А у него — Карла Клауса, под рукой имеется самый крупный в Европе на данный момент химический концерн, производящий как вполне привычную химическую продукцию типа той же соды, поташа, глицерина и некоторых других соединений, так и совершенно уникальную и дико востребованную, типа резины и ацетилсалициловой кислоты. Потому как последняя в глазах современных врачей заняла место легендарной «панацеи». А всё потому что оказалась способна лечить лихорадку, снимать боль, том числе самую неприятную — головную, понижать давление, не требуя привычного всем врачам, но довольно болезненного для пациента вскрытия вен, работать как жаропонижающее, разжижать кровь, успокаивать воспаления… а может и что-то ещё. Потому что исследования этого продукта охваченными энтузиазмом медиками пока ещё продолжались. Представьте каким спросом пользовался этот продукт… Ну и кто в таком случае способен будет с ним конкурировать? Так что приглашение Дагера они с Клаусом посчитали вполне разумным. Карл выделил деньги, а Даниил добился от императора учреждения должности придворного фотографа, после чего во Францию был отправлен специальный нарочный крайне представительного вида… и спустя всего месяц после этого Луи Дагер уже обустраивался в своих апартаментах в здании Малого Эрмитажа. Ибо несмотря на то, что французу была положена весьма солидная пожизненная пенсия от французского правительства, на предложение стать «личным фотографом русского императора» с ещё более солидной зарплатой он согласился не то что с охотой, а с восторгом. Потому что это не только деньги, но и статус!