Коллектив авторов - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА VI
Подслеповатая старушка, добровольный голубиный шеф-повар, не поняв, что произошло, стала с воплями «гуля-гуля-гуля-гуля» и причитаниями типа «кушай-кушай-кушай-кушай» подбрасывать ему хлебушек, отщипывая кусочки от буханки. Съев очередную пригоршню хлеба, гость быстро осмотрел бабку и, оценив ситуацию, взлетел и вырвал у нее из рук остаток буханки. Оттащив ее подальше – на клумбу с большими красными цветами, он устроил там пиршество, в мгновение ока разорвал и проглотил хлеб и вернулся к своей ветхозаветной бабке, оставив вытоптанной поляну, покрытую раздавленными мясистыми стеблями и лепестками цветов.
Так как новый осмотр бабки ничего не дал, «голубок» принялся за ее ботинок, и причем так рьяно, что носок ботинка мгновенно исчез, и бабка с воплями помчалась в сторону Александрийского театра, вызывая восторг и шумное одобрение прыщавых балбесов, постоянно обретавшихся в этом садике, и женщин инстинктивного поведения, фланирующих в поисках какой-никакой клиентуры.
Откуда-то появились еще четыре аномальных голубя, видимо, приятели нашего хулигана, и принялись за клумбу, в течение нескольких минут съев и растоптав ее содержимое. Никого из отдыхавших на скамейках не удивили размеры голубей, но поведение их, конечно, было замечено и возмутило многих, особенно пожилых. Убеленные сединами указывали на них палками и зонтиками и громко осуждали, увязывая это почему-то со своими былыми заслугами.
Мне трудно вспоминать об этом времени, но я должен написать вам, чтобы исповедью облегчить душу.
Над головой кричащего господина появился комар величиной с мой портфель. Его, видимо, привлекло сильное тепловое излучение головы праведника. Комар покружил над его лысиной и мирно присел. Пока он приводил себя в порядок, я смог его разглядеть. Туловище и конечности насекомого были покрыты длинными, редкими волосками в желтоватых росинках ядовитых испарений. Комар был настроен весьма миролюбиво, но, так как праведник не унимался, бешено тряс головой и размахивал руками, животное неожиданно заинтересовалось тем, на чем оно сидело, и, любопытно покручивая головой, как воробей перед тем, как клюнуть семечко, стало почесывать лапками свое гигантское, толщиной с карандаш, острое жало. Потом деловито усевшись, тщательно нацелилось жалом на середину блестящей, круглой лысины, напоминая при этом бурильную установку, и стало медленно вводить жало в голову. Брызнула кровь, и жуткий вой пенсионера наполнил садик. Зрители с любопытством наблюдали еще одну убегающую за занавес фигуру, а испуганное насекомое обиженно заметалось между листьями деревьев.
Что бы это могло значить? – размышлял я по пути домой. Соседи по общественному транспорту рассказывали в это время друг другу о том, что в связи с необыкновенной солнечной активностью появилось множество мутантов – животных огромного размера.
Позже я узнал, что в метро развелись гигантские неуловимые пауки, которые выскакивали из туннеля, рассматривали толпы суетящихся людей, переглядывались, показывали что-то друг другу мохнатыми лапами и дико хохотали. При попытке поймать их с поезда уносились по потолку и стенам – с воем и хохотом – и исчезали в бесконечно разветвляющихся тоннелях метрополитена. Стены туннелей и станций еще долгое время реверберировали после их криков и многократным эхом отдавали назад рокот и гудение неуловимого паучиного племени.
Пауки выглядели веселыми. Где они жили и чем питались – неизвестно, но они производили впечатление счастливых животных. Однажды рано утром группа работников метро застала семью гигантских пауков, пестующих своих малышей. Взрослые пауки тут же собрали свои сети, спрятались в туннель и начали с восторгом рассматривать пришедших, а их маленькие детки покатывались от смеха, из их глаз текли слезы, а некоторые из малышей описались.
Наибольший интерес у пауков вызывали столпотворения в часы пик. Они следили за толпами, атакующими вагоны метро, – так, как следят за спортивными состязаниями. Кричали, улюлюкали, вращали трещотки и, засунув когти передних лап в морщинистые рты, издавали пронзительный свист. Интерес их к работе метрополитена в эти часы был огромен. Иногда они залезали на поезда, в окнах появлялись их мохнатые лапы, а потом и счастливые хохочущие рожи. Пауки облепляли буквально все потолки, светильники, люстры, стены и колонны и расходились только тогда, когда в поездах становилось свободно. Часть из них уходила своим ходом явно нехотя, часть – плюхалась на крыши поездов и разъезжалась по им одним только ведомым маршрутам.
Большой интерес вызывали у пауков также и пьяные. Животные устраивали хоровод вокруг захмелевшего гуляки, горланили и кружили его, одобрительно кричали при каждом его падении. Любимым их развлечением было снять штаны с мертвецки пьяного и положить его, полуголого, спать на собственную одежду.
В газетах того времени писали об удивительных случаях мутации. Западная публика была, по-видимому, заинтригована и скандализирована.
Из Лох-Несса, наконец, вышло давно разыскиваемое чудовище с многочисленным потомством. Экзотическое семейство расположилось загорать на самом фешенебельном пляже, помяв и раскидав его легкие постройки, открыло солнцу свои бледные животы и принялось истерически хохотать и плакать. Записи их голосов, сделанные отважными журналистами, разошлись миллионными тиражами и завоевали дискотеки того времени.
В жарких странах появились полупудовые жуки, летающие с воем и скоростью ракетных снарядов и разбивающие по своей глупости окна и глиняные стены. Неугомонные мальчишки разыскивали ползающих жуков, переворачивали их палками и избивали, ломая хитиновые ножки и надкрылья. На новой пище процветали крупные пернатые, волки, шакалы и другая неприхотливая лесная братия.
Вновь откуда-то появились исчезнувшие было могучие красные волки. Сообщалось, что ожидается миграция на север африканских слонов и буйволов, среди которых появились большие семьи волосатых животных с сильно развитыми бивнями, а также волосатых быков, напоминающих бизонов внешностью, но далеко не нравом – резвых, буйных и агрессивных.
Из Японии и Китая приходили сказочные сообщения, воскрешающие древний фольклор об огненной мыши – диковинном звере величиной с теленка, живущем в огне и горячих озерах кратеров, с температурой тела, по предположению восточных ученых, около восьмидесяти градусов и необыкновенно красивой красно-синей длинной шерстью, которую можно чистить огненной струей. Зверь этот обладал якобы необыкновенной подвижностью и был практически неуязвим для самых грозных представителей фауны этих стран.
Отечественные газеты давали осторожные комментарии этих событий, подчеркивая недостоверный и преувеличенный характер большинства зарубежных сообщений. Ученые призывали осторожно и вдумчиво изучать отдельные факты. Полемические страницы «Литературной газеты» будоражили публику названиями «Взрыв природы», «Бунт животных», «Цивилизации придется потесниться». Картина необычных изменений природы сравнивалась с нашествием варваров на Рим. Все чаще стали появляться картины с изображением львов, отдыхающих между античными колоннами.
Несмотря на призывы к спокойствию и уверения печати о том, что ничего существенно нового не происходит, в нашей северной столице любой горожанин мог наблюдать необычные изменения. Откуда-то на улицах стали появляться большие стаи беспризорных животных, в основном собак, в обществе которых почему-то часто встречались и группы кошек, занимавших, видимо, определенное место в этих семьях. В стаях было много очень крупных особей, особенно поражали величиной коты. Стаи вели себя необычно. Несмотря на естественную осторожность беспризорных животных, в их поведении было что-то принципиально новое. Они зорко и осмысленно осматривали окружающих, двигались стремительно и напоминали хорошо организованный военный отряд, неожиданно появляющийся и так же быстро исчезающий. Вскоре выяснился и способ их существования – разбойные нападения на магазины, продовольственные базы и склады, как бы заранее подготовленные, дерзкие и молниеносные. Они, кстати, стали главными врагами голубей, о которых я вам писал. Отдыхали они в пригородах и на обширных пустырях районов новостроек. Обыватель спокойно относился к этим нашествиям, ощущая, видимо, свою безопасность. Бродяги не нападали на горожан. Бывали случаи, когда они останавливали и окружали одиночных прохожих, – это случалось, как правило, поздно ночью при жирном свете фонарей – обнюхивали и осматривали, без особого, впрочем, интереса, и, поочередно побрызгав на объект своего изучения, уходили. Если в стае были кошки, то последние проявляли меньше заинтересованности в обследовании подвернувшейся под руки – под лапы? – человеческой особи и предпочитали держаться в стороне. Поведение животных было настолько спокойным, что не вызывало страха и раздражения и лишь в некоторых случаях становилось причиной недолгого удивления с примесью легкого конфуза случайных свидетелей.
