Александр Абрамов - Ной и его сыновья
Иафет спокойно подобрал упавший кусок мяса, отряхнул и отправил его в рот.
Повторил:
— Это вкусно.
Смотритель наблюдал за всем с тщательно скрываемым интересом. Хранитель Времени Гай, шумер, сын шумеров, не мог не разделить ужас шумера Ноя: воспитание, привычки, стойкий менталитет — все должно было противиться случившемуся. Что ж, выражение скорби на лице Гая вполне тому соответствовало. Но Смотритель-то знал, что случившееся должно было случиться — рано или поздно. Случилось рано. Вовремя. Изменившийся человеческий метаболизм, требовавший интенсивной белковой подпитки, проявил себя…
(не по Мифу, но по логичной истории развития человечества — после Потопа. А что там было до Потопа — никто, кроме Смотрителя, не ведает)…
не отдающий себе отчета в собственных действиях Иафет, ведомый инстинктом выживания, преступил незыблемые шумерские моральные нормы и сделал то, о чем никто из его соплеменников не помышлял даже в самых грешных и мрачных раздумьях: убить кого-либо, кроме орка, было немыслимо. Но разум, ведомый инстинктом, сильнее любой морали. Как беременная женщина, сама себе удивляясь, грызет кусок мела, заедает его соленым огурцом, а потом выпивает апельсиновый сок, восполняя таким образом пробелы во внутренней периодической таблице элементов, так же и Иафет сделал то, что приказал ему его организм, вставший перед выбором: либо употребить белок и нарушить нравственные законы, либо умереть от истощения.
Выбор не просто логичен, но — разумен.
Вегетарианство, доставшееся послепотопному человечеству как рудимент допотопного…
(опять-таки лишь Смотрителю это известно)…
вот уже несколько тысячелетий держит свою невеликую нишу, которая не уменьшается, но и не растет.
По аналогии с иными понятиями: вегетарианское меньшинство…
Да простят Смотрителя за терминологию остальные меньшинства.
* * *Шум поднялся неслабый.
Все семейство накинулось на Иафета…
(старавшегося быть хладнокровным, надо отдать ему, вообще-то склонному к истерике, должное)…
с бессмысленными криками и конкретно сформулированными обвинениями. «Мясоед» защищался, как мог, тихо и с достоинством гонимого отвечая, что совершил свой поступок обдуманно, что тот принес ему облегчение и что ничья смерть во имя принципов не поможет той великой миссии (именно так!), которая выпала (и не иначе!) на долю Ноя и его семьи. А поэтому каждый должен суметь переступить через себя и присоединиться к трапезе. Немедленно. Ибо, взявши оружие, шумер должен применить его, а не бездарно раздумывать. Это — традиция.
Но толковые и, главное, спокойные аргументы Иафета заводили всех еще больше. Когда дело дошло до предложений насильственного изгнания «безумца» из дома, вмешался доселе молчавший Смотритель:
— Постойте!
Историю нужно было спасать: Иафета могли запросто убить — не прямо, так косвенно: долго ли протянет он один, вне семьи? Ирония в том, что так или иначе, но всем придется отведать мяса и впоследствии поедать его регулярно и помногу, и Иафет, конечно, будет понят и прощен. Но доживет ли он до понимания и прощения?..
— Ты с ним заодно? — Ной со злым интересом смотрел на Хранителя Времени.
— Мы все с ним будем заодно. Скоро. Одни раньше, другие позже. Не горячитесь. Просто поймите и примите содеянное Иафетом, хотя, понимаю, сказать легче, чем совершить поступок.
— Принять? — усмехнулся Ной. — Но как это можно сделать?
— Как я. Иафет, дай-ка попробовать мясо. Ты говорил: это вкусно…
Смотритель принял из его рук плохо прожаренный кусок мяса, откусил немного, пожевал, проглотил.
— Ты прав. Неплохо. Только надо бы посолить.
— Вы оба сошли с ума, — спокойно сказал Ной.
— Ты меня спрашивал. Ной, что я чувствую во Времени. Отвечаю: мы скоро перестанем ужасаться тому, что убиваем и едим животных. Наши тела требуют плоти, и мы ничего не сможем с этим поделать. Таков новый мир. И он — наш.
— Вы оба сошли с ума… — только и повторил Ной.
В ту ночь страсти улеглись.
Еще несколько дней на Гая и Иафета все смотрели как на больных, и даже питались отдельно от них. Тем не менее нормально общаясь в быту.
Потом не выдержал Сим и тайком попробовал жареного мяса — тоже ночью.
Ной уже даже ничего не сказал. Видно, сам был близок к тому же, но пока держался. За Симом «согрешили» женщины: они к тому же нашли способ, как на огне приготовить мясо — мяте, сочнее, вкуснее. Хам и Ной продолжали крепиться, но однажды и Хам, сказав: «Извини, отец», — отведал «запретное». Ему понравилось, и Ной остался в одиночестве.
Так было до тех пор, пока он, как-то раз, подняв нетяжелое бревнышко, просто-напросто не грохнулся в обморок — от истощения. Пришлось подчиниться здравому смыслу. И, громогласно клянясь, что поступает так только ради здоровья и что никогда не будет впредь даже близко подходить к мясу, Ной таки присоединился к рядам «мясоедов». Естественно, что потом он из этих рядов и не выпадал, потому что стало очевидным: хроническое утомление потихоньку сменялось привычной выносливостью.
Смотритель спрашивал себя: нужен ли он здесь? Не пора ли уходить?
И отвечал себе: нет, еще не пора.
Хотя жизнь шумеров развивалась сама по себе, Смотритель оставался рядом — свидетелем.
12
Со временем «дорога*, которую все же проложили до самого подножия горы…
(точнее, прокатали — камнями)…
высохла, и по ней стало можно безопасно и даже довольно комфортно спускаться вниз, в долину, продолжавшую потихоньку «озеленяться».
Природа оживала после шока, причиненного ей Потопом, восстанавливалась, как могла…
(а могла, как очевидно, активно и зримо)…
используя все свои хитрости. Обилие влажного перегноя стало мощной подкормкой для новых деревьев, кустарников и травы. Кое-где появились даже цветы.
Смотритель не очень понимал, какое время года образовалось на обновленной Земле, да и она сама, похоже, не разобралась толком. Всезнающий сотрудник Службы Времени, к своему стыду, столкнулся с тем, что не ведает, как по Солнцу, по луне, по звездам, по насекомым, летающим в обилии, по чему там еще — определить сезон. По всему выходило, что первой в очередь вечносменяющихся времен года встала весна: уж больно весело все вокруг зацветало и распускалось. О насекомых над головой уже сказано, а еще и под ногами шустро ползали какие-то жуки, в небе щебетали птицы — словом, жизнь именно началась. Как и положено весной. Смотритель, выражаясь просто, радовался. Но радовался в нем лишь простой человек…
(шумер или не шумер — происхождение рода к радости отношения не имеет)…
наслаждающийся чистотой…
(в буквальном смысле слова)…
первозданной природы, а «сложноподчиненный» работник «сложносочиненной» структуры, наоборот, не находил себе места, ибо все ближе подступала пора решать: когда же и впрямь заканчивать миссию?
Материал для отчета имелся в изобилии, правда, весь — в голове, но не впервой было работать без запоминающих устройств. Объекты наблюдения…
(читай: Ной и его семья, а также звери, насекомые, пресмыкающиеся и проч.)…
вступают в стабильную стадию существования, больше никаких кардинальных перемен в их жизни не предвидится — ну, по крайней мере таких, для которых потребен Смотритель. Это уже не Миф, это — история Земли и ее человечества.
Все было за то, чтобы начинать потихоньку сворачиваться. Хотя что сворачивать-то? Все «свернул» Потоп, Смотритель уйдет налегке, нужно только понять — как и когда.
Однажды ночью — по-тихому?
Не дело. Пятно (или пятнышко) в Мифе остаться может; слишком много свидетелей, Хранителя Времени просто так не забудут.
Несчастный случай?
Тоже не подходит. По той же причине. О нем будут долго скорбеть и еще, чего доброго, увековечат как-нибудь. Да Я хватит с него «правдоподобных» ударов головой о самодвижущиеся предметы, на сей раз удача может и не улыбнуться — переборщит еще чего доброго с натурализмом и помрет взаправду. Не хотелось бы.
Ментокоррекции? Хороший метод, варварский немного, но эффективный, в Службе его любят с тех самых пор…
(а лет тому уже — более ста)…
как он был разработан и отработан…
(один из хрестоматийных примеров его применения — проект «Миф о Шекспире», осуществленный как раз лет сто назад, когда Служба Времени была именно службой, и никакие коммерческие интересы вроде «Look past» над ней еще не довлели. Ментокоррекция объекта коллегой Смотрителя была проведена тогда безукоризненно и без каких-либо последствий для Мифа)…
любят и корректируют часто и (тоже часто) бездумно… Можно было бы и его использовать, но и здесь сеть сложности непреодолимые. Во-первых, Смотритель сам — не большой мастак творить такие штуки, что-то он сам может, но по-серьезному нужна помощь более продвинутых сотрудников, а во-вторых, нет никакой возможности вызвать этих сотрудников в «поле»: аппаратуры-то не осталось. Есть только аварийный эвакуатор, вживленный в тело, и — больше ничего.
