Валерий Белоусов - Раскинулось море широко
…«Павел Карлович, разрешите?»
«Слушаю Вас, Владимир Павлович… и что это за китайские церемонии? Мы на войне…»
Лейтенант Родзянко переступил порог капитанской каюты… Тундерман Первый сидел, уперев локти в полированную столешницу, и на его лице явно читалось умиротворение… а что бы и не быть командиру успокоенным? Уголь как догрузят – хоть назад в Одессу возвращайся! Вода котельная есть, провизию свежую погрузили, одного тяжелораненого отправили в сайгонскую монастырскую больницу, остальным оказана квалифицированная помощь…
«Я вот тут у туземцев газетку прикупил… ну, по-французски я не очень, но понять можно! Le rйfrigйrateur „la Bretagne“… Part par le vol pour Yokohama… с одной стороны, идут в Японию, а с другой стороны – вроде они нам союзники…»
«С-С-С-Союзники?! Мать их дохлым осьминогом через задний полуклюз! Я им покажу союзничество, я им покажу Йокогаму! В рот их через левую ноздрю!»
… В начале двадцатого века компания «Мидетерран Маритим» заказала целую серию быстроходных судов-рефрижераторов, носящих имена сельскохозяйственных провинций:Аквитания, Бургундия, Верхняя Нормандия, Иль-де-Франс, Лангедок – Руссильон, Лимузен… дело было новое, однако сулило немалые выгоды. Например, перевозка баранины из Австралии, бананов из Панамы, ананасов из Сиама… Учитывая характер груза – который необходимо было незамедлительно доставить по назначению, что предусматривало высокую скорость и хорошую мореходность – это были весьма любопытные конструкции…
Например, на полубаке и надстройке каждого такого судна были выстроены усиления для установки артиллерийских орудий, а наиболее уязвимые части корпуса – в частности, котельные и машинное отделения – получили конструктивную защиту. Для хранения боеприпасов в непосредственной близости от усилений под пушки были предусмотрены специальные складские помещения, в случае конверсии в боевой корабль переоборудовавшиеся в артпогреба. Кроме того, в конструкции нового парохода имелись новации, хоть напрямую и не связанные с его потенциальным военным назначением, но весьма полезные при конверсии во вспомогательный крейсер. К таковым относились, в частности, наличие разветвленной телефонной сети, обеспечивающей хорошую связь между мостиком и большинством постов по всему судну, оборудованная по последнему слову техники радиорубка, имевшая, к слову, 4-миллиметровые стальные стенки и крышу, а также – само собой, весьма объемные холодильники, которые могли обеспечить экипаж вспомогательного крейсера качественным продовольствием в течение многих месяцев.
«Бретань» была как раз из их числа…
… На «Херсоне», после выхода из гавани Сайгона, продолжалась тщательная подготовка к встрече с первым клиентом… атака «Хиросимы-мару», честно говоря, носила характер импровизации! Здесь же – Тундерман Первый не собирался рисковать…
Отделка и лишние предметы интерьера, особенно деревянные, способные стать пищей для огня, были безжалостно сняты и даже выломаны кое-где, и перенесены в трюмы. Те элементы декора, которые невозможно было демонтировать, укутывались подушками и матрацами. Все иллюминаторы и окна были снабжены шторами затемнения. Большие окна в общественных помещениях лайнера и стеклянные панно в салонах пришлось забить деревянными щитами. По всему судну (теперь уже – боевому кораблю) были расставлены большие ведра с песком для тушения пожаров.
Купленную пушку установили на подпалубном усилении таким образом, что орудие получило сектор обстрела около 180 градусов (по 90 градусов на каждый борт), рядом были смонтированы кранцы первых выстрелов. На обоих крыльях мостика установили по креплению для митральез – не стрелять же каждый раз с руки!. На прогулочной палубе были оборудованы стрелковые ячейки. Переборки в тех местах, где они могли подвергнуться воздействию неприятельского огня, были оббиты матрацами и коврами, обеспечивавшими неплохую защиту от пулевых рикошетов и вторичных осколков. Импровизированная «матрацная броня» в несколько слоев защищала ходовой мостик и бывшую курительную комнату первого класса, где уже был развернут лазарет на двадцать коек с операционной.
Кроме того, команда во главе со старшим механиком превратила «Грандъ-Салонъ» лайнера в огромный угольный бункер, куда в быстром темпе можно было бы сгрузить уголь с захваченного транспорта, после чего топливо сквозь вновь прорезанные лацпорты можно было бы за короткое время ссыпать в основные бункеры, находившиеся непосредственно под полом палубы.
Все эти приготовления были проведены в течение ночи и, больше того, с соблюдением секретности – если бы для стороннего наблюдателя стала ясна суть военных приготовлений на борту «Херсона», то о них было бы незамедлительно доложено британским боевым кораблям, патрулировавшим подходы к Сайгону.
А уж те – не преминули бы сообщить своим союзникам – японцам…
Под утро разразилась жуткая гроза с продолжительным ливнем. Судя по всему, большинство военно-морских агентов, непривычных к длительной полной невзгод службе под открытым небом, поспешило в естественные укрытия. В разгар грозы Тундерман Первый как ни в чем не бывало вызвал буксиры, которые в 8 часов утра вывели «Херсон» на фарватер и развернули его в сторону океана. Лайнер двинулся вниз по реке Сайгон…
…«Без конво-о-о – я выломлюсь на штра-а-ассе,
В непоня-я-я-ятке маякнет бульвар,
Ночь нишкнет, как жулик на ата-а-асе,
И звезда с звездою трет базар!»
«Не, я не поняла, ну шо ты всё время с меня ржёшь, как конь? Ништяк ведь песня, скажи? Гейне написал… кантор из кладбищенской синагоги! Ну вот, опять ты смеёшься! Над кем, надо мной? Вот тебе, вот, не смей зубы скалить – вырву! Щас как дам бо-о-ольно! Мхмхм…
И вообще. Хватит уже лизаться. Мине с тобой надо серьёзно поговорить. Вот сядь сюдой.
И скажи мне, кореш, чего ради ты лазил на японский пароход? Ты што – солдат? Ты – простой кочегар, твоя работа печку топить… тебе за это отдельно заплатили?»
«Видишь ли, Лена…»
«Не вижу в упор. Я поняла бы – ежели ты с этого чегой-то поимел! А так, кроме геморроя, как я смекаю – у тебя опять ништо?»
«Лена, я тебе не ведомый оханник, как на работу, так у него и кол в боку! Если аврал – по низам хорониться не буду…»
«Это я прекрасно понимаю. Но зачем во время прошлого кипежа ты быстрее визгу сам себе жопу рвать помчался?»
«Ну как тебе объяснить…»
«А ты попробуй, я не дура, постараюсь понять…»
«Понимаешь, всё равно ведь кто-то должен был у котлов на японском судне стоять – чтобы его разогнать посильнее… и если не я – то кто? У нас в смене – мужики всё больше семейные, детные… сломят башку – детишки по миру пойдут, кому они нужны… а я человек вольный, плакать обо мне некому…»
«Не страшно было?»
«Честно говоря… страшновато! Особенно когда после удара мгновенно свет погас, а угли – вылетели как картечь, из зева топки, словно из огромного пушечного дула, огненными сверкающими брызгами… думал, либо сгорю, либо утону, как крыса! Спасибо, старпом пиронафтовые фонари дал, а на всех трапах заранее боцман белые стрелки нарисовал, куда бежать… на палубу выскочил, думаю, всё, спасся! А там визг, пули свистят, по железу рикошетят… кто первые выскочили, уже лежат, тельняшки у них кровью набухают… весело было, да.»
«Ну и зачем это тебе было нужно?»
«Есть такое слово – должен.»
«Кому и сколько?»
«Себе. Понимаешь, Лена, если у меня есть что-то вот тут, и тут, и я не полная скотина… я должен жить и если надо, умереть как человек, а не как тля дрожащая… трудно? Страшно? А другим – не страшно? Чем я лучше их? Всё равно – хочешь не хочешь, а некоторые вещи делать всё одно придётся… и перекладывать свой крест на другого – это не для меня…»
«М-да… дурак ты, право слово… умные вот так говорят – умри ты сегодня, а я завтра! Как мой милый котик говаривал, мразь такая…
А ты ничо… духовитый вроде! Вот мой братик тебя бы понял… он на Одесском кичмане загорал, а новый полицмейстер пожаловал, и стал требовать, чтоб блатные перед ним вставали, и картузы скидывали… а братец мой взял, и мошонку свою к нарам гвоздём приколотил…»
«А картуз – к черепу?»
«Тьфу на тебя! Иди сюда, горе моё… чего-то скажу, на ушко… мрмрмрмр…»
…«Пароход „Бретань“! Приказываю немедленно остановиться!»
«Павел Карлович, француз увеличивает скорость!»
«Ясно вижу! Вон, бурунище какой под штевнем вырос… Радист!»
«Есть радист!»
«Что там в эфире?»
«Непрерывно сигнализирует, клером – мол, меня преследует пиратское судно!»
«Он что, слепой – где у нас „Весёлый Роджер“? Ну, я ему дам – пиратское… Владимир Павлович, как Ваши эксперименты с салютными зарядами?»
«Изрядно! Да, можно и пальнуть!»
«Давайте, голубчик, с Богом!»
Лязгнул поршневой затвор – и в казённик сначала поместили купленные в Сайгоне китайские новогодние шутихи, крепко забили пыжом – а потом дослали один из шелковых пороховых картузов (к каждому выстрелу – прилагался целый набор зарядов, от одного до четырёх, на выбор – для сбережения ствола).
