Михаил Восленский - Номенклатура
При Сталине партия продолжала численно увеличиваться, хотя все еще оставалась элитарной. Она по-прежнему была помощницей и резервом пополнения правящего класса, но по мере укрепления власти номенклатуры и ее обособления от общества связь между нею и партией заметно слабела.
После Сталина, с дальнейшим раздуванием численности партии и с прогрессирующим окостенением господствующего класса, разница между главной и вспомогательной элитами еще больше возросла. Массовая, многомиллионная теперь партия все больше стала играть роль не помощницы, а служанки номенклатуры.
Конечно, грань эта зыбкая. Как и прежде, партия находится на стороне класса номенклатуры, а не подчиненного ему народа. Однако, если взять категории нацистского концлагеря, роль эта все больше напоминает роль капо, а не нижних эсэсовских чинов: хотя в надежде на подачки и на благоволение начальства лагерные капо послушно выполняли любые приказы хозяев, они все-таки сами оставались заключенными, между ними и эсэсовцами пролегала пропасть.
Итак, процесс, проявляющийся в непомерном численном росте КПСС, – это продолжение длящегося уже десятилетиями социального раздвижения слоев советского общества. Господствующий класс номенклатуры все больше обособляется, разрыв между ним и партией растет, и партия оказывается частью народа.
Хотя она и выполняет приказы номенклатуры с большей готовностью и менее угрюмо, чем весь народ, неверно было бы игнорировать сдвиг в ее сознании. Партийцы конца 20-х – начала 30-х годов были еще почти такими же убежденными, как коммунисты в капиталистических странах. Теперешние же члены КПСС если в чем-нибудь и убеждены, то только в том, что они вынуждены официально произносить заведомую ложь. Настроение отчужденности от номенклатуры перешло в партийные массы через отшлифованную ежовщиной грань цинизма и перерастает в постоянную, хотя и подспудную неприязнь к номенклатурным хозяевам. Любая неудача номенклатуры вызывает ныне среди членов партии ощутимое чувство удовлетворения. Это неосознанное настроение пораженчества – важная черта современного состояния КПСС.
Такое настроение – не случайность, а прямое следствие процесса раздвижения слоев советского общества. Непосредственно оно вызвано характером отношений между номенклатурой и партийной массой.
Поставим вопрос: зачем, собственно, нужна партии номенклатура?
Бард реальностей современной советской эпохи Галич отвечал прозрачным иносказанием:
Собаки бывают дуры,
И кошки бывают дуры,
И им по этой причине
Нельзя без номенклатуры.
В действительности дело обстоит не так просто. Готовность миллионов людей просить о приеме их в партию для того только, чтобы отдавать еще больше сил на благо номенклатуры, имеет разумное основание.
Официально таким основанием провозглашается стремление бороться за построение коммунистического общества. Именно подобную цель принято называть в заявлении о приеме в партию. На стандартный вопрос "Зачем идешь в партию?", который неизменно ставят на собрании партгруппы, заседании партбюро и парткома и, наконец, в райкоме КПСС, принято отвечать: "Прошу принять меня в партию, так как хочу активно участвовать в строительстве коммунизма".
Ответ придуман неудачно. Как хорошо известно из документов КПСС, весь советский народ от мала до велика активно участвует в строительстве коммунизма. Значит, для этого советскому человеку нет необходимости вступать в партию. Так для чего же все-таки?
Поскольку, кроме приведенного выше, другого официального ответа не спущено, прислушаемся к голосу народа. Что говорят люди в Советском Союзе – не на собраниях, а между собой – о мотивах вступления в партию?
Говорят всегда одно: в партию вступают исключительно ради карьеры.
Речь идет не обязательно о головокружительной карьере. Просто, если вы хотите быть уверенным, что начальство на работе не будет к вам придираться, что вы нормально будете продвигаться по службе и будете относиться к числу поощряемых, а не преследуемых, вступайте в партию! Что же касается карьеры в обычном понимании этого слова, то существовало ясное правило: партбилет – не гарантия карьеры, но его отсутствие было гарантией того, что вы никакой карьеры не сделаете. Исключения лишь подтверждали это правило. Впрочем, встречались они только в творческой области: было некоторое количество беспартийных академиков и видных деятелей искусства. Беспартийным оставался, например, знаменитый авиаконструктор академик А. Н. Туполев – своенравный старик, отсидевший свое в сталинской тюрьме – "шарашке". Беспартийным был Илья Эренбург. Бывали случаи, когда по тактическим соображениям предпочитали не делать партийным кого-либо из известных лиц: вполне благонамеренный поэт Н.С.Тихонов был оставлен беспартийным, так как бессменно занимал пост председателя Советского комитета защиты мира, и, поскольку этот придаток Международного отдела ЦК КПСС объявлен беспартийной организацией, руководство сочло лучшим не давать Н.С.Тихонову партбилета. Анекдотическим курьезом было то, что разгромивший биологическую науку в СССР мракобес Лысенко был беспартийным, хотя по духу своему он вполне подходил даже в члены сталинского ЦК.
Но если в творческой области исключения еще бывали, то одна закономерность фактически не знала исключений: беспартийный не мог занимать даже скромный административный пост; если же по каким-либо соображениям его формально назначали на такой пост (что тоже мыслимо только в области науки и культуры), никто этого всерьез не принимал, и все дела вел специально приставленный партиец. Так, физик с мировым именем, нобелевский лауреат академик П.Л.Капица занимал пост директора Института физических проблем Академии наук СССР, но все административные дела вел его партийный заместитель. В Академии наук СССР вообще была до начала 50-х годов традиция, что президентом – был беспартийный, но всегда, назначался из числа членов партии фактический руководитель академии: так, при В.Л.Комарове таким был первый вице-президент О.Ю.Шмидт, полярник и Герой Советского Союза, а при С. И. Вавилове – главный ученый секретарь президиума, а затем первый вице-президент А.В.Топчиев, отличавшийся решительностью в действиях и невежеством в науке.
То, что руководитель любого советского учреждения – непременно член партии, прочно вошло в установившийся порядок: в каждом парткоме есть гарантированное руководителю место, и показателем влияния руководителя считается количество голосов, поданных за него на выборах в партком.
Итак, вступление в КПСС – вопрос не убеждений, а продвижения по работе для большинства и карьеры – для меньшинства.
"А как же с убеждениями? – недоумевающе спрашивает западный читатель. – Что же, так вот и нет в Советском Союзе людей, которые идут в КПСС по убеждению, так, как идут в коммунисты в странах Запада? Что-то не верится!"
Знаю, что не верится. Если бы я родился и вырос на Западе, то и мне бы не верилось.
Но хоть и не верится, а все же правда такова, что вступление в КПСС ни с какими идейными убеждениями не связано. А чтобы неверующие на Западе немного призадумались, спросим их: каких, собственно, убеждений вы ожидаете от вступающих в КПСС? Убеждения в том, что советский строй – самый демократический в мире? В том, что он – советский гражданин – пользуется всеми свободами? Что в СССР живется лучше, чем на Западе, куда его, однако, предусмотрительно не выпускают? Что на протяжении всех лет советской власти неуклонно растет материальное благосостояние советского народа и доросло до того, что по жизненному уровню СССР оказался среди промышленно слаборазвитых стран? В чем он должен быть убежден из того, что его годами заставляли повторять: что Сталин и Берия справедливо репрессировали изменников Родины? Или что по преступным приказам Сталина изменник Родины Берия необоснованно репрессировал невинных людей? Или же, наконец, что Солженицын, написав об этом, стал изменником Родины?
10. ЧИТАЯ ПРОГРАММУ
Очень красноречива следующая процедура. При вступлении в партию требуется знание ее программы. И вот вступавший до 1985 года в КПСС зубрил записанное в принятой в 1961 году Программе партии. Почитаем с ним вместе и мы.
"В ближайшее десятилетие (1961-1970 годы) Советский Союз, создавая материально-техническую базу коммунизма, превзойдет по производству продукции на душу населения наиболее мощную и богатую страну капитализма – США" [20].
"…уже к концу первого десятилетия в стране не останется низкооплачиваемых групп рабочих и служащих".
"В ближайшее время в народном потреблении значительно возрастет доля продуктов животноводства (мяса, жиров, молочных продуктов), фруктов и высокосортных овощей. В достатке будут удовлетворяться потребности всех слоев населения в высококачественных товарах широкого потребления: добротной и красивой одежде, обуви, вещах, улучшающих и украшающих быт советских людей, – удобной современной мебели, усовершенствованных предметах домашнего обихода, разнообразных товарах культурного назначения и т. п…"
