Александр Конторович - Главное — вернуться
– Для интеллигентного человека сейчас большие возможности открываются! Немцы, они грамотных людей уважают! Я уже был на приеме в управе, обещали устроить меня, соответственно способностям!
– И вы к немцам работать пойдете?
– А к кому ж еще? Эти надолго пришли. Будьте уверены, они тут порядок наведут!
– Да уж… эти точно наведут…
– Напрасно вы иронизируете! Умные люди давно уже поняли, где их место.
– И где?
– С немцами! Где ж еще?
– Так они напали на нас…
– На вас лично?
– Нет. На страну они нашу напали.
– Да бросьте вы! Что хорошего сделала вам эта страна? Палочки трудодней в бригадирской тетрадке? Демонстрацию на Первое мая? А… – он раздраженно махнул рукой.
– Ну, вас-то старая власть не обидела? Вы же на хорошем месте работали?
– Служил! Вы разницу понимаете?
– Не очень…
– Служить можно и из-под палки. И по принуждению тоже. А вот работать… Для этого талант нужен! Мое ли это было дело – считать баланс?
– Хм… Кем же вы хотите работать?
– Я умею руководить! Это вы можете понять?
– Могу. Это, вроде, как наш инженер?
– Инженер… – интерес Немкова ко мне поубавился. – Это мелочи… Вот увидите, я добьюсь многого!
Стукнула дверь, это пришел дядька Хрисанф. Откровенничать при нем гость не стал, взял склянку с мазью, поблагодарил и попрощался.
– Трепло! – коротко резюмировал свое впечатление дядька.
– Чего так?
– Пустозвон – и все дела! Постоянно около немцев крутится. Все ждет, что его бургомистром назначат. Будто у них своих холуев не хватает…
– Что так сразу-то – в бургомистры?
– Гонору у него до хрена. И язык подвешен хорошо. В иное время такие речуганы задвигал…
– А не заложит он меня фрицам?
– Чего?
– Ну, я в смысле – немцам он про меня не расскажет?
– Сиди уж… Я давеча в полицию ходил, тут у нас двое обалдуев теперь полицаями заделались, так и сказал им, что сродственник у меня лежит, спину зашиб. Самогонки им принес, ажно две бутылки! Тьфу! Добро на г…но переводить!
Выпить дядька любил…
– И что они на это сказали?
– Да по хрену им все! Что мы с тобой, что немцы – было б чего пожрать да выпить! Один из них за такие привычки уже лет пять отсидел, только перед войной и вышел… Тьфу, прости Господи!
Прошло еще два дня, дядька продолжал свои истязания. Ноги понемногу стали отходить, покалывания в них усилились.
– Добро! – сказал Хрисанф после очередной бани. – Еще чуток – и вставать начнешь! Только не переусердствуй сначала-то, а то жилы сорвешь.
А на следующий день к нам заявились немцы.
Не лично к дядьке во двор, а в деревню.
Сколько их приехало, я не видел. Но во двор к нам их вошло трое. Один сразу же занял позицию у ворот, дабы никто не смылся из проверяемого помещения, а двое вошли в дом. Сопровождал их старый знакомый – Немков.
Предупредительно забегая вперед, он раскрыл перед солдатами двери и отступил в сторону, пропуская их перед собой.
Вошедшие немцы были парнями крепкими, и от них так и перло дурной удалью.
– О, Гельмут, смотри! – ткнул пальцем в сторону дядьки Хрисанфа первый солдат. – Это настоящий деревенский колдун!
– Вилли, ты как всегда преувеличиваешь! Колдунов не бывает!
– Это у вас, в городах. А у нас, в Шварцвальде, и поныне можно встретить таких же, как этот дед.
– И что в нем такого необычного? Старик, каких тут много.
– Местный полицай, – при этих словах Вилли указал на Немкова, – говорит, что тот лечит даже трудных больных.
– И пусть себе лечит, нам же с ними хлопот меньше. Пусть ходят к своему знахарю, а не таскают свои болячки в город. Давай лучше дом осмотрим. Время к обеду, а мы все еще ковыряемся в этой Богом забытой деревушке.
Немцы прошлись по комнатам, открывая дверцы шкафов и сундуки и вытряхивая на пол их содержимое. Ничего интересного не нашли и вернулись в комнату. Гельмут сел на лавку, а коренастый Вилли взгромоздился на стол, предварительно сбросив на пол все, что на нем стояло.
– Документы! – рявкнул он.
Немков закивал головой и повернулся к Хрисанфу.
– Хрисанф Петрович, им ваши документы требуются.
– А ты теперича у них заместо подпевалы ходишь?
– Какие обидные ваши слова, Хрисанф Петрович! А если бы тут, вместо меня, какой чужой человек был? Откуда он знает про вас? И не скажет господам солдатам, кто человек порядочный, а кто так… Обо всех вас думаю, а вы туда же…
– Держи ужо… – дядька протянул ему какую-то бумагу с печатью. – Других документов у меня нет, извиняй…
– А у него? – ткнул рукой Немков в мою сторону.
– Щас, вот он так в лес, да за дровами, с документами и поперся! Дома они у него, в Нефедьево это, аккурат верст семьдесят, ежели напрямки лесом идти.
Бывший бухгалтер подскочил к Вилли и что-то прошептал ему на ухо.
– Больной? Чем он болен? Это не тиф?
– Нет-нет, господин солдат! Тифа у нас в деревне нет! Он не может ходить…
– Да? По-моему, так он просто симулянт…Сейчас я его вылечу…
Он подскочил ко мне и сдернул на пол одеяло.
– Встать! Быстро!
Я с удивлением на него посмотрел. В принципе, угрохать я его мог, вилка лежала под одеялом у правой руки. Удар в висок – и кранты! Перехвачу его карабин и второму тоже карачун. А потом что? А потом плохо… Уйти на смогу, значит, амбец дядьке, да и всей деревне кисло будет.
– Он хочет, чтобы вы встали! – прошептал мне Немков.
– Интересно, как я смогу это сделать? У меня же ноги не ходят!
– Ну, хоть пошевелитесь! Не лежите бревном!
– Да не могу я!
– Что он там бормочет? – немец терял терпение. – Он что – не хочет встать? Ну, так ляжет, причем окончательно!
Он оттолкнул Немкова и вскинул карабин.
– Скажите ему, что если не встанет, то я его убью!
А ведь и выстрелит, с него станется. Вон, глаза какие бешеные. Черт… не доброшу я отсюда вилку, веса в ней недостаточно. Максимум, что сделаю, так это синяк набью. Эх, дядька Хрисанф, не вовремя ты мой наган заныкал!
Солдат лязгнул затвором.
Утюг?
Далеко… не достать…
Кружкой?
Легкая, толку с нее чуть.
Вилкой кидать?
А потом они застрелят дядьку Хрисанфа, спалят дом. И пройдутся по деревне частым гребнем… И выйдет так, что это я спровоцировал их на эти действия. Нет, не будем кидать. И эффект почти нулевой, и на сельчанах потом немцы отыграются. Так что же, попросту помереть? Или снова сыграть в старую, еще с 1941 года игру?
Бзынь!
Выпавшая из Анькиных рук крынка с молоком долбанулась об пол…
И правый бок немца окрасился в белый цвет!
– Черт!
Он внезапно подпрыгнул на месте и, бросив карабин, стал отряхивать свой мундир. Немков кинулся ему на помощь, подхватив с печки полотенце.
– Отто!
– Чего тебе? – раздался голос со двора.
– Какого дьявола ты пропустил сюда эту девку?!
– Был приказ – никого не выпускать. Про входящих ничего не говорилось. Да и потом, я же ее проверил. У нее ничего нет, кроме горшка с молоком.
– Все это молоко теперь у меня на кителе и брюках!
– Ну а я-то тут при чем?
Продолжая ругать своего коллегу, Вилли вышел во двор. Хохочущий Гельмут тащил за ним его карабин. Немков выскочил следом, бросив мокрое полотенце на пол.
Окаменевшая Анька прижалась спиной к простенку и не сводила с меня испуганных глаз.
– Фу-у…пронесло…— дядька Хрисанф наклонился и поставил в угол топор, который он незаметно для всех держал за спиной.
– Так вы его собирались…
– Ну да! По кумполу и все тут.
– А… остальные?
– И они бы не ушли. Тесно в избе, с винтовкой не больно развернешься, а вот с топором…
– Вставать скорее мне надо…
– Скоро уже, не беги вперед паровоза…
– Спасибо тебе, – повернулся я к Аньке. – Если б не ты, со своим молоком… даже и не знаю, что бы тут произошло…
Она отклеилась от стены и подошла ко мне. Внезапно ноги ее подкосились и она упала на колени, уткнувшись лицом в мое одеяло. Плечи ее затряслись от рыданий.
– Он же… он же вас убить хотел!
– Ну, не убил же…
– Как вы… так вот сидели и… и… ничего не делали?
– Я мог бы ударить его, ну вот этой вилкой, например… Но тогда бы они убили дядьку Хрисанфа, по деревне пошли бы…
– Все равно… так нельзя же ведь…
Дядька подошел к ней и присел. Рука его погладила Аньку по затылку.
– Ладно тебе сырость-то тут разводить… Обошлось, ну и слава Богу…
– Разрешите войти, товарищ полковник?
– Входи, майор, присаживайся. Что долго так добирались-то? Я уж все жданки съел!
– Колесо в машине пробило. Пока снимали, пока чинили… Вот час незаметно и пролетел…
– Незаметно… Это для вас, молодых, время незаметно летит. А я каждый час неизвестности всем сердцем чувствую. Ладно, об этом в другой раз поговорим. Рапорт я твой читал, мне его курьер сразу же после вашего приземления и привез. Так что пока вы там разгружались да собирались, я уже все посмотреть сумел. Скажу сразу, сделали вы все, что могли и даже чуть больше. Претензий, несмотря на то, что основную часть задания вы так и не выполнили, у меня к тебе нет. Учитывая того, кто вам там противостоял, удивительно, что вы вообще назад вырвались. Думаю, что руководство мою точку зрения поддержит. Теперь давай, Виктор, рассказывай мне о том, чего ты в рапорте не написал. Я тебя уже не первый год знаю – того, что не проверено, в документе отражено не будет. Ведь так?
