Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»
Идея как таковая вызвала горячее одобрение и энтузиазм собравшихся. Собственно, она ни в чем не расходилась с той, что со времён Ивана Грозного и королевы Елизаветы составляла суть и стержень британской политики, просто впервые после завершения Мировой войны была сформулирована с беспощадной определённостью. Полное уничтожение геополитического противника, и никаких политкорректных нюансов. Раньше приходилось жить, стиснув свои чувства в кулак, как на светском рауте в доме бесконечно ненавистного человека.
– Вы уверены, достопочтенный сэр, что предлагаемая вами операция пройдёт достаточно гладко и не потребуется прямой силовой акции, нашей и наших союзников? Всё же у России четырёхмиллионная, весьма боеспособная армия и мобилизационный потенциал под сорок миллионов.
– У царской России было под ружьём двенадцать миллионов к моменту революции, и это никак не помешало свержению Николая и развалу Империи, – с чувством превосходства ответил Арчибальд.
– Вы говорите о какой-то другой истории, – с места довольно запальчиво выкрикнул молодой (по клубным меркам) человек. – В нашей – несколько царских генералов смогли выделить из двенадцатимиллионной серой массы боеспособное ядро в несколько сот тысяч офицеров и солдат. Этого хватило, чтобы разгромить большевиков и восстановить ту же Империю, пусть и без царя, не только в границах девятьсот четырнадцатого года, но и с солидным приращением. А теперь речь идёт уже и об официальной реставрации монархии. Это безусловный вызов самой идее прогресса и демократии, но неизвестно, устоит ли «демократия» перед таким вызовом? – очевидно, Айвори Гамильтон-Рэй был достойным сыном своего отца и к истории относился прагматически, без идеологических шор.
– В той реальности действительно была допущена ошибка, – согласился Арчибальд. – Правительство Ллойд-Джорджа слишком долго колебалось, не зная, кого поддержать – монархистов, кадетов, беспартийных генералов или большевиков. Когда разобрались, было уже поздно.
– Но, насколько я понял ваш предыдущий рассказ, точно те же ошибки совершены и в других реальностях. И там и там хоть монархисты, хоть большевики (но всё равно русские!) преодолели «смуту» и вышли из неё достаточно сильными, чтобы остаться государством, в той же мере превосходящим Британию, что и раньше.
– Россия никогда не превосходила Британию! – с возмущением провозгласил герцог Честерский.
– Тогда отчего всё-таки мы в трудные моменты нашей истории искали союза с Россией и никогда – наоборот? – Поняв, что его слова раздражают «высокое собрание», молодой Гамильтон-Рэй пояснил, оправдываясь: – Я полностью разделяю наши общие идеи, но как любой охотник предпочитаю составить полное представление о звере, против которого выхожу. И хочу правильно выбрать снаряжение, вне зависимости от чьих-либо предрассудков. Неосторожно внушать себе, что бекасиная дробь годится и против тигра, как, впрочем, не стоит стрелять по зайцу экспансивной пулей…
– Молодой человек прав, – примирительно сказал Арчибальд, которому сейчас умный оппонент-скептик был полезнее восторженного дурака-догматика. Работать ведь придётся с первыми, вторые, не понимая этого, годятся лишь на роль буйволов, тянущих фургон в нужную сторону.
– Все наши беды – от недооценки противника. И самое неприятное: после стольких конфликтов, войн и революций мы не научились понимать – когда же и в чём мы ошибаемся! У нас ни в министерствах, ни в штабах, ни в самом клубе столько лет (даже веков!) не было людей, способных мыслить на той же волне, что и неприятель. Вот русские цари, при всей разнице положения и образования настроения и характер своего народа, возможности рядовых, неграмотных солдат понимали и умели использовать… Зато теперь мы учли абсолютно все ранее допущенные ошибки, в том числе невозможность и ненужность личного участия европейцев в открытых столкновениях с русскими. Мы, наконец, поняли психику нынешнего, живущего в вашей реальности русского человека.
При слове «русского» лицо Арчибальда исказила странная усмешка.
– Мы не только знаем теперь, как именно «оставить за кадром» столь много неприятностей доставлявшие нам черты его «национального характера», мы на примере «Главной реальности» провели натурный эксперимент. В принципе он удался. Если в точно рассчитанный момент ликвидировать «князя Олега» и несколько человек его ближайших соратников, остальная «Россия» и не почешется. Зато назначенная нами «колониальная администрация» сразу даст «народу» то, что является его естественной и вековой мечтой, постоянно подавляемой авторитарной властью. Мы дадим людям «волю»…
– Поясните, что это слово значит, – попросил неугомонный Айвори. А ведь он, судя по его взгляду и интонации, знал русский язык. Тем интереснее будет поработать с этим человеком.
– Вообще, у русских, в их наиболее полном словаре Даля, трактовка этого термина занимает три страницы мелкого шрифта. Я имею в виду то, что нужно нам: «данный человеку полный произвол действия, отсутствие любого принуждения». Это совсем не то, что европейская «свобода». Винтовка в руке и никаких сдерживающих принципов. Вот вам и русская «воля».
– Спасибо, сэр, – кивнул Айвори, опускаясь в кресло. – Только отчего вы думаете, что четыреста миллионов таким образом настроенных людей захотят слушать вас и наших ставленников? Если хотя бы десять процентов из них сохранят винтовки, а также автоматы, пулемёты и танки? Притом что никакая власть, тем более иностранная, не сможет контролировать эту «волю» на таких территориях. Сколько дивизий мы сможем выделить для оккупации, и насколько далеко они смогут продвинуться от морских портов и аэродромов?
– Им и не потребуется куда-то «продвигаться». Русские всё за нас сделают сами. Подконтрольная нам власть будет поддерживать подобие порядка там, где это необходимо. На остальной территории пусть делают что хотят.
– Очень вероятно, что скоро очередному генералу Корнилову захочется установить свою власть, навести свой порядок, и в очередной раз повторится то, что неоднократно случалось – мы получим ещё более агрессивного, озлобленного против нас и всего свободного мира противника. Он вдобавок может объединиться с «Чёрным интернационалом», и тогда нас ждут совсем весёлые времена…
– Хорошо, что вы умеете так чётко выявлять слабые места в стратегических планах, – с кисловатой улыбкой сказал Арчибальд.
– Это его специальность, – пояснил председательствующий. – Коммодор[56] Гамильтон-Рэй служит старшим аналитиком Адмиралтейства.
– Прекрасно, такие люди нам нужны даже больше, чем простые организаторы и исполнители. У вас будет много интересной работы, но я бы хотел, чтобы вы знали – сначала нужно разгромить врага и лишь потом решать вопросы послевоенного устройства. Иначе не стоит и начинать.
– Иногда такое решение бывает единственно правильным, – почти дерзко ответил коммодор.
Клубмены не ожидали, что сравнительно молодой человек, обязанный своим членством исключительно авторитету и влиянию отца, вдруг вступит с гостем в столь длительный, на грани приличия, спор. Почти всех остальных, в силу их возраста, настолько увлекла возможность обрести бессмертие и возможность свободно перемещаться между мирами, что они не желали задумываться о прозаических вещах. Тем более никому из них всё равно не придётся делать что-либо своими руками. Всего лишь – давать указания тем, кто станет принимать решения и проводить их в жизнь.
Отзвуки даже мировых войн редко достигают слуха «настоящих джентльменов» сквозь стены клубов и ограды родовых замков.
…За следующие полтора года произошло много интересного. Сэр Арчибальд и те, кто его поддерживали, сделали правильный выбор, определив «Хантер-клуб» мозговым и оперативным центром операции «Кроссворд». Самим достопочтенным джентльменам, действительно, думать почти не приходилось. Из самозваных вершителей судеб полумира они превратились в простых «направленцев», как называют в высоких штабах офицеров, ответственных за контроль над конкретным участком театра военных действий, сами этого не осознавая.
Арчибальд, присвоив себе должность, аналогичную как минимум начальнику Генштаба, свой «тщательно разработанный план» держал в голове (по крайней мере, написанным его никто никогда не видел), и целиком план был известен только ему. Все прочие клубмены получали от него лишь приказы, тщательно замаскированные под деликатные инструкции или просто советы. Но зато они, используя огромный опыт, колоссальные связи и неограниченные финансовые возможности подконтрольных структур, включая транснациональные корпорации, умело эти разработки реализовывали, не стараясь вникать в подробности.
