Александр Афанасьев - Силовой вариант ч. 1(СИ)
— Да — по-русски же ответил Корти.
— Это хорошо. В таком случае, перейдем на русский, если не возражаете. С вами будет группа, несколько человек. Русские перебежчики, сейчас работающие на нас. Степень их надежности оцените сами.
— Поддержка на месте?
— Она будет.
— Суть задачи?
— Не так быстро. Что с вашим допуском?
— Продлен два месяца назад.
— Высший?
— Сэр, а какой может быть допуск у человека, работающего на ядерных объектах? — вопросом на вопрос ответил Корти.
— Тогда — кратко по сути задачи. Американский гражданин попал в беду на территории Афганистана. Наша задача — вызволить его и доставить домой.
Глаза подполковника сузились.
— Звучит несколько театрально, вам так не кажется?
— О чем вы?
— О том, что этот человек — сотрудник спецслужб. Вы его послали для того, чтобы восстановить агентурную сеть.
Теперь уже — недобрым взглядом посмотрел на собеседника полковник Пик.
— Откуда вы знаете?
— Я этого не знал. Это вы сказали. Он в руках русских или афганцев?
— Русских. Они намереваются устроить показательный процесс. И до того, как вы не дадите согласие и не подпишете бумаги — больше ни слова…
— Нужно проверить, с кем в ЦРУ он связан! — министр нервно встал на ноги — только человека ЦРУ нам и не хватало.
— Он просто переиграл Пика — возразил Негропонте.
— Чушь! Корыто этих ублюдков из Лэнгли не просто протекает — там хлещет изо всех дыр! Сначала они потеряли своего агента — а теперь весь Вашингтон знает о том, что мы готовимся освобождать его!
— Интересно… Получается, мы подбираем дерьмо за ребятами из Лэнгли…
Пик доверительно и понимающе улыбнулся.
— А разве когда то было по-другому? Господи, да эти парни в вашингтонском метро могут заблудиться, чего там…
— Ва бене. Моя роль?
— Нам нужен человек, который съездит в Пакистан на несколько дней и оценит обстановку. Посмотрит на все опытным взглядом. С точки зрения возможного последующего более серьезного развертывания…
— Активные действия? — у американских военных было полно таких словечек, на которые не так остро реагировали журналисты и общественность.
— Пока нет. Категорически никаких действий без санкции. Но после оценки обстановки, если мы получим добро — активные действия вероятны. Нам нужно чтобы кто-то был на месте на случай, если придется организовывать освобождение ЦРУшника по силовому варианту. Итак, мистер Корти, вы в команде?
— Буду рад вспомнить старые времена…
— Мне это не нравится. Чертовски не нравится…
Министр Чейни попал в известную и старую как мир «ловушку новичка». Он был новичком на своем посту, горел желанием все делать как надо, и то, что у более опытного председателя ОКНШ вызвало бы лишь кривую усмешку — у министра вызывало едва ли не нервный тик.
— Что именно?
— Все это дерьмо. Мы наняли человека, который странно осведомлен обо всем. Сама это история с провалом агента в Афганистане на второй же день — дурно пахнет. Не забывай, если подставимся еще и мы, про то, что натворило Лэнгли, сразу забудут и переключатся на нас. А это — совсем некстати.
Министра можно было понять. Полным ходом шел бюджетный процесс. Если облажаться во время, когда Конгресс рассматривает бюджет — последствия будут значительно хуже, чем провал одного агента или одной операции.
— Нужен еще один человек.
— О чем ты?
— Обо мне. Один человек, который выедет в Пакистан, но останется с нашей стороны баррикад. Кто сможет присмотреть за тем, чтобы не наломали дров.
— И ты поедешь? — удивился министр.
— С радостью. После того, как большой босс[97] попал в больницу, в Белом доме даже не скучно работать — тошно. Вспомню старые времена.
— Никаких старых времен — решил министр — Окей. Допустим, это будет политическое дело, никакой прямой операции поддержки. Ты едешь туда как официальное должностное лицо, как человек администрации. Ты встречаешься с людьми, которые там работают, с нашими разведчиками, с временными органами власти, с остатками пакистанской полиции и разведки. Выясняешь ситуацию — но при этом, ты не обещаешь им ничего конкретного. Максимум, что ты можешь сказать — американцы помнят про Пакистан и не оставят его в беде. Это все — и ничего больше. Ты так же не лезешь в любую историю, от которой пахнет чем-либо кроме роз, и не встречаешься с людьми, от которых пахнет чем-либо кроме роз. Пока мы не готовы ни к каким серьезным шагам в этом регионе и я не хочу, еще раз повторяю — я не хочу ставить Президента перед фактом. Ты меня понял, Джон?
— Вполне.
Зазвонил один из телефонов. Министр Чейни снял трубку, выслушал и помрачнел как грозовая туча, готовая превратиться в торнадо.
— Что-то произошло?
— Произошло. Один стервец из ЦРУ сейчас в Пентагоне. Разнюхивает, задает вопросы и давит на людей…
Москва Кремль
16 июня 1988 года
Мы не знаем общества, в котором живем.
Ю.В. Андропов— Мэн Москвада сизин юшун беклиёрум. Эхсен.
В здании, известном как «главный корпус», в одном из самых охраняемых зданий в мире, положил трубку на рычаг Председатель Президиума Верховного Совета Союза СССР генерал-майор госбезопасности Гейдар Алиев. Похоже, что дело сделано, то, к чему шли больше года — свершилось. Беглый Наджибулла был не только политическим противником, и не столько политическим противником — он был носителем информации стратегической важности. Информации о том, кто, как, когда, в каких объемах — наварился на афганской войне.
А навалились — многие.
Генерал Гейдар Алиев охотился не на водил, которые возили водку за фальшивой перегородкой бензобака, не за спекулянтами, торгующими чеками Внепосылторга и тем, что на них можно было купить в Березке[98]. Да, их было много, они были разложившимися и в какой-то степени опасности — но на его уровне они опасности не представляли. Они были всего лишь симптомом болезни общества, причем симптомом не самым опасным, справиться с ними было достаточно просто, и меры уже предпринимались. Страшнее были те, кто сидел на самом верху. Комса, партейные, погрязшие в переводе денег и ценностей за границу, торговле наркотиками, тайных сделках с оружием. Никакой подпольный воротила, пусть даже уровня Каманова[99] — не так опасен, как опасен человек ранга союзного замминистра со счетом в иностранном банке. Опасен — прежде всего своим идиотизмом и управляемостью. Если этот зажиревший ворюга думает, что его счет тайна за семью печатями для американцев — он сильно ошибается. И в нужный момент — а генерал Алиев был уверен, то момент этот настанет — все запляшут как марионетки, повинуясь умелым жестам опытного кукловода. И ради того, чтобы сохранить свою кровную тысячу, он с радостью сдаст государственный миллион… да что там миллион, миллиард сдаст!
Генерал Гейдар Алиев был уверен в том, что в Советском Союзе существует и до сих пор активно действует «пятая колонна» — подрывная сеть, имеющая целью уничтожение советского строя и разрушение страны.
Собственно говоря, это не так уж сильно било по генералу Алиеву, он в любой момент мог вернуться в собственный Азербайджан, где альтернативы ему просто не было. Он знал, что Азербайджан проживет и сам, опираясь на огромные запасы нефти на Каспии. Но заняв должность Председателя Президиума Верховного Совета, Алиев вдруг осознал, что именно он, а нем генеральный секретарь ЦК КПСС юридически является главой государства под названием Союз Советских социалистических республик. И деятельность пятой колонны — активно била прямо по нему — а он никогда не прощал и не принимал такого.
Генерал Алиев посмотрел на часы, поднял телефонную трубку, вызвал одного из своих помощников. В ожидании, пока он идет — пролистал телефонную книжку абонентов спецсвязи, нашел телефон командующего Туркестанским военным округом. Набрал короткий номер.
— Генерал армии Попов у аппарата — раздался напряженный голос командующего, это был его личный телефон.
Алиев мельком глянул в книжку.
— Николай Иванович, это Алиев.
— Здравия желаю, Гейдар Алиевич.
— Не отвлек?
— Никак нет, оперативку провели уже. Что-то произошло?
— Произошло. У меня просьба есть. Личная.
«Попросив», а не «приказав» — хотя он мог и приказать — генерал Алиев поставил собеседника в ситуацию, когда не выполнить просьбу почти невозможно. Если тебя просят — то это значит, что ты можешь в будущем рассчитывать на ответную услугу или хотя бы доброе отношение. Залеты есть у всех, у военных особенно: групповое ЧП с жертвами на учениях, дезертирство с оружием, по пьянке что-то натворили. Если выполнишь просьбу Председателя Президиума Верховного Совета — то на индульгенцию при первом залете вполне можешь рассчитывать. Может — и при втором. Нет — комиссия, оргвыводы и привет.
