Александр Конторович - «Черная смерть». Спецназовец из будущего
Видок у меня был самый затрапезный. Щетина уже оформилась в некое подобие бородки, а одежда с чужого плеча и вовсе преобразила мою внешность до неузнаваемости.
— Это где же это вас так? Что-то при мне таких случаев не было…
— А где это, простите, при вас?
— В лесотресте.
— А-а-а… так это мы для себя лес валили… избу поправить надо было.
— У-у-у… не повезло вам. А кем при Советах работали, извините за любопытство?
Как-то мне резануло слух это слово… «При Советах»… Сам-то, поди, не ломом махал — вон, руки какие чистые да ухоженные…
— Слесарь я. Машины чинил.
— Так что ж вы тут бездельничаете? Вон, у немцев работы полно! Машин-то у них, чай, не как у прежней власти — в разы поболее!
— Из меня сейчас работник…
— Ну, дядька-то Хрисанф вас на ноги поставит, не сомневайтесь! А немцы-то как раз и объявление вывесили третьего дня, там список специальностей, которые им требуются. Автослесари так чуть не на первом месте стоят!
— А вы?
— Что я?
— Вашей специальности там нет? Ноне не воскресный день, что ж вы-то не на службе?
— Что ж мне, снова бухгалтером идти? Как при Советах?
— А чем работа плоха? Чай не с ломом да не в кочегарке…
— Для интеллигентного человека сейчас большие возможности открываются! Немцы, они грамотных людей уважают! Я уже был на приеме в управе, обещали устроить меня соответственно способностям!
— И вы к немцам работать пойдете?
— А к кому ж еще? Эти надолго пришли. Будьте уверены, они тут порядок наведут!
— Да уж… эти точно наведут…
— Напрасно вы иронизируете! Умные люди давно уже поняли, где их место.
— И где?
— С немцами! Где ж еще?
— Так они напали на нас…
— На вас лично?
— Нет. На страну они нашу напали.
— Да бросьте вы! Что хорошего сделала вам эта страна? Палочки трудодней в бригадирской тетрадке? Демонстрацию на Первое мая? А… — он раздраженно махнул рукой.
— Ну, вас-то старая власть не обидела? Вы же на хорошем месте работали?
— Служил! Вы разницу понимаете?
— Не очень…
— Служить можно и из-под палки. И по принуждению тоже. А вот работать… Для этого талант нужен! Мое ли это было дело — считать баланс?
— Хм… Кем же вы хотите работать?
— Я умею руководить! Это вы можете понять?
— Могу. Это вроде как наш инженер?
— Инженер… — интерес Немкова ко мне поубавится. — Это мелочи… Вот увидите, я добьюсь многого!
Стукнула дверь, это пришел дядька Хрисанф. Откровенничать при нем гость не стал, взял склянку с мазью, поблагодарил и попрощался.
— Трепло! — коротко резюмировал свое впечатление дядька.
— Чего так?
— Пустозвон — и все дела! Постоянно около немцев крутится. Все ждет, что его бургомистром назначат. Будто у них своих холуев не хватает…
— Что так сразу-то — в бургомистры?
— Гонору у него до хрена. И язык подвешен хорошо. В иное время такие речуганы задвигал…
— А не заложит он меня фрицам?
— Чего?
— Ну, я в смысле — немцам он про меня не расскажет?
— Сиди уж… Я давеча в полицию ходил, тут у нас двое обалдуев теперь полицаями заделались, так и сказал им, что сродственник у меня лежит, спину зашиб. Самогонки им принес, ажно две бутылки! Тьфу! Добро на г…но переводить!
Выпить дядька любил…
— И что они на это сказали?
— Да по хрену им все! Что мы с тобой, что немцы — было б чего пожрать да выпить! Один из них за такие привычки уже лет пять отсидел, только перед войной и вышел… Тьфу, прости Господи!
Прошло еще два дня, дядька продолжал свои истязания. Ноги понемногу стали отходить, покалывания в них усилились.
— Добро! — сказал Хрисанф после очередной бани. — Еще чуток — и вставать начнешь! Только не переусердствуй сначала-то, а то жилы сорвешь.
А на следующий день к нам заявились немцы.
Не лично к дядьке во двор, а в деревню.
Сколько их приехало, я не видел. Но во двор к нам их вошло трое. Один сразу же занял позицию у ворот, дабы никто не смылся из проверяемого помещения, а двое вошли в дом. Сопровождал их старый знакомый — Немков.
Предупредительно забегая вперед, он раскрыл перед солдатами двери и отступил в сторону, пропуская их перед собой.
Вошедшие немцы были парнями крепкими, и от них так и перло дурной удалью.
— О, Гельмут, смотри! — ткнул пальцем в сторону дядьки Хрисанфа первый солдат. — Это настоящий деревенский колдун!
— Вилли, ты как всегда преувеличиваешь! Колдунов не бывает!
— Это у вас, в городах. А у нас, в Шварцвальде, и поныне можно встретить таких же, как этот дед.
— И что в нем такого необычного? Старик, каких тут много.
— Местный полицай, — при этих словах Вилли указал на Немкова, — говорит, что тот лечит даже трудных больных.
— И пусть себе лечит, нам же с ними хлопот меньше. Пусть ходят к своему знахарю, а не таскают свои болячки в город. Давай лучше дом осмотрим. Время к обеду, а мы все еще ковыряемся в этой Богом забытой деревушке.
Немцы прошлись по комнатам, открывая дверцы шкафов и сундуки и вытряхивая на пол их содержимое. Ничего интересного не нашли и вернулись в комнату. Гельмут сел на лавку, а коренастый Вилли взгромоздился на стол, предварительно сбросив на пол все, что на нем стояло.
— Документы! — рявкнул он.
Немков закивал головой и повернулся к Хрисанфу.
— Хрисанф Петрович, им ваши документы требуются.
— А ты теперича у них заместо подпевалы ходишь?
— Какие обидные ваши слова, Хрисанф Петрович! А если бы тут, вместо меня, какой чужой человек был? Откуда он знает про вас? И не скажет господам солдатам, кто человек порядочный, а кто так… Обо всех вас думаю, а вы туда же…
— Держи ужо… — дядька протянул ему какую-то бумагу с печатью. — Других документов у меня нет, извиняй…
— А у него? — ткнул рукой Немков в мою сторону.
— Щас, вот он так в лес, да за дровами, с документами и поперся! Дома они у него, в Нефедьево, это аккурат верст семьдесят, ежели напрямки лесом идти.
Бывший бухгалтер подскочил к Вилли и что-то прошептал ему на ухо.
— Больной? Чем он болен? Это не тиф?
— Нет-нет, господин солдат! Тифа у нас в деревне нет! Он не может ходить…
— Да? По-моему, так он просто симулянт… Сейчас я его вылечу…
Он подскочил ко мне и сдернул на пол одеяло.
— Встать! Быстро!
Я с удивлением на него посмотрел. В принципе угрохать я его мог, вилка лежала под одеялом у правой руки. Удар в висок — и кранты! Перехвачу его карабин, и второму тоже карачун. А потом что? А потом плохо… Уйти не смогу, значит, амбец дядьке, да и всей деревне кисло будет.
— Он хочет, чтобы вы встали! — прошептал мне Немков.
— Интересно, как я смогу это сделать? У меня же ноги не ходят!
— Ну, хоть пошевелитесь! Не лежите бревном!
— Да не могу я!
— Что он там бормочет? — немец терял терпение. — Он что — не хочет встать? Ну, так ляжет, причем окончательно!
Он оттолкнул Немкова и вскинул карабин.
— Скажите ему, что если не встанет, то я его убью!
А ведь и выстрелит, с него станется. Вон глаза какие бешеные. Черт… не доброшу я отсюда вилку, веса в ней недостаточно. Максимум что сделаю, так это синяк набью. Эх, дядька Хрисанф, не вовремя ты мой наган заныкал!
Солдат лязгнул затвором.
Утюг?
Далеко… не достать…
Кружкой?
Легкая, толку с нее чуть.
Вилкой кидать?
А потом они застрелят дядьку Хрисанфа, спалят дом. И пройдутся по деревне частым гребнем… И выйдет так, что это я спровоцировал их на эти действия. Нет, не будем кидать. И эффект почти нулевой, и на сельчанах потом немцы отыграются. Так что же, попросту помереть? Или снова сыграть в старую, еще с 1941 года игру?
Бзынь!
Выпавшая из Анькиных рук крынка с молоком долбанулась об пол…
И правый бок немца окрасился в белый цвет!
— Черт!
Он внезапно подпрыгнул на месте и, бросив карабин, стал отряхивать свой мундир. Немков кинулся ему на помощь, подхватив с печки полотенце.
— Отто!
— Чего тебе? — раздался голос со двора.
— Какого дьявола ты пропустил сюда эту девку?!
— Был приказ — никого не выпускать. Про входящих ничего не говорилось. Да и потом, я же ее проверил. У нее ничего нет, кроме горшка с молоком.
— Все это молоко теперь у меня на кителе и брюках!
— Ну а я-то тут при чем?
Продолжая ругать своего коллегу, Вилли вышел во двор. Хохочущий Гельмут тащил за ним его карабин. Немков выскочил следом, бросив мокрое полотенце на пол.
Окаменевшая Анька прижалась спиной к простенку и не сводила с меня испуганных глаз.
— Фу-у… пронесло… — дядька Хрисанф наклонился и поставил в угол топор, который он незаметно для всех держал за спиной.
— Так вы его собирались…
— Ну да! По кумполу и все тут.
