Александр Михайловский - Крымский излом
Пилоты и штурманы следующих девяток сначала увидели только плотный поток пушечных трасс рубинового цвета, которые перечеркнули небо и обрушились на головную группу. Два бомбардировщика из крайней правой тройки, ведущий и правый ведомый, сразу же камнем пошли к земле. Один, крутясь в беспорядочном штопоре, с оторванным почти у центроплана правым крылом, другой с развороченной пилотской кабиной. Немецких летчиков не спасло хваленое бронестекло-флинтгласс, рассчитанное только на пули винтовочного калибра. Еще секунда, и тридцатимиллиметровый снаряд попал ведущему левой тройки в район кабины нижнего стрелка. Взрыв оторвал хвостовое оперение вместе с куском фюзеляжа по самый центроплан. Вы видели, как падает топор? Бомбардировщик с оторванным хвостом идет вниз столь же изящно.
Потом в одной точке пространства-времени совместились немецкая бомба в бомболюке самолета майора Кюстера и русский тридцатимиллиметровый пушечный снаряд выпущенный майором Скоробогатовым. В результате бурной страсти, вспыхнувшей при их встрече, самолет Кюстера превратился в огромный огненный шар. Когда немецкие летчики второго и третьего штаффеля снова обрели способность видеть, то впереди уже не было ни одного самолета. Хотя нет, один Хейнкель, густо дымя поврежденным правым двигателем быстро снижался к поверхности облаков. Ослепленные вспышкой взрыва самолета командира группы, немцы не успели рассмотреть, ни кто их атаковал, ни куда нападавшие скрылись. Штурмана и стрелки бомбардировщиков встревожено крутили головами в поисках безжалостных убийц, но видели только безмятежную голубизну неба, да белопенную поверхность облаков. Два стреловидных силуэта выпали из облаков слева-снизу, и из мертвой зоны пошли в атаку на второй штаффель. На этот раз немцы видели, кто и как их убивал. На атакующих самолетах затрепыхались огненные светлячки стреляющих пушек. Один в носу, и по два спаренных под крыльями. Эфир заполнили проклятия и крики отчаянья. Кто-то ругался, кто-то молился, а кто-то безумно хохотал. Все это с ужасом слышали офицеры штаба группы, оставшиеся на аэродроме в Констанце. Минули длинные как вечность пятнадцать секунд, и второго штаффеля тоже не стало. Командир третьего штаффеля гауптман фон Конрад отдал казалось бы единственно верный в такой ситуации приказ, - Снизиться, уйти в облака, и пробиваться к цели поодиночке. - Хайль Гитлер!
Резко опустив нос, немецкие бомбардировщики быстро преодолели те восемьсот метров, что отделяли их от белоснежной поверхности облачного одеяла. И началась народная русская забава - веселая игра в жмурки. Только вот, тот, кто ищет, имел радар и был зряч. А вот тот, кто пытался спрятаться, оказался слепым простаком.
Майор Скоробогатов и его ведомый лейтенант Рюмин, стреляя по отметке ИЛСа, уничтожали немецкие бомбардировщики один за другим. Экипаж гауптмана фон Конрада остался в воздухе последним, и теперь он летел неизвестно куда, стараясь делать непредсказуемые зигзаги. Что угодно, лишь бы от него отстали. Крым совсем недалеко, они выбросятся с парашютами, лишь бы только ветер отнес их на землю. Ужасные воздушные ямы, кидали самолет вверх и вниз. Что бы облегчить машину, штурман давно уже высыпал в море бомбовый груз - не до него сейчас.
Вот в разрывах облаков показалась покрытая белопенными барашками поверхность моря. А впереди, в нескольких километрах, благословенная полоска берега. Еще чуть-чуть. Две русские стрелы вывалились из облаков вслед за ними. Трасса одиночного снаряда слева, сдвоенная трасса справа. Хейнкелю был четко указан желаемый курс. Русские самолеты, как назло, находились в мертвой зоне сразу для всех огневых точек, и немецким стрелкам осталось только скрипя зубами от злости разглядывать удивительные стреловидные силуэты.
- Курт, куда они нас ведут? - коротко бросил гауптман своему штурману, как только убедился, что вырваться не получится.
- На аэродром Саки, герр гауптман, - ответил тот, - Скажи, Герман, мы сможем что-нибудь сделать?
- Только застрелиться, Курт. Нас предупреждали уже два раза, на третий раз по русскому обычаю ..., - гауптман рассмеялся, и щелкнул языком.
- Откуда ты знаешь, Герман? - не поверил штурман своему командиру.
- От отца. Он приехал в Германию из России в двадцатом. Он был одновременно немцем и русским офицером, как и бесчисленные поколения фон Конрадов до него. Знаешь, первый из фон Конрадов в России служил еще Петру Великому, а это вполне почтенная история, больше двухсот лет.
- Может ты, Герман, и язык знаешь? - обернулся штурман к своему командиру.
- Конечно, моя матушка, Ольга Ивановна, урожденная Титова, немного научила меня "разьговиаривать по рюсски". Смотри вперед Курт, кажется, уже видна полоса?
- О, да, герр гауптман. Тогда, если что, может договоришься с русскими что бы нас не расстреляли, по крайней мере сразу? - пошутил штурман.
- Попробую, но ничего не обещаю, - ответил фон Конрад, выворачивая тяжелый бомбардировщик в створ полосы, порывы бокового ветра швыряли машину как пьяную, не давая точно прицелиться для захода на посадку, - Ведь мы еще вполне можем банально разбиться из-за плохой погоды. И как эти русские рискнули взлететь в такую круговерть?
- Сплюнь через левое плечо, Герман, мы на верном курсе.
- Если я плюну через левое плечо, то попаду не в черта, а в ефрейтора Земана, нашего стрелка... Ха, Ха, Ха. - гауптман опустил вниз рычаг выпуска шасси, и на приборной панели зажглись две зеленые лампочки. Осталось совсем немного, еще чуть чуть... С замершим от ужаса сердцем пилот опустил свой Хейнкель на полосу, и заглушил оба мотора... Будь что будет!
К остановившемуся, примерно посредине полосы бомбардировщику уже бежали солдаты в незнакомой форме, не похожей ни на советскую, ни на немецкую. В лоб гауптману уставился черный зрачок автоматного ствола. - Вылазь, фриц, и хенде хох!
- Я не Фриц, я Герман! - так же по русски попробовал пошутить фон Конрад.
- Да хоть Йозеф, все равно вылазь, - ответил русский, сдобрив, впрочем, свою фразу многоэтажной матерной конструкцией, - Приехали, трамвай дальше не идет...
7 января 1942 года, 15:35. борт транспортно-пассажирского самолета ПС-84
Фронтовой аэродром в пригороде Ростова.
Спецборт Ставки совершил первоначально незапланированную посадку на фронтовом аэродроме. Во-первых, когда спецборт миновал Воронеж, поступил приказ забрать на этом аэродроме еще одного пассажира. Некоего бригадного комиссара Брежнева Леонида Ильича, назначенного на должность комиссара ОТМБ-1 ОСНАЗ РГК. Во-вторых, чуть позже, когда спецборт уже подходил к Ростову, из Симферополя пришло сообщение, что вылет истребителей сопровождения задержится минут на сорок. К Евпатории, на заоблачной высоте, приближалась неожиданная неприятность. Спецборт Ставки должен был ожидать прибытия истребительного прикрытия на земле. Услышав о том, что пару майор Скоробогатов - лейтенант Рюмин подняли на перехват немецких бомбардировщиков, полковник Ольхович мрачно усмехнулся. Он свел с этими парнями знакомство накоротке и в воздухе и на земле, и теперь даже немного жалел немцев. Ведь эти не отпустят ни одного, а если бой еще и над январским Черным морем, то выпрыгнувшие с парашютом, еще успеют позавидовать сгоревшим заживо. Потому что ледяная вода это как тот же огонь, лишь только более медленный.
Полковник посадил свой транспортник на небольшой аэродром в пригороде Ростова. Базировалась там сборная солянка из истребителей. И-16 и МиГ-3 стояли в капонирах, укрытые маскировочными сетями. ПС-84 отогнали в сторону от полосы, но маскировать не стали. В связи с событиями двух последних суток, внезапный налет немецкой авиации был бы чем-то вроде ненаучной фантастики. Летчики этого полка сами летали на разведку в Сталино, и видели мелкий винегрет из алюминия и стали, "изготовленный" из немецкого аэродрома. Бортмеханик распахнул дверь, и спустил трап, в салон ворвался уличный воздух. После московского морозца погода тут была сырая, температура воздуха стояла где-то возле нуля.
Минуты через две возле самолета остановилась покрашенная в грязно-белый цвет эмка. Из нее вылез высокий, худой бригадный комиссар в белых комсоставовских полушубке и шапке. С собой у него были только маленький фанерный чемоданчик. Подбежав к самолету, бригадный комиссар обратился к бортмеханику, - Товарищ, этот борт летит в Симферополь?
- Да, этот борт летит в Симферополь, - в проеме самолетной двери сверкнули знаменитые стеклышки пенсне. Нарком внутренних дел спускался по трапу размять ноги. Да и по технике безопасности не положено находиться в самолете во время заправки. - А вы, товарищ, бригадный комиссар, кто такой?
- Бригадный комиссар Леонид Брежнев, товарищ народный комиссар внутренних дел, два часа назад получил приказ срочно прибыть в Симферополь и вступить в должность комиссара Первой Отдельной Тяжелой Механизированной Бригады ОСНАЗ РГК.
