Кондитер Ивана Грозного 2 (СИ) - Смолин Павел

Пламя сработало как и ожидалось — больше на этот сегмент стены татарва не лезла, а значит достаточно оставить здесь одного ополченца, чтобы кликнул, когда пламя погаснет, а степняки полезут снова. Вовремя — в сотне метров левее враг смог залезть на стену, и наша бравая четверка ломанулась туда на подмогу. По пути я отправил подвернувшегося ополченца передать всем оснащенным зажигательной смесью «постам» начать ею пользоваться — и так отбиваемся, но лично я уже жутко устал, а значит и другие не сильно лучше себя чувствуют. Пора эту партию переводить в эндшпиль.

Картина нашим глазам предстала удручающая: две лестницы удалось установить нападающим, а «держащие» этот сегмент ополченцы и командующий ими дружинник были мертвы. Погибли героически — с десяток степных трупов валялись на боевой площадке и со внутренней стороны двора. Не только наша четверка на подмогу подоспела, но и мужики с противоположной стороны — трое ополченцев отмахивались бердышами от удерживающей «плацдарм» пятерки врагов.

Добравшись в пару прыжков до степняков, Тимофей воткнул саблю в спину самого здоровенного врага. Судя по тому, как тот «стёк» со стены в забитый трупами ров, меч телохранителя попал прямо в сердце. Опередили меня и Игорь с Климом, «дыранув» спины еще двоих врагов. Клим справился отлично — «его» степняк сразу помер, а вот удар молодого Игоря куда надо не попал — разбойник заорал, посмотрел на нас и заорал снова, но уже словами на своем наречии. Тройка выживших степняков сплотилась спина к спине, а им помогли четверо забравшихся по лестницам. Зажатые с двух сторон степняки мотали нам нервы добрые пару минут, пока бердыши ополченцев не проломили двоим головы. Я со «своим» степняком фехтовал долго, до тех пор, пока он не оступился и не полетел со стены внутрь поместья. Дел наворотить не успеет — внутренний периметр тоже без присмотра моих воинов не остался, и степняка там быстренько прибили.

Устранив «плацдарм», мы оттолкнули лестницы и закидали пытающихся установить их снова степняков огненными горшками. Еще один участок стены временно обезопашен. Других прорывов в «моей» половине стен не наблюдается, а судя по отсутствию вестей на Данилиной половине тоже все нормально. Можно сунуть меч в ножны и взяться за лук, но это актуально для ближников — у меня другое дело есть.

Оставив Игоря с Климом стрелять в степняков, мы с Тимофеем споро добрались до «химической избы». Здесь нашелся Иван — на интеллигентном «алхимике» броня смотрелась как седло на корове.

— Готово все, Гелий Далматович, — указал он на ящики с горшками «истинного греческого огня» и машинально потер синяк при взгляде на Тимофея.

Такая вот нехитрая, но очень результативная педагогика.

— Отлично! — одобрил я и взялся за ручку ящика. — Берись, — велел Ивану. — Остальные ящики по местам, братцы, — скомандовал прикомандированным к высокотехнологичному оружию ополченцам.

Тимофей из нас троих самый умелый воин, поэтому лучше на всякий случай сохранять его руки свободными. Мы с «алхимиком» вытащили ящик на двор, я немного покрутил башкой, оценивая положение дел на видимых частях стен и прислушиваясь к обрывком криков защитников. Нормально, оборона ведется в рабочем режиме, «плацдармов» новых не видать.

— Идем, — направился я к югу.

Там основная масса степняков копится, из лагеря своего полевого поганого подтягиваются. Бочка и доска здесь приготовлены заранее — пришло время испытать новое оружие на «тылах» противника. Я волнуюсь, а степнякам вскоре придется испугаться — одно дело когда пламя вдоль стены загорается, а другое — когда прилетает прямо с небес. Некоторая «пристрелка» нами проведена, поэтому я аккуратно — очень опасная смесь же — взял горшочек из ящика и установил в «гнездо» на лежащей на земле части доски.

— Давай, Тимофей, — дал отмашку телохранителю.

Он подпрыгнул и приземлился на противоположную часть доски. Горшочек взмыл в небеса и направился к степнякам. Следом полетело остальное содержимое ящика, и после этого мы направились на стену, посмотреть на результат. Он оказался отличным — метрах этак в тридцати от рва пылала земля, а по ней метались горящие степняки. Окружающие разбойники от живых факелов разбегались как — правильно! — от огня. Отлично!

— Господи, страх-то какой! — перекрестился интеллигентный Иван, убоявшись дела рук наших.

Страшно, согласен, но перспектива подохнуть страшной смертью всем поместьем лично мне кажется гораздо страшнее.

— К другой позиции! — придал я направление нашей тройке.

Процедуру повторили трижды, и это сломало метафорический хребет врагу — пылающий в десятке мест ров и «пристенные» подельнички помножились на страх получить порцию огня на голову прямо в относительно безопасном тылу, и степняки обратились в бегство.

Попытаются ли снова или Девлет Гирей смирится с поражением и попытается уйти восвояси с остатками армии и в относительном порядке? Отправлять дружинников в погоню сейчас чистая авантюра — третий штурм даже без счета и «на выпуклый глаз» стоил степнякам больше жизней, чем первый и второй вместе взятые, но степняков все еще гораздо больше, чем нас.

Послюнявив палец, я поднял его в воздух, чтобы проверить направление ветра, ухмыльнулся своей глупости — этот способ никогда мне не помогал — и просто посмотрел на пламя ближайшего факела. Жаль, но ветер дует совсем не туда, куда нужно. Ничего, ветер имеет свойство меняться, на всякий случай подготовим еще одно «вундерваффе».

— Пошли фонарикам фитиль удлинять, — махнул я рукой Ивану.

Придется «на выпуклый глаз» корректировать систему сброса — имеющейся до «ставки» Девлет Гирея не хватит. Ничего, с Божьей помощью справимся!

Глава 21

Едва мы с Иваном «допилили» первый горшочек со средством доставки и решили идти с ним на стену для проверочного запуска, как до нас донеслась благая весть, произнесенная многими наполненными робкой надеждой, неуверенными голосами:

— Неужто уходят?

— Это чего это?

— Победа?

— От трех тыщ отбились, слава Богу!

— Аккуратненько ставим, — скомандовал я Ивану. — Матвей, последи, чтобы никто не трогал, — попросил подвернувшегося ополченца.

— Слушаюсь, Гелий Далматович.

Мы с Иваном и Тимофеем споро добрались до стены и забрались наверх. Открывшаяся нашим глазам картина вызвала в душе ликование — татарва действительно уходила! Исполинская, сияющая мириадами огней «змея» ползла через рощицу и дальше, через поле, к полноценному лесу. Отступать по темноте без факелов такое себе удовольствие, вот татарва освещением и озаботилась.

Тряхнув головой, я аккуратно купировал желание пуститься в пляс с радостными воплями при помощи паранойи: как-то демонстративно татарва уходит, не дождавшись утра, и «пассивный урон» ей наносимый здесь не при чем — не добивает пушка до рощицы, а о средствах доставки греческого огня степняки не знают. Тут или инфу какую-то Девлет Гирей получил, навроде приближения русских воинов, либо специально потрудился вид полного и решительного отступления создать.

— Отбились, слава Богу! — перекрестился Иван.

— Господи, пусть это из-за скорой подмоги, — шепотом взмолился я и тоже перекрестился.

— Догнать бы, Гелий Давлатович! — нарисовался около меня Дмитрий.

Маньяк адреналиновый, блин.

— Кого догнать? — поднял я на него бровь. — Вот эту тыщонку врагов тремя десятками конников? Ты, Дмитрий, воин славный, но это не отвага будет, а чистое самоубийство. Грех большой. Ступай лучше самых уставших на отдых отправь, а остальные до поры на стенах пущай отдохнут. К Даниле пойду, там меня найдешь.

— Слушаюсь, — грустно ответил сотник.

— Не смурней! — хлопнул я его по наплечнику. — Покой нам только снится! — подбодрил поговоркой и направился к воротам, по пути велев Ивану. — Снеси огонек обратно от греха.

— Снесу, — пообещал он. — Не дай Бог пнет кто из скудоумия, — начал спускаться со стены, по пути предположив худшее.

Болезненное наказание за глупость будет, да еще и общеопасное.