Римлянин. Книга третья (СИ) - RedDetonator

Путана задумалась. А потом её будто озарило.

— У него ещё собрат есть! — воскликнула она. — Раз всего видела! Глафира болтает, что собрат его брезгует уличными, нами, поэтому ходит только к Гуко.

— Гуко кто такая? — задал следующий вопрос дядечка.

— Она бардак (2) держит на Гумнах, (3) — ответила путана. — Мадам же.

Парень что-то записал в книжечке и передал её дядечке.

— Он хочет знать, как часто подельник Змееглазого ходит в бардак мадам Гуко, — озвучил вопрос дядечка.

— Да не знаю я, Ваше благородие, Христом Богом клянусь, — заверила его путана.

— Ты мне тут господа бога всуе не поминай, блядь подзаборная! — вмешался в разговор стоящий у дверей охранник дядечки.

Парень поморщился и указал глазами на охранника. Дядечка встал и от души приложил охранника оплеухой.

— Рот открывать будешь, только когда скажу, понял меня? — твёрдым тоном спросил дядечка.

Охранник поник и отошёл к двери.

— Ты узнать можешь как-нибудь? — вернулся дядечка к опросу.

— Да вы лучше Глашу спросите, она сейчас должна там же стоять, на Гуменском переулке, — ответила путана.

Парень вновь начал писать в своей книжке. Путану больше всего напрягал его взгляд. Было в нём что-то такое… мертвенно-равнодушное. С таким взглядом мясник закалывает свинью или опытный цирюльник изрезает срамную язву (4).

— Давно в бардаке тот бывал? — задал очередной вопрос дядечка.

— Не знаю, вроде да, пару дней не было его, — ответила путана.

Новое сообщение от парня.

— Мы дадим тебе двадцать рублей, — прочитал сообщение дядечка. — Езжай в деревню, подальше отсюда, можешь в родную вернуться. Сиди там месяц или два, а лучше вообще не возвращайся в Воронеж. И не болтай. Узнаем, что разболтала о наших спросах — лично вот этими руками придушу.

Маришка обрадовалась фантастическому «гонорару» за простую беседу, но затем посмотрела на парня. Слова дядечки её не напугали, слыхивала она и пострашнее угрозы, но вот взгляд парня… Так коллекционеры смотрят на букашек, оценивая их на предмет пригодности для своей коллекции. Путана почувствовала первобытный страх, зарождающийся где-то в глубине души. Этот точно не даст умереть просто так. Слышала она о душегубах, любящих долго мучить путан до смерти…

— Можешь быть свободной, — дядечка достал кошель. — Вот твои двадцать рублей.

Путана с облегчением поднялась, с поклоном приняла деньги и направилась на выход.

//Там же, спустя несколько минут//

*Персона*

Таргус думал.

Ровно на третьей по счёту проститутке удалось выйти на вероятных шпионов Хаоса.

Почему проститутки? Потому что случайные люди вряд ли имеют возможность увидеть на теле человека характерные отметины Хаоса.

Сам Таргус, в ходе возрождения в этом мире, лишился метки Бездны, поэтому его таким образом в служении Бездне не уличить. Но вот аф Лингрен, обращающий неофитов к Хаосу, просто обязан был оставить характерные метки на их телах. Пусть даже в труднодоступных местах, обычно закрытых одеждой, но человек проводит в одежде далеко не 100% времени. И дамы специфического рода деятельности могли увидеть метки. И увидели.

«Змееглазый точно адепт Хаоса», — подумал Таргус. — «Насчёт второго уверенности нет, но высока вероятность, что и он тоже».

Ситуацию осложняло то, что адепты Хаоса могут передавать сообщения аф Лингрену, являющемуся конечным получателем информации в их огромной сети. Радует только, что сообщения отправляются раз в месяц, но больше всего радует то, что нельзя отправить сообщение на ровном месте: обязательно нужно исполнить Ритуал Безопасности.

Про Ритуал Безопасности покойный ныне дознаватель рассказал немного, так как сам практически не знал ничего. Таргусу известна полная процедура: начертить кровью октаграмму, вписанную в окружность, размерами ровно 50×50 сантиметров, затем расставить в нужных местах свечи из человеческого жира, а уже после этого прочитать специальную триггерную цитату. После появления физиономии аф Лингрена, можно беседовать с ним хоть следующие тридцать минут, пока горят свечи. Судя по трудозатратам — это геморройный способ связи, но зато мгновенный, качественный и продолжительный.

Да, Хаос неприятен в методах: человеческий жир в современности можно получить из трупов, но это накладывает дополнительные сложности, так как бесхозные трупы на дороге не валяются. Таргус бы решил эту проблему с помощью формалина, которым можно законсервировать какой угодно жир и возить его сколько потребуется, но у агентов аф Лингрена даже бесперебойного источника льда нет.

Говоря о методах Хаоса, не следует забывать о методах Бездны. Таргус как никто другой знал о том, что аспекты лишены человеческой морали и придерживаются некоторых ограничений только ради того, чтобы зазря не терять лояльность агентов. Например, он однажды скормил предавшего Бездну человека некрайскому жуку, жуткому паразиту из параллельного мира, убивающему свою жертву сутками.

В полнофункциональном дневнике Бездны можно послать запрос «Что будет, если я предам Бездну?», на что будет получен длинный список имён. Каждое имя — это ссылка на подробный материал о постигшей конкретного предателя судьбе.

Бездну лучше не предавать. С ней-то от этого ничего не станет, а вот с тобой…

«Глафиру приглашать не будем», — написал Таргус. — «Надо найти Змееглазого, а также его подельника. Я займусь этим лично».

— Объясните мне, что мы делаем, Ваше Императорское Величество? — недоуменно спросил Бирон.

«Вы — сидите тихо», — написал Таргус. — «А я разбираюсь с некоторыми делами со своими недоброжелателями».

Одежда на нём была самая, что ни на есть простолюдинская: на теле серая рубаха-косоворотка, на поясе длинный чёрный кушак, на ногах серые льняные штаны и чёрные говнотопы из паршивой кожи, а на голове чёрный картуз. Шрамы он загримировал с помощью набора косметики собственности Бирона. Накладная борода и усы меняли его облик радикально: за вечно образцово выбритого и аккуратного императора его не принять, скорее за какого-нибудь крестьянина, прибывшего в город.

Револьвер пришлось замаскировать под поясную сумку, а от кинжала отказаться. Вооружённые крестьяне — это проблема и ненужное привлечение внимания. Тем более, Воронеж формально всё ещё лоялен императрице. Во всяком случае, официальных заявлений никто не делал, и все старательно живут как раньше, ведь никому не нужны проблемы. Только вот люди не могут или не хотят принимать того факта, что проблемы уже начались, и они в них участвуют.

Покинув постоялый двор, Таргус направился к Гумнам. Карту города он в своё распоряжение уже получил, пусть подробность и точность её хромает, но зато легко определяются районы.

Безымянный постоялый двор, в котором они остановились, находился на восточном выезде из города, а ему надо в южную часть.

Идти было недалеко, город ведь не слишком большой.

В северной части района Гумны, среди саманных хибар и плетёных халуп, возвышалось капитальное двухэтажное здание из качественно обработанных брёвен. Парадный вход был украшен большой вывеской: «La bardel de madam Guco».

Таргус, знающий язык презренных франков, увидел как минимум три ошибки на этой вывеске: не «La», а «Le», не «bardel» а «bordel», а ещё «Madam». Но красиво написали, видно, что владелец не пожалел денег на рекламу.

Тётушка, покойная Елизавета Петровна, хотела отчаянно бороться с борделями, ибо не пристало, но Таргус отговорил её в своё время, ведь остановить ты процесс в нынешних условиях не можешь, но можешь криминализировать его и сделать частью теневой экономики, что безусловно плохо. Императрица прислушалась к нему и не стала делать в этом направлении ничего. Вот и разрослись бордели по всем городам, где только можно и имеет смысл. Воронеж, кораблестроительный город, тоже не избежала сия чаша.

У борделя стоял ларёк торговца ватрушками. Не самое удачное место.