Время для жизни 2 (СИ) - "taramans"

Улочка, изгибаясь и вторя очертаниям горы возле речки, была неширокой. Дом подруги сержанта был невелик, но добротен и ухожен. И палисадник возле дома — крепенький и покрашен в синий цвет.

— Проходи, собаки нет! — бросил через плечо Ильичев, открывая калитку.

Ограда выложена тесаными досками. И снег с досок аккуратно почищен и даже сметен. Сарай справа, дальше видна добротная банька, с легким дымком над трубой.

Через небольшие сенцы, они прошли в дом, попали на кухню.

— Хозяйка! Гостей встречаешь, или как? — громко спросил Степан.

Из горницы вышла Глаша, выряженная в какой-то длинный атласный халат «вырвиглазной» расцветки. Косов не успел поздороваться с хозяйкой, как Ильичев, приобняв ее за бока, от души «жулькнул», выжав из той тихий визг и засмеялся:

— Ох и хороша ты, Глаша! Ну вот, как договаривались, пришли мы к тебе в гости! С праздничком!

Глаша, покосившись на Ивана, отпихнула руки «охальника» от себя и поворачиваясь, пропела:

— Раздевайтесь, гости дорогие! Уж и банька заждалась, наверное, уже степлилась! — и попыталась вернуться в горницу.

Ильичев не преминул от души приложиться своей ладонью, величиной чуть меньше лопаты, по заднице подруги и захохотал.

— Степан! Совсем сдурел, что ли?! У тебя не рука, а лапа медвежья! — и сама опять — зырк — на Ивана.

«Ага… не было бы меня здесь, она и возмущаться бы не стала! Манерничает! Такую… г-х-м… попу пробить — и весла мало будет!».

— Идите уж в баню! Скоро и Катерина придет, за стол надо будет садится! Вон на лавке под вешалкой раздевайтесь, да ступайте! — и все-таки ушла в комнату.

Сняв шинель, Косов, вслед за сержантом, повесил ее на вешалку и сел тут же на лавку, принялся распутывать свою «сбрую» с ног. Поглядывал по сторонам.

«А неплохо живут работники торговли. По нынешним меркам. Кухня, приблизительно, три на пять метров. Печь… само собой. Стол добротный меж двух окон. Шкафы и тумбовые, и навесные по стенам. И пахнет — вкусно! И про обед в училище, съеденный не далее, как час-полтора назад, забыл сразу же!».

— Глаш! — позвал Степан подругу, — мы тут пивка в баньку взяли! Ты нам выдай пару кружек с собой, не из горла же нам там пить!

Глаша снова вышла из комнаты, «проплыла» в своем халате мимо них, и достала из шкафа пару глиняных кружек.

— Пивка взяли — это хорошо! Надо было побольше взять. Может и мы бы с Катериной в баньку сбегали, а пивко в таком разе — никак не лишнее будет! Я тоже после баньки кружечку пивка выпить люблю! — все еще поглядывая на Косова, заявила Глаша.

«Это она, похоже, меня немного смущается! Не знаком я ей, а Степа вот так прямо, в открытую, обозначает их отношения!».

— Да чего там… Взяли мы пива, достаточно взяли. И вам, если надо, хватит! Вон у нас, Ваня, если уж закупается, то как тот хохол, с запасом! И это еще… Глаша! Мы там кое- что к столу купили, давай-ка разбери все это… да прикинь — чего куда!

Пришлось Косову, по кивку приятеля, доставать продукты из своей сумки-ранца и выкладывать все на стол.

— Ой! Куда ж столько-то? — удивилась хозяйка.

— Так я ж говорю — товарищ-то мой — парень запасливый. Что ни увидит — все надо! — засмеялся Ильичев.

— Вот… бутылка коньяка и вино еще. Подумали — может женщинам захочется сладкого. Тут, в плошках этих, морковка и свекла по-корейски… закуска острая. К водке — в самый раз! А вот здесь… рыба… осторожно, может протечь. Муксун. Вкусная, если хороша засолена, — комментировал запасы Иван.

— Муксун… знаю я, что такое муксун. Так ведь она — недешевая совсем! — передвигала по столу припасы Глаша.

— Ну… на праздник-то можно взять попробовать! Так что — нормально!

— Ну ладно, всё, молодцы! Идите уж в баню, а то и правда — остынет совсем. Я же ее часа на два назад готовила… Тут я сама разберусь, что к чему!

И в баньке у хозяйки Косову — тоже понравилось. Тут же как? Не важно — богатая баня или совсем простая, бедная. Главное — чтобы чисто было и все ухожено! Бывает, что и в богатой, по модному оборудованной всем мыслимым и немыслимым бане… тогда — в будущем, было неприютно и некомфортно! А бывало, что и наоборот, — банька совсем маленькая, только двоим помыться, а — все по уму, все на своем месте и все продумано. И — чисто! Вот и здесь было так же!

В баньке было и правда — немного прохладно. Мыться еще можно, а вот пара — уже не будет. А это — непорядок! Значит, для начала, надо подкинуть дровишек!

Дрова, да на старые, еще непогасшие, жаркие еще, угли занялись сразу, загудело в печи и трубе.

— Подождем пока! Пусть разгорятся, да пожарче станет! — заявил Ильичев.

Они посидели на полке, погрелись.

— Ну как тебе Глашка? — чуть покосился на него приятель.

— А чего… справная баба! И видно, что хозяйка — хорошая! — не открывая глаз и блаженствуя, протянул Косов.

— Угу… Так оно и есть, — промычал Степан.

— Так ты не женишься на ней, случайно? — засмеялся Иван.

— Вот же… я ж тебе сказал — нет! Не в моем она вкусе! Временно это все…, - потянулся плечами приятель, — да я и самой ей так же сказал… что, дескать, извините Глаша, но жизнь моя такая… перелетная! Сегодня здесь, завтра — там…, а послезавтра — вообще хрен знает где. А может и совсем… со святыми упокой! Дело такое!

— Ну это так, не поспоришь. И чего она… согласилась, что ли? — не поверил Косов.

— А чего? Сам не видишь, что ли? Сидим тут с тобой, в бане греемся! А потом — за стол пойдем, культурно отдыхать! — засмеялся Ильичев.

«А он прав… Если бы той Глаше килограммов этак… двадцать скинуть… То вполне симпатичная баба бы получилась!».

— Я ж здесь уже несколько раз был. И не только блуд тешил. Я ж и по хозяйству там… по двору — где чего надо помогал. Ну — там забор поправить, тут — гвоздь вбить. Дров вон… с Афиногенычем договорился, и привез две машины. Попилил, да поколол! Сложены они в сарае! — рассказал Степан.

— Ишь ты! А чего ж меня в помощь не позвал? Вдвоем-то — ловчее!

— Да как… сам же знаешь — нам пока из училища выбраться… не очень-то просто! — хмыкнул Ильичев.

— Эт да-а-а! — согласился Иван, — ты смотри, Степан, не влезь здесь в паутину эту… Глаша-то, похоже, баба не дурная! Поймет, что ты и хозяин справный, и рукастый… Мордой, опять же — вышел. Да и дерешь ее, похоже, неплохо… иначе бы — отворот поворот уже дала. Вцепиться в тебя, потом отрывать придется тяжко.

— Да знаю я… Я ей… почитай каждый раз говорю — не бери в голову дурного, не думай… я тут временно, — протянул, разомлев, Ильичев.

«Да, да… говоришь ты ей! Да им по хрену, что мужик говорит. Что себе в голову втемяшит, то и правда!».

От печи поплыли волны жара. Хо-ро-шо!

— Эх… рановато все-таки… но времени и правда мало! Как считаешь, можно уже поддать на каменку? Будет пар? — привстал с полка Ильичев.

— А — давай! Дрова пока еще горят… вон как пластают! Даже если камни сейчас остынут… быстро снова нагреются! А вон там… в бадейке, что? Не венички случайно? — спросил Косов.

— Почему случайно? Вовсе не случайно! Глаша и сама попариться любит, так что заранее запарила! Сейчас мы их… кипяточком… согреем! — Степан щедро поливал чуть остывшие веники горячей водой, — я ее здесь… Глашу то есть — ух и парил, ух как парил…

И засмеялся негромко.

Пар зашипел, заворчал злобно и коротко, и стеной устремился к потолку, там растекся во все стороны, и уже неторопливо, по стенам сначала, потек вниз. Голову сразу охватило жаром, обдало жаром лицо, плечи, грудь. Косов невольно скорчился, закрыл ладонями уши.

— Ух, бля! Хорошо-то как! — сдавленно просипел приятель.

— Угу… — смог из себя выдавить Иван.

— Ну-ка… пригнись… я щас еще разок поддам! Должен быть еще жар в камнях… должен! — Ильичев снова набрал горячей воды в бачке, стоявшем на печи, и снова ухнул ковшик на каменку.

— Ай, бля…, - Ивану пришлось на ощупь слезть с полка на скамью.

Ильичев захохотал:

— Чё-та ты слаб, дружище! Разве ж это пар? Это так… баловство! Ты бы с моим батей… а еще лучше — с дедом в баньку сходил! Вот где ад адский! Вот где смерть! А это… так только… помыться да грязь смыть…