Поручик из Варшавы 2 (СИ) - "Рыжий"

Глава 19. 4 сентября 1939 года. Ночь

Старший стрелок Вильгельм Вебер. 24-я разведывательная рота, 24-й пехотной дивизии.

Всё шло совсем не так. Посланные вперёд ветераны (а сами солдаты 24-й дивизии, вступившие в бой утром 1-го сентября 1939-го года, иначе как «ветеранами» компании себя уже не считали) нервничали и суетились, рассчитывая, что будут обнаружены противником, после чего будут просто обязаны вступить в бой.

Вот только всё шло несколько не так, как предполагали разведчики — постов противника обнаружить, так и не удалось, хотя следы пребывания каких-то людей получилось найти: Вильгельм сам наткнулся на несколько окурков от папирос и следы, когда спустился в небольшой ров или канаву. Была и примятая трава, но судить о количестве людей, примявших эту траву, ночью Вилли не собирался — слишком уж это сложно.

А других следов, кроме слов пленных поляков и не было.

Скопившись в овражке, где, если верить пленным, должно было находиться польское охранение, лейтенант Крамер решил развернуться цепью и продолжить прочёсывание местности. Было видно, что происходящее ему не нравилось.

Пока разведчики перестраивались в другой боевой порядок, разглядывали возможные укрытия и готовились идти дальше, их догнала цепь следующих за ними эсэсовцев.

Вильгельм скривился — слишком уж шумно двигались солдаты «Лейбштандарта». Было видно, что они слабо обучены боевым действиям. Опять же, шли они, не скрываясь, громко переговариваясь, не скрываясь. Оставалось только на губных гармошках играть, чтобы точно привлечь к себе внимание.

— Стой! Кто старший! — Непривычно громко задал вопрос ближайшему эсэсовцу лейтенант.

Один из эсэсовцев с карабином, висящем по-походному на плече, как-то нехотя, «через губу» ответил:

— Оберштурмфюрер Мольтке.

— Где его найти?

Будто бы услышав последний вопрос, сзади громко задали вопрос:

— Кто меня ищет?

К лейтенанту Крамеру подошёл молодой, подтянутого телосложения офицер, лет двадцати пяти от роду. На голове у него была набекрень надетая фуражка, а на плече весел старенький, возможно, ещё заставший Великую Войну МР-18.

— Оберштурмфюрер! Какого черта вы творите? Почему идёте в полный рост? Почему шумите?

— А как мы должны идти? От кого скрываться? Поляков бояться? Если бы не вы, не ваша 24-я дивизия, мы бы уже рвались вперёд, к Варшаве. А сейчас приходится останавливать этих польских свиней тут. — Эсэсовский офицер пренебрежительно махнул рукой, и, не желая ничего слушать, махнул рукой, прикрикивая на своих людей. — Ну? Чего встали? Шевелитесь! Я не хочу тут до утра торчать!

Цепь эсэсовцев двинулась вперёд. Разведчики, удивленные происходящем, застыли на месте, не понимая, как такого идиота могли поставить командовать людьми.

— Да он пьян! — Вдруг воскликнул кто-то.

— Врешь? — Тут же, спросил кто-то из разведчиков.

— Клянусь! Он пьян! От него же перегаром пахнет!

— Мне тоже так показалось. — Вдруг поддержал своего товарища ещё один разведчик.

— Прекратить разговоры! — Грозно воскликнул лейтенант Крамер, после чего приказал:

— Продолжить движение. Идём цепью. Следом за эсэсовцами!

Следом за прошедшей вперёд цепью двинулся вначале командир взвода, а потом и остальные солдаты. Вильгельм следовал за своим командиром в паре шагов позади.

Неожиданно за спиной, там, где осталась одна из рот эсэсовцев, грузовики с артиллеристами и лёгкие танки, разгорелась интенсивная стрельба. Судя по всему, били сразу несколько пулемётов и едва ли не десяток винтовок. Тут же, буквально через несколько долгих секунд, когда разведчики, повинуясь вбитым на полигонах и в бою инстинктам, повалились в траву, там, где кто был.

Нет, не все попадали. Ушедшие вперёд эсэсовцы почему-то остановились и начали вертеть головами во все стороны, не понимая, что же происходит.

Лейтенант негромко выругался и тут же отдал приказ — вперёд, продолжить движение! Быстро!

Вильгельм одним из первых вскочил на ноги и бросился вперёд, к спасительным деревьям.

Логика в действиях лейтенанта была — останься они в поле, очнувшиеся после шума в тылу у немецких войск поляки, обязательно открыли бы огонь из всех стволов и попросту уничтожили бы весь разведывательный взвод. В случае, если разведчикам удастся добраться до опушки и завязать ближний бой и активными действиями выиграть время. Ну а дальше — оставалось надеяться лишь на эсэсовцев, застывших в нерешительности буквально в паре десятков метров от опушки.

Разведчики пробежали между застывшими эсэсовцами и устремились дальше. Когда первые разведчики оказались за первыми, спасительными кустами, глубоко в тылу разгорелся настоящий бой. По звукам можно было опознать винтовки и пулемёты, лёгкие 7,5-см полевые пушки и 3,7-см танковые орудия…

Как заговорил пушки, вперёд, следом за разведчиками побежали и эсэсовцы.

В нескольких метрах от крайних деревьев началось настоящее столпотворение — поляков нет!

Следы стоянки крупного подразделения поляков были, а вот самих поляков нет!

Валялись консервные банки, какие-то бумаги, кажется, газеты. Были следы колес и гусениц. Но поляков не было!

Разведчики настороженно шли по лесу, проклиная всё вокруг: ночь, войну, и, конечно же, в первую очередь, поляков, которые неизвестно куда запропастились!

Следом за разведчиками, всё также, с шумом, забыв про строй, мелкими, хаотично сформировавшимися группками двигались эсэсовцы.

С каждым пройденным шагом настроение у Вильгельма поднималось — это же получается, что не будет необходимости вести ночной бой! А что поляки ушли — так это даже хорошо! Боятся они воинов непобедимого Рейха! Вот сейчас догоним их, быстро принудим сдаться, и…

Что будет дальше, старший стрелок Вильгельм Вебер придумать не смог. Каким-то чудом, несмотря на паршивое освещение в виде едва проходящего сквозь ещё не опавшие листья и ветки света, Вилли заметил какой-то блеск под ногами впереди идущего разведчика, и, кажется, услышал характерный звук выдираемой чеки.

Прежде чем успеть подумать, Вилли начал падать на землю, не забыв при этом предупредить:

— Granaten!

Подпоручик Северен Маршалек. 4 сентября 1939 года. Ночь.

Рассматривая немцев в мощную оптику, подпоручик в очередной раз удивился — а ведь поручик-то их, оказался, похоже, более осведомлённым, чем всё польское командование? Или просто повезло? Нет, в такое везение подпоручик Маршалек не верил. Только сейчас, на четвертый день войны, он, подпоручик бронетанковых войск, понял, что всё лето их готовили к войне против конкретного противника — немцев. И упор в подготовке делался на борьбу с бронетехникой противника. Опять же, пусть и в общих чертах, но силуэты основных типов танков немцев в батальоне знали и каждый солдат, и офицер мог сходу опознать любой танк противника. А примерные характеристики?

Опять же, поручик неоднократно говорил о шаблонности действий противника. И вот, в очередной раз за эти четыре дня, подпоручик убеждается — прав командир батальона! Немцы только встали, как тут же начали рассредоточивать технику. Грузовики с тентованными кузовами остались на дороге, и, возле них лениво начали строиться вражеские пехотинцы. Несколько автомобилей без тентов, в кузовах которых отчетливо были видны бочки с топливом.

Выстроившись по какому-то непонятному для поляков порядку, возле грузовиков с бочками начали суетиться солдаты противника. Ещё через несколько минут, к грузовикам по одному начали подъезжать немецкие танки.

— Да они полевую заправочную станцию разворачивают! — Негромко, так, чтобы слышал поручик-парашютист, поделился своим предположением Северен. — Нам командир батальона, поручик Домбровский как-то рассказывал на манёврах, что противник будет использовать каждую свободную минуту с максимальной пользой. Чего от нас и требовал!

Офицер-парашютист что-то неразборчиво пробурчал в ответ, после чего, уже разборчиво, задал вопрос: