Путь чести (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

Кто знает, кто знает…

Но лучше убраться отсюда поскорее.

Глава 18

"Никто не отважен настолько, чтобы не испугаться неожиданного".

Гай Юлий Цезарь

Кругом стоит оглушающая тишина, не слышно даже птичьего щебетания. Дорога наша пустынна, а если учитывать, как неожиданно для осени палит солнце... Нет даже намека на вчерашний холодный ветер, полный штиль! Пока ничто не предвещает опасности — но даже в такой ситуации я не позволил солдатам эскадрона пренебрегать кирасами и шлемами, или иной бронёй, не делая исключения и для себя.

Хунд мотнул шеей, отгоняя назойливых мух, и я достал из седельного мешка хлебную корку для верного жеребца.

— Думешь, мы быстро их найдем? Или снова будем мотаться без сна и отдыха? — Лермонт приложился к фляге.

— Думаю, твои опасения напрасны. Не могли они уйти далеко. Ты сам вспомни, какое пожарище мы устроили в лагере, лишив воров телег! — вместо меня ответил Тапани.

— Устроить-то устроили, но разведка Делагарди их на прежнем месте уже не нашла. А это что значит? Правильно. Передвигаются они все же довольно быстро.

— Ты волнуешься, что не вступишь в бой? — улыбнулся я.

— Я боюсь они будут ждать нападения, Себастьян. — невесело ухмыльнулся горец. — А это скажется на здоровье и жизни наших воинов.

Вот тут горец абсолютно прав. Но я не собираюсь терять своих людей. И именно поэтому вперед был оправлен небольшой разъезд рейтар из сотни Ушакова. Кроме того, на марше я также озаботился выставить боковое охранения — и три десятка всадников выделил в арьергард. Если что, послужат и резервом в бою...

— О чем шептался с Зомме?

— Отъедем. — я направил Хунда вперёд. Товарищи последовали за мной.

— Думаю от вас не скрылись разговоры в войске.

— Смотря о чем. — прищурился финн.

— О князе Михаиле. Он становится настоящим символом сопротивления. Люди готовы биться за него и умирать. И все больше и больше.

— Это-то как раз не новость. Слышали. — кивнул Лермонт. — Ходят пересуды, что Скопин-Шуйский мог бы стать намного более достойным правителем, чем его дядюшка. Народ не сильно доволен царем Василием.

— Это так. — кивнул я. — Вот Христиер и подстилает соломку на случай, если кости лягут так, что сам князь Михаил задумается о подобном.

— А он задумается? — вскинул брови Тапани.

— Кто знает. — задумчиво произнес я, стараясь держать лицо. Ведь товарищи мои пока не знают того, что знаю я, и уверенности в том, что им необходимо знать больше, пока нет. Ещё не время...

— Сам-то что думаешь, фон Ронин? — Лермонт принялся поправлять ремешок шлема, выдавая лёгкое волнение

— Я уверен, что Михаил более достойный кандидат. И от того, что он пока даже не помышляет о престоле, Скопин-Шуйский становиться еще более достойным царского титула!

— Ну, царя Василия я не видел — но судя по разговорам в войске, народ его не особенно любит. Ушаков вон при одном упоминании его имени кривится! Видимо насолил ему государь Московский... Во всяком случае те, кто сейчас находятся в войске князя Михаила, без сомнений пойдут за ним и в огонь, и в воду, и за престол государев.

— А что лично ты сказал Зомме?

— Сказал, что думал об этом. И что нужно дать идти вещам своим чередом... Но ещё я думаю, что если Василий вдруг скоропостижно скончается, то Скопин-Шуйский просто обязан взойти на престол, отметая любых иных наследников! В том числе и царского брата — никудышного полководца, пропустившего лжецарька к Москве...

— Скончаться быстро можно не только от болезни, Себастьян. — многозначительно произнес шотландец.

Я многозначительно хмыкнул и пожал плечами, сочтя, что на сегодня сказано уже достаточно, после чего молча развернул коня, возвращаясь к колонне своих воинов.

...Вот уже несколько часов мы двигаемся на северо-запад. И к вящей радости рейтар сменилась погода: на безоблачное небо набежали серые тучи, и солнце уступило свой престол, скрывшись в облаках. Правда, чуть позже начал накрапывать мелкий дождь — но хотя бы не ледяной...

— Как в Богемии. — протянул Лермонт.

— А что там? — с интересом спросил Тапани.

— Да такая же погода. То солнце, а через мгновение уже льет дождь. Про город Прагу слышали?

Я закатил глаза.

— Нет, сударь, мы же совсем тёмные! И только благородные шотландцы имеют право побывать в этом славном граде. Да что там побыть — даже просто про него услышать!

— Язва. — ухмыльнулся горец. — Это на тебя так погода действует.

— Так что в Праге? — Тапани все-таки заинтересовался.

— О! Прекрасный город. — Джок откашлялся, воздух стал вязким и влажным. — Но, честно тебе скажу, мрачный. Не зря его городом колдунов называют.

— Да ну!

— А то.

— Сам-то хоть одного колдуна встречал?

— Вера во мне крепка. Они меня стороной обходят. Но слышать приходилось. — прищурился шотландец.

— Стороной тебя деньги обходят и идут прямиком в руки симпатичных дам да кабатчиков. — хохотнул я.

— Это уже другая история. — широко улыбнулся горец. — А я вам про Прагу. Слышал ходит там по ночам среди еврейских домов огромный глиняный истукан. Защитник иудеев. Мол один раввин изваял сие чудище давным-давно и с помощью свитка с заклинанием, который вкладывался в рот оживил его. Выглядел сей монструс как громадный человек, но без собственной воли и речи.

— О-о-ох.— пробормотал финн.

— Вот тебе и "ох"! А с тех самых пор "голем", как прозвали монстра, выполнял все поручения своего создателя днем, взяв на себя всю тяжелую и грязную работу в еврейской общине, а ночью выходил на защиту еврейского квартала. Однако, оставшись без дел, монструс мог становиться опасным, бездумно разрушая в неистовой ярости все на своем пути!

Я знал об этой легенде, но не думал, что она настолько древняя. Н-да, каждому народу нужен свой защитник, пусть и легендарный...

— А дальше? — финн, похоже, крайне заинтересовался историей Джока.

— А что дальше? Стали погромщики пропадать. Вот все сразу и поверили в легенду. Как тут не поверить?

Я улыбнулся. Думаю, иудеям просто надоели бесконечные погромы, и они ловко прикрыли свой самосуд древней легендой, нагнав мистической жути на воров. Ловко, ничего не скажешь... Неожиданно шотландец посерьезнел:

— Смотри, Себастьян, посыльный от разъезда!

И действительно, по направлению к нам скачет одинокий всадник, нетерпеливо подгоняя коня. Сразу подумав о плохом, я потянулся было к седельной кобуре — но присмотревшись к приближающемуся гонцу, понял, что тот хоть и спешит с какой-то важной вестью, однако же впереди никаких звуков боя не слышно. Значит, не засада...

Я оказался прав. Добравшись до развилки дорог, на одном из ответвление которых в сторону ближайшего леса были ясно различимы свежие следы всадников (и в большом числе!), командир дозора отправил пару новоиспеченных рейтар на разведку. Вскоре бывалые служивые из детей боярских вернулись и доложили, что сразу за небольшим леском на противоположной от дороги опушке и расположились мятежники, довольно крупный отряд. Причём расположились без дозоров и боевого охранения! Хотя нельзя исключать, что разбойные разъезды воров рыщут по округе — и что нас уже заметили, да затаились... Как бы то ни было, ударить следует с двух сторон, с небольшой разницей во времени — вначале связав врага боем первой сотней рейтар, в то время как вторая обойдёт лес и атакует с тыла...

— Много ли у них телег? — я попытался прикинуть, смогут ли воры организовать оборону в гуляй-городе, способный очень усложнить нам задачу. Кроме того, большой отряд наверняка должен иметь значительный обоз — а вот его отсутствие будет косвенно указывать на то, что мы имеем дело со "старыми знакомцами".

— Мы видели не больше двух. И те со скарбом.

Многозначительно перелягнувшись с Джоком и Тапани, я довольно улыбнулся: