Татьяна Апраксина - Послание к коринфянам
Очень интересно смотреть на выборных представителей. Половина лиц отражает недоверие, а половина - уже восторженное "ну наконец-то хоть до кого-то дошло". Да, для них подобное - событие радостное, но почти невероятное, в силу того, что речь произносит корпорант, корпорант из корпорантов, человек вроде бы предельно далекий от народа. И вдруг - глядите-ка, преподносит вслух с трибуны их же мысли, только четче, конкретнее, лаконичнее.
- Это, - подводит итог Франческо, - был такой набор общеизвестных фактов. Их следовало вспомнить, чтобы стала ясна актуальность предложения, которое я хочу внести.
Тишиной в зале можно крошить гранит и плавить вольфрам.
- Если верить слухам, в воздухе носится проект национализации. Я полагаю, что слухи ошибаются и носится он зря, но, в любом случае, это нам не поможет. Экономический спад, вызванный национализацией, может столкнуть нас за край ничуть не хуже управленческого конфликта - вот посмотрите на прогноз в общем приближении... Весело, да? А мы ведь не затрагиваем политическую сторону дела. Но главное - даже если это сойдет всем с рук, мы просто воспроизведем существующую проблему в следующем поколении. Мы зашли слишком далеко, косметическим ремонтом нам не отделаться. Нужно менять систему. Поэтому я предлагаю официально признать корпорации тем, чем давно они являются по факту - государственными образованиями.
Среднестатистическим по залу междометием, определенно, является "ы!".
Франческо держит паузу, позволяя всем вздохнуть, выдохнуть и еще раз вздохнуть.
- Да, тем, чем они являются по факту. Дамы и господа, как называется структура, обладающая - по закону - правом экстерриториальности? Правом на независимое судопроизводство, хотя бы и с иерархией, где законодательство, принимаемое Советом, вынесено на вершину? Отдельным налогообложением? Государством - или корпорацией?
Сейчас - да, корпорацией. Но по существу это - юридическая фикция, обязанная своим существованием тем, что наши законы просто не предусматривают существования форм гражданства, не связанного с территорией или происхождением. И сейчас мы стоим перед выбором: менять действительность, чтобы она соответствовала существующим законам, или менять законы так, чтобы они описывали и задавали действительность. Третьего не дано. Не может существовать государство, в котором общественные отношения противоречат форме правления.
Тишина, тишина, тишина.
Потом просыпается дедушка Матьё.
- Как я понимаю, господин Сфорца, у вас есть конкретные предложения?
- Вы совершенно правы, - вежливо кивает Франческо. - Разумеется, предварительные. У нас было только шесть суток, да и те... - взмах рукой.
- Я выражаю вам свои соболезнования. Но все же прошу вас огласить основные тезисы.
- Вот примерный пакет мер, представляющихся нам необходимыми. Минимально необходимыми. И последовательность реформ. Корпорации получают статус государственных образований под эгидой Мирового Совета Управления. Это необходимость. Во-первых, мы рассеяны по всему земному шару, а далеко не все служащие корпораций пожелают сменить территориальное гражданство на корпоративное.
Кроме того - и это существенно - в настоящий момент корпорации примерно на две трети дублируют или замещают структуры и службы Совета и финансируют его деятельность. Эту ситуацию проще узаконить, чем менять. Выражаясь фигурально, если Совет является "верховным королем" всего нашего образования, то корпорации в этой системе - самоуправляемый "домен" верховного короля.
Новоназначенный коллективный верховный король переглядывается. Кажется, членам Совета не приходило в голову, что кто-то может желать увеличения их полномочий. По трибунам ползет легкий шепоток. Господа корпоранты, оправившись от первого изумления, начинают сводить концы с концами - и осознают, что антитрестовое законодательство и прочие ограничения никогда не распространялись на формации государственного типа. Это, конечно, сыр в мышеловке - если социальная реформа окажется удачной, все эти вещи потеряют смысл - но поначалу сыра и правда будет много.
- И мы предлагаем узаконить ситуацию, в которой "верховный король" имеет и свой неотчуждаемый лен. Он может стать и площадкой для любых социальных экспериментов, но их воздействие не окажется пагубным для мировой экономики. Взамен же хотелось бы просить о создании единой и внятной законодательной базы данного королевства. Понимаете ли, огромное количество вещей сейчас регулируется мнением, обычаем, традицией и прочими неписаными, неформализованными вещами. Ну вот, скажем, количество вооруженных сил на балансе корпораций, предмет тревог мистера Личфилда. Увы, никто не способен продемонстрировать постановление, в котором выведена некая квота, норма, верхняя планка... "Нехорошо" и "многовато" - понятия субъективные, и когда они становятся поводом для конфликтов, это никуда не годится, - укоризненно выговаривает Совету оратор. - Или вот, извольте, куда более актуальный пример. Хотя, пожалуй, трагикомический. Дамы и господа, есть ли среди вас те, кто сомневается в том, что Орден иезуитов, он же Сообщество Иисуса, является официально запрещенной организацией?
Шепоток переходит в групповое и хоровое "нет" - местами не очень уверенное. Уверенности убавляет то простое обстоятельство, что Франческо задал этот вопрос. На фоне всех предыдущих откровений люди готовы уже засомневаться в чем угодно, даже в биологическом родстве человека с обезьяной.
- Так вот, к вашему сведению... первый конфликт вокруг Террановы произошел, когда Мировой Совет в своем нынешнем виде попросту не существовал. А территориальные государства не обладали соответствующей юрисдикцией. Сообщество Иисуса было распущено и запрещено... Ромской католической церковью. Больше никто и никогда ничего не запрещал. У меня вопрос - мы светское государство, да? И с каких же это пор мы даем внутрицерковным постановлениям любой конфессии силу закона? Я, например, как раз ромский католик, но я считаю, что это чересчур. Более того, я убежден, что Его Святейшество скажет вам то же самое.
Урони Франческо на пол перед собой бомбу - эффект был бы менее убийственным.
По аудитории разливаются вперемешку жидкий азот и "греческий огонь". Полосами и завихрениями, как шоколад в кофе мокко.
Оратор польщенно откланивается и неспешно удаляется с трибуны... проходит шагов двадцать, хватается за голову, возвращается уже с орудием экзекуции под мышкой. Эта эскапада забивает последний гвоздь в крышку гроба заседания.
- Занавес, - констатирует Магда. - Absatz, как почему-то говорят на востоке.
Антонио да Монтефельтро попросту хохочет на весь зал, облокотившись на микрофон. Смех выходит жутковатый.
- Пожалуй, - задумчиво, но очень громко произносит дедушка Матьё, - объявлю-ка я перерыв.
И правда что - Absatz. То есть, отступ. И начало с красной строки - далее.
Скорпион
Перерыв - весьма уместное решение. Пожалуй, аудитория исчерпала все запасы чувств, от способности удивляться до желания воспринимать новую информацию. Временно, конечно, но час на восстановление ресурса - то, что сейчас нужно. Увы, у этого решения есть один побочный эффект: большая часть аудитории желает лично услышать что-то от господина Сфорца. Хоть что-нибудь. Господина Сфорца на всех не хватит, господин Сфорца удрал в дальний угол буфета и растекся по столику, использовав вместо подушки все тот же многострадальный ноутбук. Устал. Сопровождающие лица охраняют. И по мере сил удовлетворяют чаяния общественности.
Но очень, очень осторожно. Потому что Cовет еще ничего не ответил. И ничем себя не связал. Мы даже не знаем, сняты ли обвинения. Поэтому Максим и новоявленная госпожа Сфорца отвечают только на вопросы, касающиеся Флоресты и тамошних событий, а я - только на вопросы, касающиеся проекта. Алваро же с достойным восхищения постоянством повторяет, что его уши ему дороги. Даже когда его спрашивают "сколько вам лет".
И все пользуются повышенным вниманием. Если кто-то составляет политический рейтинг, то сейчас "свита" стремительно вылетает в первую сотню. Тоже осложнение, особенно в моем случае, но что поделать...
А госпожа Сфорца еще и принимает поздравления. За себя и за супруга, поскольку супруг никого и ничего не принимает, он грызет кубики сахара, добытые в сахарнице, и пребывает в полусонном удовлетворении. Сделал все, что хотел - и даже больше, чем хотел, учитывая экспромты. Анаконда позавтракала формой государственного устройства и теперь переваривает.
Нет, ничего серьезного мы не расскажем, не дадим никаких гарантий. За этим нужно было приходить вчера, кто не успел - тот опоздал. Но подробности проекта, переданного председателю Совета - вовсе не тайна.
Какофония голосов, цветные пятна - не различить ни лиц, ни интонаций, ни пластики. С этим мы будем работать потом, по памяти и по записям. Но сейчас то, что мог бы увидеть я, не очень важно. Куда важнее то, что видят слушатели. И то, в чем они себя убедят.
