Игорь Николаев - Железный ветер
— Нас мало, — заметил командир разведвзвода, объединявший в одном лице бесшабашную удаль и мрачный пессимизм.
Этими двумя словами он и ограничился, но то, о чем он умолчал, было и так очевидно. Неполный батальон составом менее двух сотен человек отправлялся на острие нового витка большой схватки. Это сулило очень большие приключения, даже если им повезет и в бою батальон встретится только с британцами…
— Зато мы высоко летаем и далеко ездим, — ответил Зимников и закончил прения кратким и суровым. — К исполнению.
Глава 13. Мост
10 октября
Когда Зимников только поступал в офицерское училище, в ходу была поэтическая поговорка: «Расстояние между жизнью и смертью солдата можно высчитать с точностью до миллиметра, оно строго равно глубине его окопа». Сам Петр Захарович говорил проще: «Кто ленится окапываться — тот дурак» и неукоснительно требовал от своих бойцов умения закопаться по уши в землю в кратчайшие сроки в любой обстановке. Иногда над ним посмеивались — аэродесантникам редко доводилось участвовать в позиционных боях. Критикам и насмешникам майор отвечал просто: «Лопата круче винтовки — на ней еще можно готовить» и требовал от снабженцев весь положенный по штату шанцевый инструмент.
Таланов командирского увлечения землекопными работами не разделял, но по необходимости учил свою роту и следил за соблюдением нормативов. Теперь он очень хорошо понимал, что майор был мудр и прозорлив. Со всех сторон доносился характерный скрежет лопат и хруст разрубаемых корней, регулярно прерываемые образными и смачными проклятиями. Пехота окапывалась как одержимая.
Оценивая «землекопство» своей роты Таланов вспомнил эти присказки командира с определенной теплотой. Далеко не каждая линейная часть смогла бы перекидать столько кубометров земли за считанные часы, да еще после марша и пусть короткого, но боя.
* * *Путь к мосту вспоминался как страшный сон.
Батальон выступил с минимальной задержкой. В обычное время переход занял бы часа два, но сейчас, осенью, с ее поздними рассветами, по скверной чужой карте им понадобилось более пяти. Дольше всего они задержались на подходе к перекрестку, за которым дорога шла напрямки к заветному мосту. Пересечение двух четырехполосных шоссе было намертво заблокировано толпами беженцев. Люди шли непрерывным потоком, кто-то нес скудный скарб в руках или за плечами, многие катили магазинные тележки. Встречались даже с вполне садового вида тачками. Капитану и ранее доводилось видеть беглецов, спасающихся от военных ужасов, но он привык, что подобное происходит где-то за морями, в далеких странах, с людьми черного и красного цвета кожи. Здесь же все были белыми, немцами и франками — немыслимое после семидесяти лет общеевропейского мира, явление. И никогда их не было так много, невероятно, немыслимо много.
Сотни, тысячи беженцев брели по утреннему холоду, одинаковым плетущимся шагом, похожие на серую волну, захлестывающую все дороги, дорожки и тропинки. В этой толпе были люди всех возрастов, мужчины и женщины, дети и те, чей век клонился к закату. Потертая куртка соседствовала рядом с роскошной пиджачной парой, стильная шляпка, ныне помятая и сбитая — бок о бок с засаленным котелком.
Таланов никак не мог понять, что роднило всех без исключения беженцев, что проходили сотня за сотней перед его взором, пока не всмотрелся внимательнее в их лица. Капитан думал, что его уже ничего не может потрясти, но, осознав увиденное, ужаснулся.
Толпа была безлика. Многие, вливаясь в нее, поначалу старались спешить, погонять шоферов, если были на транспорте, или лошадей, если на повозках, но быстро увязали и поневоле принимали общую скорость и ритм. Толпа принимала каждого, и каждый, ступая в ее ряды становился ее частью, безликим атомом, одержимым лишь одной мыслью, одним желанием — уйти подальше от надвигающейся беды. На всех без исключения лицах лежала страшная печать обреченной усталости. Усталости не тела — души. Тавро страдания и безнадежности.
Военная полиция французов не справлялась, высланные вперед дозорные быстро вернулись с сообщениями, что на километры впереди шоссе превратилось в сплошную пробку в которой смешались беженцы, отступающие части, бойцы и техника, стремившиеся к фронту. Все это медленно перемещалось, подобно холодным и теплым течениям в толще океана
Зимников не стал ждать и воспользовался преимуществами батальонной техники. Мотоциклы и машины двинулись вдоль трассы, по осеннему лесу, медленно, но заведомо быстрее и вернее чем по ней. Кашляли мотоциклетные моторы, вездеходы, которые уже второй месяц обходились без нормального обслуживания и ремонта, задыхались словно астматические старики, но никто не отстал. Километров через десять стало полегче, гвардейцы смогли вернуться на дорогу. Поток беженцев иссякал на глазах, а когда до моста осталось с полчаса пути — шоссе опустело.
Уже на подходе Зимников получил неприятное известие — разведывательный дозор сообщил по радио, что противник успел раньше.
Новость была неприятной, но терпимой — разведка незаметно подобралась к мосту и незаметно подсчитала силы противника. Англичане, численностью до взвода, без бронетехники и артиллерии. Майор думал недолго, приказав разведке разобраться с противником своими силами — батальон катастрофически выбивался из графика и времени на правильный штурм с развертыванием всех сил и подготовкой уже не было.
Отдельный разведвзвод на двенадцати мотоциклах, с пулеметом и мощной «десятикилометровой» рацией на каждой машине был специально сформирован таким образом, чтобы при необходимости «работать» не только в качестве разведки, но и как ударный «кулак», передовой отряд. Комвзвод получил приказ и выполнил его не без определенного шика, даже в какой-то мере пижонства. Англичан взяли с налета, жесткой атакой «с колес». Призер внутриармейских соревнований по мотогонкам с препятствиями Горцишвили вылетел на мост на мотоцикле с бронированными листами, прикрепленными снизу между колес и в реве мотора и скрежете металла о металл положил его на бок. Развернутый «дном» по направлению к противнику, мотоцикл превратился в импровизированную пулеметную точку, Горцишвили перекрыл десятисекундный норматив готовности к стрельбе почти в полтора раза, короткими экономными очередями он обстреливал английскую пехоту, приковав к себе и внимание противника, и его неорганизованный огонь. Между тем прочие мотоциклисты рассеивались цепью по обеим сторонам моста, вдоль каменистых краев узкого ущелья. Потребовалось не более пяти минут, чтобы неосторожные и нерасторопные англичане не выдержали слаженного пулеметного огня и стали в беспорядке отступать, а когда мост с рыком пересекли еще три машины с явным намерением преследовать, «лимонники» уже открыто побежали. Это была большая удача, и Зимников старался использовать лимит везения на всю катушку.
Разведчики без промедления переправились на противоположную сторону и рассыпались веером, контролируя подступы к мосту. Почти через час подтянулись прочие силы, и майор понял, что кувшин везения начал показывать дно.
За многие века, может быть и тысячелетия, водный поток прогрыз в каменистой породе узкое извилистое ущелье. Его берега соединялись почти семидесятиметровой длины мостом — сложной конструкцией из паутинных ферм. Все сооружение казалось непрочным и хрупким, буквально стукни кулаком — само рассыплется. Но так только казалось.
— Сталепрокат Гогенцоллернов и их же проектное бюро, — хмуро объяснял батальонный сапер-подрывник. — Множественные точки сопротивления, перенос нагрузки по напряженным фермам. Проще говоря, рвать надо сразу во многих местах, иначе вес просто перейдет на другие стойки, и все устоит. Взрывчатки у нас штатно — не хватит. Обещали подвезти хранцузы, но это когда будет… Если вообще будет.
— У основания? — отрывисто спросил Зимников, хотя и сам знал ответ.
— Не поможет, — все так же понуро отвечал сапер. — Качественная работа! Опорные сваи заглублены, да еще подушка из армированного бетона. Нашего запаса только поцарапать хватит. Хотя, есть мысль…
Сапер подкрутил ус и устремил долгий, задумчивый, можно сказать, философский взгляд на мост и далее, сквозь него. Майор терпеливо ждал, старый унтер был с серьезными закидонами и обидчив как большой усатый ребенок, но являлся мастером своего дела, взвешивал каждое слово и отвечал за него головой. Кроме того, Зимников делал поправку на то, что человек, который тридцать лет взрывает все подряд, здравый рассудок сохранить не может. Если старый «динамитный бог» думал — значит, было над чем и стоило подождать, даже в ущерб драгоценному времени.
— Всегда что-то недокрутят, недовинтят, даже немцы, — продолжил, наконец, взрывник с тем же отсутствующим философским выражением лица. — Ветер, автомашины, усталость материалов… Где-нибудь да расшаталось и развинтилось. Надо все осмотреть и обстучать, наверняка найду слабые места, но… — он снова подкрутил ус, — Все равно не хватит. Самое большее — получится «размочалить». Любой инженерный батальон за пару часов кинет направляющие, приварит по-быстрому, положит временной настил и… Тонн до двадцати пройдет точно.
