Джо Грэм - Чёрные корабли
Когда корабль поравнялся с городом, берега огласились приветственными криками.
— Кто это? — подпрыгивал рядом со мной сын Лиды. — Он бог?
Я положила руку на мальчишечье плечо:
— Почти. Это фараон.
На дворцовой пристани спешно собиралась процессия, сановники спорили друг с другом за лучшие места. Когда корабль фараона подошел к причалу, я успела различить фигуру царевны Басетамон, пока ее не закрыло толпой.
Рамсеса трудно было бы с кем-то спутать. С корабля на пристань перебросили яркий деревянный помост, по которому нубийцы четким строем сошли вниз и остановились, чуть расступившись в стороны. В солнечных лучах блеснул золотой змей на лбу фараона — урей, знак царской власти. Обод с уреем лежал поверх сине-золотой головной повязки, а не поверх двойной короны, как обычно у египетских царей: нынешний фараон — царь-воин, подобно второму Рамсесу или легендарному Тутмосу.
При виде царя толпа разразилась ликующими криками.
Царевна Басетамон выступила вперед и склонилась в глубоком поклоне. Царь поднял ее за руку и вдвоем, окруженные лучниками, они вошли во дворец в сопровождении сонма людей, прибывших на корабле вместе с фараоном.
Возле меня кто-то коротко выдохнул. Я оглянулась: рядом стоял Анхис.
— Эней должен был стать таким же царем, как этот, — сказал он тихо.
— Он не хочет быть царем, — ответила я.
Анхис посмотрел на меня долгим взглядом:
— Он рожден для того, чтобы царствовать. Независимо от того, хочет он или нет. Боги назначили ему царствование, а нам — царя. Ты, сивилла, единственная из всех не можешь этого не видеть.
Я взглянула в сторону, на реку и город.
— Я вижу, — проговорила я.
— Ты меня недолюбливаешь, я знаю. Но запомни, что я скажу. Все, что я делал, я делал для того, чтобы воспитать его царем. Без него народ не выживет. И прежде чем я пересеку Реку, я хотел бы знать, что все было не напрасно.
От солнца по воде пробегали огненные дорожки, отсверкивая на волнах алыми сполохами, словно летящие искры, — как если бы кто-то высекал искры из воды, одновременно холодной и пламенной.
— Он станет царем, — сказала я. — Основателем могущественной династии. Еще не рожденный сын будет править великим городом и даст начало череде владык, которым покорятся племена и народы. Прежде пройдет еще много лет, но так будет.
— Это случится не в Египте?
— Нет, — ответила я. От мелькания сполохов глаза слезились, я чувствовала спиной Ее холодную руку. Искры взлетали вверх, души восходили со дна глубокого колодца, поднимаясь во тьме золотым лучом. — Это будет в другой земле, далеко отсюда. Эней даст богам Вилусы новую родину и там получит их благословение. Он взрастит молодые оливы и вспашет поля, сейчас лежащие невозделанными.
Я пошатнулась и едва не упала. Не зря сивиллы произносят прорицания сидя.
Анхис подхватил меня под руку, на его лице впервые проступило уважение.
— Сядь, — произнес он хрипло. — Сядь вот сюда, на ограду.
Я села, он принес мне чашу воды. Я взглянула на нее. Все так просто — обожженная глина с обычной речной водой, на дне чуть кружится легкий осадок. Поверхность вспыхнула светом от солнечного луча.
— Ты не увидишь тех мест, — проговорила я. — Тебе судьба умереть в море.
— Мне не обязательно там быть, — ответил он спокойно. — Я видел все в твоих глазах.
На мгновение он вдруг предстал передо мной таким, каким, должно быть, знала его Лисисиппа — муж, достойный стать возлюбленным Владычицы Моря. Ней унаследовал царственный облик не только от матери…
— Спасибо, — сказала я.
Он пожал плечами. Голубые глаза взглянули куда-то поверх меня, на миг он сделался похож на Нея.
— Я слишком стар, чтобы меня испугало пророчество погибнуть в море. Такое случается. Я больше страшусь за сына и внука. Ты сказала, что городу положит начало еще не рожденный сын…
Я прислушалась к Ее голосу, уже едва слышному.
— Вряд ли что-то произойдет с Вилом, — ответила я осторожно. — Мне этого не видно. Знаю только, что будет брат. Но остальное мне неведомо.
— Все в руках богов, — искренне произнес Анхис и отплеснул воды через край чаши, совершая возлияние.
На следующий день фараон с флотом отправился на север, царевна Басетамон сопровождала брата. С ними отплыли все воины Мемфиса. Если они не остановят врага и Неоптолем с войском прорвется вверх по реке — он не встретит сопротивления. Владыки земель, номархи, отправились вслед фараону. Их колесницы и вооруженные копьями воины, торопливо двигаясь на север, останавливались на ночь в Мемфисе и наутро спешили дальше: южные властители следовали за своим царем из дальних владений, чтобы запоздало присоединиться к битве, которая уже наверняка разразилась в Аскалоне или на море. Они шли мимо Нас десять дней, войско за войском, пока наконец поток не иссяк: все, кто был способен откликнуться на призыв фараона, уже проследовали на север.
И потянулось ожидание.
Стояла весна, погода уже позволяла выходить в море. Дни по-летнему удлинялись, жара усиливалась.
В землях Ахен и Вилусы уже прошел праздник Сошествия, и Владычица пребывала в мире теней со своим Владыкой. Там зреют оливы, готово к жатве зерно…
Здесь же, в Египте, урожай уже собрали. Самое жаркое время, пустые поля выгорают под палящим солнцем. Река становится ниже и замедляет течение, белокаменный город притих. Все, от чего зависит его судьба, происходит сейчас где-то далеко, в огромном зеленом море, которое я так хорошо знаю. А я остаюсь здесь, в Мемфисе.
Хри заметил, что на занятиях я стала рассеянна. Однажды утром он вдруг отложил дощечку с надписью.
— Пойдем в сад, попьем дынной воды, — предложил он.
Я с благодарностью последовала за ним. Мы сидели под деревьями, потягивая воду с плавающими в ней кусочками сладкой дыни. Вода здесь хранилась в емкостях, вкопанных глубоко в землю под храмом, и оставалась прохладной даже летом.
За стеной, на улице, послышался шум — я вскочила.
— Не обращай внимания, — произнес Хри, взяв меня за руку.
Я прислушалась. И вправду ничего особенного: привратники впускают во двор кухонного раба, нагруженного горшками и кувшинами.
— Все ждешь и ждешь, — сказала я. — Не в силах ничего сделать.
— Обычно так и бывает, — ответил Хри. — Может, поведаешь мне какое-нибудь сказание?
— Поведать тебе? Но ты ведь не ученик мне, а учитель…
Хри отпил немного дынной воды.
— Ты путешествовала по морю и видела острова, которых я не знаю. Тебе ведомы сказания, которых я не слышал. Расскажи мне что-нибудь, как тебе рассказывал я. Ведь так и приобретаются знания.
Я на мгновение задумалась. Тишина и застывшее ожидание напомнили мне взгляд Нея, когда на безлюдном острове он рассказывал мне об огромной зеленой волне, поднимающейся из глубин.
— Тогда я расскажу тебе об острове Мертвых…
Хри слушал до конца, не задавая вопросов. Он подался вперед, глаза его блестели.
— Когда это случилось? — спросил он.
— Ней сказал, что остров погиб в дни его прадеда. Он горел много дней, море было усыпано человеческими костями и остатками деревьев.
Улыбка Хри как-то плохо вязалась с вестью о гибели острова.
— Ты поведала мне чудесное сказание, о дева Исиды, — сказал он. — Как обломки разбитого кувшина можно составить вместе, так составляется и повесть наших жизней. Ты дала мне обломок, который в точности подходит к имеющемуся.
— Я не понимаю тебя…
— Пойдем, — ответил Хри взволнованно и повел меня внутрь храма.
Мы прошли по коридору, свернули в другой и дошли до обширных архивов, где всю поверхность стен от пола до потолка занимали сложенные на полках свитки, обернутые в лен. Хри переходил от полки к полке, то склоняясь, то протягивая руку наверх, и одну за другой изучал печати, прикрепленные к каждому свитку.
— Подожди немного, дитя. Сейчас найду.
Наконец он отыскал нужную печать и, присев на табурет, расправил свиток на коленях. Я заглянула в текст через его плечо, но многих слов я еще не понимала.
— Это случилось в царствование Рамсеса Великого, второго фараона Рамсеса, в двадцать второй год его правления, — сказал Хри и начал читать: — «И тогда на севере, ясно видимый от Гизы, явился столп дыма. Воды Тростникового моря отхлынули так, что рыбы лежали на земле и морское дно обнажилось полностью. Это было великое чудо, на которое приходили посмотреть многие. Фараон поручил своим людям дознаться до причин, и их колесницы прошли по дну моря как по земле. И тогда море хлынуло обратно, поднявшись зеленой волной, высокой, как крыши могущественного города. И сгинули все, кто отважился ступить на морское дно. Море вернулось в свои берега, но на севере еще много дней полыхал пожар, видимый как дымный столп днем и огненный столп ночью».
