Валерио Эванджелисти - Обман
— В самом деле? Тот, кто сидит с ногами в воде среди каких-то веток и ждет, когда появится пламя и испарения, не сумасшедший?
— Branches — это не ответвления. Он не случайно написал это слово с большой буквы. Здесь намек на оракула в Милете, все жрецы которого происходили из рода Бранхидов. Оракул был посвящен Аполлону, иначе говоря, Богу-Солнцу.
— И это вас тревожит?
— В некотором смысле. В этих катренах есть реминисценции не только из Петра Кринита, но и из Ямвлиха, Корнелия Агриппы и Марсилия Фицина. Все эти авторы подозреваются в язычестве, к которому каждый, кто посвятил себя Христу, должен относиться с пренебрежением.
Пьетро Джелидо подошел к Катерине и положил ей руки на плечи.
— Скажите правду. Мне известно, что вы хотите свести какие-то свои счеты с Нотрдамом, за что-то ему отомстить. Ладно, я не буду допытываться до причин. Но у меня есть подозрение, что этот человек вам интересен еще и по другой причине, которая лежит в области магии. Это так?
Катерина обернулась к нему, и лицо ее исказила злобная гримаса.
— Это вас не касается. Мы достаточно ясно договорились, и вы не имеете права задавать подобные вопросы.
— И все же я их задаю.
— Вот как? Чего ради?
— Ради нашей любви.
Агрессивность Катерины сразу как рукой сняло. Этот строптивый человек так редко намекал на чувства, которые питал к ней. До сего момента их отношения ограничивались случайными поцелуями в драматических ситуациях и несколькими нежными словами, нашептанными в ситуациях доверительных.
Однако Катерина продолжала надеяться на большее. Она видела, как на короткие мгновения смягчалось худое лицо Пьетро под ее ласками, и это было восхитительно. Больше того, ей страстно хотелось прижать к себе это нервозное существо и ощутить, как погружается в теплое, влажное влагалище его напряженный детородный член. Годы вынужденного целомудрия начинали ее тяготить, тем более что месячные становились все менее регулярны и, похоже, постепенно угасали.
— Вы правда меня любите? — прошептала она, сознавая всю банальность вопроса.
Он не ответил. Напротив, отвернулся и сменил тему разговора:
— Я задал вам вопрос: Нотрдам интересует вас как человек или как маг? Отвечайте.
— Как человек он причинил мне много зла, и я хочу за себя отомстить, — ответила герцогиня, подбирая наиболее убедительные слова.
Ей потребовалось некоторое усилие, чтобы закончить фразу.
— А как мага я хочу его разоблачить. Он колдун, астролог и некромант, теперь я это знаю наверняка. Доказательство тому — его стихи. Я хочу добраться до секты, к которой он принадлежит.
Пьетро Джелидо пожат плечами.
— Чтобы выдать его инквизиции и таким образом добиться снятия отлучения? Это имело бы смысл несколько лет тому назад, но Папа, который вас отлучил, уже умер. Юлий Третий ничего о вас не знает и не проявляет к вам никакой враждебности. Он бы мог снять с вас обвинение, если бы узнал, что вы работаете на его друга Карла Пятого.
Катерина грустно улыбнулась.
— Обещание вновь вернуть меня в лоно церкви и вынудило меня служить вам и вашим предшественникам. Во имя этого я заключила бесчисленное множество соглашений, но теперь поняла, что все вы использовали меня как марионетку. И какой бы Папа ни был на престоле, Камерино мне не видать.
Видимо, Пьетро Джелидо оценил эти слова, потому что возражать не стал, а только кивнул в ответ.
— Боюсь, что отчасти это верно. К тому же естественное предназначение женщины — служить, даже когда она возомнит, что сама себе хозяйка. На этом многократно настаивает Библия.
Катерина почти задохнулась от удивления.
— То есть вы признаете, что обманули меня! — прошептала она, изо всех сил стараясь не выдать снова навернувшихся слез.
— Да ведь и вы мне лгали: до политики вам не было никакого дела, да и снятие отлучения вас уже не волнует. Единственное, чего вы сейчас хотите, — это уничтожить Нотрдама.
Молчание Катерины означало согласие.
— И по этому поводу вы тоже рассказывали небылицы, — продолжал Пьетро Джелидо. — Вами движет не месть… может, когда-то так оно и было, но со временем сгладилось. Желание отомстить не может длиться вечно.
Ответом ему снова было молчание, прерываемое тихим, еле сдерживаемым рыданием.
— Вас интересуют только тайны, которыми владеет Нотрдам. Я верно говорю?
Теперь Катерина плакала уже в голос и смотрела на него почти с испугом.
— Вы-то что об этом знаете? — прошептала она, ощутив на губах противный и скользкий соленый привкус.
— Ничего. Однако бьюсь об заклад, что одна из тайн Нотрдама особенно для вас привлекательна. Разве не так?
Монах подождал ответа, которого не последовало.
— Я сам убедился в Любероне, что этот человек порой не признает барьеров времени и заглядывает сквозь них с удивительной свободой. Вас тревожит проблема времени. Я имею в виду, вашего времени. Или я ошибаюсь?
Катерина не знала, что отвечать. Слезы бежали по щекам, горло сжалось. Даже шесть лет назад, когда ее бичевали, ей не было так больно.
— Дело в том, что вы начинаете стареть, — небрежно продолжил Пьетро Джелидо, словно речь шла о простой констатации факта, — Ваше лицо покрылось морщинами, а грудь, которой вы так гордились, обвисла. Я видел на ваших ногах отвратительные голубоватые вены. И вы хватаетесь за любую возможность избежать распада, хотя при этом впадаете в гpex гордыни.
Катерина вскрикнула и согнулась пополам, словно получив резкий удар под ложечку. Ее громкий плач разнесся по всей комнате. В ушах стоял звон, из-за которого она не слышала собственного голоса. Сознание помутилось, и она выдала себя громким криком:
— Я не старуха! Я не старуха!
Когда же она поняла, что сказала, ей стало совсем плохо, и к горлу подступила тошнота. И, словно венчая ее порыв, с площади донеслись гневные выкрики огромной толпы, собравшейся возле рынка. Но Катерина была не в том состоянии, чтобы что-нибудь воспринимать.
Голос Пьетро Джелидо вдруг сделался нежнее нежного:
— Нет, вы не стары. У вас самые прекрасные глаза, какие мне довелось видеть, и волосы, которые хочется ласкать все время, — Он поддержал Катерину и обнял ее, — Не плачьте, любовь моя, — прошептал он еле слышно, — Я был груб и прошу за это прощения. Чтобы заставить лошадь слушаться, иногда нужен кнут. А вы еще совсем молодая, необъезженная кобылка. Доверьтесь мне целиком, слушайтесь моей руки. Вы будете счастливы, и я тоже.
Катерина не понимала смысла его слов, но было достаточно смены тона, чтобы ее боль растаяла, а слезы хлынули рекой. Она изо всей силы прижалась к груди монаха.
— Вы мне нужны! Я люблю, люблю, люблю вас! Делайте со мной, что хотите, я не буду сопротивляться!
Краешком сознания Катерина с ужасом вслушивалась в слова, слетавшие с ее уст. А другая часть помутившегося разума властно отбрасывала все остатки щепетильности, насильно устанавливая абсурдную равнозначность страдания, унижения и счастья. Душа ее словно требовала наказания за какую-то скрытую вину.
Тем временем крики, доносившиеся с улицы, становились все громче. Слышался нервный цокот копыт и церковные гимны, которые распевались с откровенно угрожающими интонациями.
Пьетро Джелидо вдруг отпрянул и скрестил руки на груди.
— Моя вера не позволяет мне легкомысленных плотских нежностей. Греховные искушения и без того разъедают церковь изнутри. Но нам до этого нет дела. Вы действительно согласны во всем меня слушаться?
— О да! — воскликнула Катерина с восторгом, о котором мгновение спустя пожалела. — Да, только бы вы любили меня!
— Я люблю вас, но положение не позволяет мне выказывать свои чувства. Это вы понимаете?
Катерина опустила покрасневшие от слез глаза.
— Не понимаю, но обещаю слушаться. Вы именно этого хотите?
— Совершенно верно. Слушайте внимательно: вся шпионская сеть, которой располагает империя во Франции, в вашем распоряжении, чтобы уничтожить Мишеля де Нотрдама. Вы сами выберете место и время для удара: исполнитель найдется. Между тем…
— Между тем?
Катерину покинули последние остатки здравого смысла. В сознании все перепуталось, ей было хорошо и страшно.
— Необходимо остановить войну, которую Генрих Второй хочет развязать в Италии. Войска французского короля подтягиваются к границам герцогства Тосканского. Это прямая угроза Козимо Медичи, верного императору. Нам жизненно необходимо компромиссное решение, которое гарантирует Флоренции спокойствие и в то же время не заставит ее поссориться с Карлом Пятым.
Катерина удивленно глядела на него.
— И что должна сделать я?
— То, чего не сможет сделать ни один из наших агентов-мужчин. Вам надлежит заручиться поддержкой кардинала Франсуа де Турнона, как вы уже проделали с Алессандро Фарнезе. Кстати, они близкие друзья. Король Генрих доверил де Турнону руководить политикой в отношении Тосканы. Вы должны получить у Фарнезе рекомендательное письмо, войти в доверие к Турнону и убедить его заключить с Флоренцией пакт о ненападении.
