Андрей Величко - Гатчинский коршун
Я зашел в наблюдательную будку, где уже собрались все остальные зрители. Тут было гораздо тише, при желании можно было даже разговаривать.
– Действительно, двигатель,– как-то обиженно сказал Тринклер,– вон уже пять килограмм тяги. Но почему реактивная струя бьет только из короткого сопла – это что, какие-то волновые процессы?
– Они самые,– кивнул я и перекинул тумблер управления лебедкой.
Подвешенная на ней канистра поползла вверх. Движок на стенде завопил так, что слышно, наверное, было уже половине Георгиевска, а камера сгорания раскалилась до оранжевого свечения.
– Сто двадцать килограмм тяги… – выпучил глаза Тринклер,– и это при неполных двадцати кило собственного веса! И оно уже седьмую минуту работает!
На двенадцатой раскалившаяся добела камера сгорания обзавелась дырой, из которой хлестануло пламя, и движок заглох.
– Подождем, пока там чуть остынет, и можно выходить,– сообщил я зрителям.– Это в самом деле авиационный двигатель. Пульсирующий, воздушно-реактивный, бесклапанный называется. Ну и как он вам?
Ужинал я в компании Тринклера – он очень заинтересовался реактивными движками, так что мне пришлось прочесть нечто вроде обзорной лекции.
– То, что вы видели, на самом деле имеет весьма ограниченное применение,– пояснил я.– И дело даже не в перегреве камеры сгорания, охлаждение недолго и улучшить, а в размерном факторе – этот движок близок к оптимуму. И у большего, и у меньшего удельные параметры окажутся ниже. А ставить на самолет десяток таких труб… Да и КПД у него по определению низкий. То есть это двигатель для чего-то небольшого, которому надо лететь недалеко, но быстро. А вообще любой воздушно-реактивный движок представляет собой открытую с двух концов трубу, с одной стороны которой имеется каким-либо образом получившаяся зона высокого давления. В данном случае это фронт ударной волны от предыдущей вспышки, еще не дошедший до конца инверсного колена. Можно это решить и иначе – не подскажете как?
– Турбина, как в пылесосе,– задумался Тринклер,– точнее, две на одном валу. После камеры сгорания – ведущая часть, а перед камерой – ведомая, создающая тот самый фронт давления. Вот только лопасти… В вашем двигателе стенка прогорела, будучи неподвижной и охлаждаемой, хоть и не очень эффективно. А тут лопасти будут крутиться на высоких оборотах, и охладить их вряд ли получится… Схема интересная, но из чего делать эти самые лопасти?
– В точку. Найдите несколько металлургов поспособнее и сажайте их за работу, общие направления я укажу. Тут их два – сам материал тела лопасти и его поверхностная обработка. Лопасть же соприкасается с пламенем именно поверхностью… Мои плазменные резаки вы видели? Так вот, если в плазму подавать материал, способный осесть на обрабатываемой детали, и низкотемпературным концом факела водить по этой детали, так ведь материал там и осядет. Керамика на металле, например.
– Да, а если… Предположим, мы как-то разогнались до звуковой скорости. Тогда никакой турбины вовсе не нужно – спереди и так получится зона сжатия, нужно будет только сопло подобрать, так что работать такой двигатель будет вовсе без турбин, причем с постоянным горением, а не пульсирующим, как у вашего.
– Все правильно, но надо, во-первых, разогнаться. А во-вторых, такой движок сможет работать только на сверхзвуке, так что хотя бы для захода на посадку понадобится еще один. В общем, это дело достаточно далекого будущего. А пока займитесь этой верещалкой, я тут формулы набросал. Они простые, да вот только переменные не считаются, так что придется интуичить. Но с этим у вас порядок… Возьметесь? И создайте у себя группу по турбореактивному движку – пора начинать потихоньку. Причем ее – по высшему уровню секретности, а пульсирующий доводите на обычном, да и то не перенапрягайтесь. Не стоит его соблюдать так уж скрупулезно, соответствующие службы я предупрежу.
– Судя по всему, Саша с Корнеем будут озадачены созданием опытного сверхскоростного самолета,– улыбнулся Тринклер,– примерно с теми же требованиями насчет секретов?
– А как же. У англичан сейчас бзик на тему скорости, видели их кошмарину? Вот и надо друзей малость озадачить вплоть до комплекса неполноценности, показав им истребитель со скоростью за восемьсот. А нам не помешает аэродинамику таких скоростей изучить поподробнее, да и вообще там много проблем появится.
– Я правильно сделал, что не спросил про ограничения по финансированию этих программ? – поинтересовался Густав в конце встречи.
– Абсолютно. Это я у вас спрошу, сколько вам денег надо, да и то не сейчас. Только вы уж, пожалуйста, авиационные моторы не тормозите. Кстати, как, с вашей точки зрения, Луцкой в качестве двигателиста?
– Он сейчас в основном бензиновым движком занимается, а наш компрессионный поставил на тяжелый грузовик без переделок. Я даже подумываю сделать предельно простой мотор по нашей схеме…
– Да называйте вы их тринклерами, как все,– буркнул я.
– …Двухцилиндровый с воздушным охлаждением. Тут к нам из Саратова интересный проситель приехал. Просит помочь ему создать именно такой мотор.
– Тоже хочет автомобили делать?
– Нет, тракторы. У него есть какая-то небольшая фабричка, сейчас она насосы клепает, и он решил малость расширить ассортимент.
– Так он что, сейчас здесь?
– Ну да, открытую документацию изучает.
– А не знаете, он, как вы, жаворонок, или, как я, сова? Если прямо сейчас его пригласить?
– Без оглядок на привычки прибежит, он и собирался к вам на прием, только в Питере. Так передать, что вы его ждете?
– Будьте любезны.
Честно говоря, про трактора я до этого момента не думал. Хотя в России были крупные хозяйства, использующие их, в основном на Украине, которые и обеспечивали хлебный экспорт. Я даже видел там разок этот сухопутный паровоз на здоровенных железных колесах, но он был импортный. Не знаю, как оно пахало, однако в качестве артиллерийского тягача это чудо техники было категорически непригодно…
– К вам посетитель от Тринклера,– отвлек меня звонок секретаря.
Посетитель оказался довольно молодым, лет тридцати. Звали его Яков Мамин. Первые пять минут ушли на то, чтобы вывести его из путаницы в моих титулах и вообще заставить успокоиться, но спустя всего две бутылки пива он адаптировался.
– Понимаете, Георгий Андреевич,– убеждал он меня,– двигатель господина Тринклера очень легко заставить работать на газообразном топливе, причем возможность работать на соляре останется!
– А у вас там в Саратове что, газовое месторождение? – удивился я.
– Но ведь с подвозом жидкого топлива могут быть трудности! – просветил меня Яков.– А соломы или древесных чурок найти нетрудно. У меня уже есть опытный образец газогенератора.
«Точно,– вспомнил свое детство я,– бабушка мне рассказывала, как они девочками кололи специальные чурочки и особым образом вязали солому – как раз для тракторов». То есть дело явно стоящее.
– Расскажите мне о вашем предприятии,– предложил я.
Выяснилось, что еще восемнадцать лет назад его учитель Блинов построил паровой гусеничный трактор. Организовал свою фабрику, но в силу отсутствия спроса на трактора делал в основном насосное оборудование. Четыре года назад Блинов-старший умер, и дело возглавил его сын Порфирий. Мамин же был на этой фабрике начальником механической части, то есть кем-то вроде главного инженера. Но это его не очень устраивало, хотелось чего-то более масштабного, и у него родилась мысль основать свое собственное предприятие. А когда он познакомил одного своего знакомого купца с ценами на импортные трактора и объемами их закупок, тот мало того что пообещал кредит, но и оплатил дорогу в Георгиевск за консультациями.
– То есть в новом предприятии вы будете главным инженером, а владельцем… фамилия?
– Купец второй гильдии Бухвостов.
– И сколько он вам обещал на развитие производства, если не секрет?
– В этом году он собирался вложить в дело более десяти тысяч рублей.
«Да-а,– подумал я,– масштаб впечатляет… Точно не помню, сколько составляет у меня сумма получек на всех моих должностях. Но, наверное, в месяц малость побольше наберется…И что, на эти деньги можно развернуть производство тракторов?»
– Слушайте,– предложил я,– а зачем вам ради такой ерунды с купцом-то связываться? Столько я вам могу прямо сейчас дать, в порядке благодарности за приятную беседу.
– Вы не шутите? – удивился Яков.– Даже не знаю, как вас благодарить, но работать мне все равно хотелось бы с Алексеем Акакиевичем. Весьма достойный человек, и он готов взять на себя все организационные дела…
– А, так он вам нужен как администратор? Это другое дело, но все равно с таких сумм серьезные дела начинать ни к чему. Знаете, передайте-ка ему мое приглашение в гости, то есть в Гатчину. Я хочу лично с ним познакомиться, прежде чем выделить действительно потребные для этого проекта деньги. Ну а вам предлагаю на здешнем моторном заводе пока сделать опытный образец, я распоряжусь, чтобы ваши заказы принимали в производство. Во сколько примерно он обойдется, прикидывали?.. А, то есть сейчас у вас и на один-то трактор не хватит… Ладно, я же вам обещал десять тысяч? Вот и стройте, но если придумаете что-нибудь интересное, пятьдесят один процент в патенте мои. Согласны? Это я не для того, чтобы помешать вам, если вдруг не договоримся, а чтобы иметь возможность использовать это в своих разработках – на всякий случай.
