Владимир Молотов - Визиты в СССР
— Постой, Коль, что значит — жили попозже? Что значит — попал в ваше время? Я не понимаю.
— Ну хорошо, — вздохнул Герасименко. — Давай теперь выпьем снова, и я все поясню.
Они торжественно, словно на важной церемонии, чокнулись дорогим советским стеклом, и каждый освободил дно фужера.
Затем Коля полез в карман и случайно выронил телевизионную лампу. Та брякнула о деревянный пол.
— Так, стоп, — сказал Николай, подобрав лампу и сунув в другой карман. — Это не то, это для нашего дорогого мастера в Кунгуре, у которого мы были в гостях.
Люба только улыбнулась.
Наконец Коля, не торопясь, извлек из кармана джинсов мобильник и протянул девушке.
— Ага. Вот посмотри. Это прямое доказательство того, что я живу несколько в другом мире. То есть я родом оттуда, а жить хочу с тобой. И там, и здесь.
Люба осторожно приняла сенсорный мобильник, положила его на ладонь и погладила пальцами другой руки.
— Что это?
Маленький дисплей вдруг ожил, появилась картинка.
— Ой! — воскликнула Люба.
— Это телефон, — сказал Николай. — Но… Он необычный. У нас, в нашем мире, в нашем времени, с такими ходят все. То есть у каждого есть переносная трубка, и каждый может в любой момент позвонить другому.
— В вашем времени… А где же кнопки?
Николай умилился, глядя на любимую. Ее глаза заблестели, она стала походить на ребенка, которому подарили необычайную игрушку. Он придвинулся к девушке и, ощутив ее шампуневый аромат, он аккуратно взял мобильник из ее рук и показал:
— Вот. Кнопки прямо на экране. Нужно просто тыкать пальчиком. Жаль только позвонить мы сейчас никуда не сможем. Для этого нужна специальная сеть, на вроде телевизионной, с вышками в населенных пунктах, передающими радиосигналы.
Искрящиеся Любины глаза смотрели то на мобильник, то на Николая.
— Ну и какое оно, ваше время? Далекое будущее? — теперь Люба как-то странно уставилась на любимого, он даже не смог прочитать ее взгляд.
— Вроде и недалекое, но пропасть нас разделяет огроменная, — с грустью сказал Коля. — Я живу в две тысячи тринадцатом году. Хотя… В твоем времени я еще хожу в первый или во второй класс.
Наступила пауза. Люба поводила тонкими пальцами по внешней стенке фужера. Глаза ее покосились на окно, где макушка тополя покачивала золотыми сережками. Наконец она посмотрела на Герасименко и ласково улыбнулась.
— Послушай, Коля, ну зачем тебе вся эта игра? Зачем ты притворяешься, что прибыл из будущего? И это твое изобретение, конечно, необычное, но… Разве вам разрешают выносить такие штуки из лабораторий?
Коля покачал головой.
— Не веришь. Ну что ж, ладно. Тогда собирайся.
— Куда? — Люба приосанилась.
— В Кунгурские пещеры. Сама все увидишь!
Часть третья
Конец мая 2013 года, возвращение Димы
Когда Кукарский вышел из пещер, то сердце его с тревогой напомнило о себе. С каждым шагом он ожидал проявлений нового. Он надеялся, что ему удалось изменить время безвозвратно. И с первыми же шагами его ожидания оправдались.
Хотя на земле была свежая зеленая трава, на деревьях пели птички, с неба падали солнечные лучики — выходило, что, как и дома, здесь конец мая. Но едва Дима спустился к тому месту, где по обычаю сидели лоточники, торгующие сувенирами и символикой Кунгурских пещер, то увидал нечто. А именно: вместо обычных базарных строений типа маленьких веранд, усеянных уральскими самоцветами, всевозможными браслетами и магнитами для холодильников, стоял длинный белый одноэтажный магазин с чередой окон в пластиковых рамах, с огромной светящейся вывеской:
КУНГУРСКИЙ СУВЕНИР
Не долго думая, Дмитрий погрузился в данный чертог. За прилавком стояла одна продавщица в светло-зеленом рабочем халатике поверх белой блузы. Она радушно улыбнулась гостю, пока единственному на сей момент, и Кукарский отметил искренность в серых глазах, приятные белые зубки с едва выдающимися клыками, а также румяность щек и общую привлекательность лица зрелой женщины.
— Доброго дня! — голосом, льющимся певуче, встретила Кукарского продавщица.
— Здравствуйте! — живо поприветствовал Димка, машинально перекинув сумку с ноутбуком на другое плечо.
— Чем интересуетесь? — осведомилась девица, подойдя поближе.
— Да, собственно… — протянул Кукарский. — Видите ли…
И тут он застопорился. В голове прокрутилось: «Мне интересно, у вас тут Советский Союз или нет?» Но, естественно, он понял, что это прозвучало бы глупо и дико. Помявшись, Димка заключил:
— Впрочем, ничего. Извините.
И он быстро вышел из магазина. Навстречу ему запели лесные птицы, и проклюнулся солнечный лучик между ветками деревьев. И там, где кончилась тень, стало вдруг не по-майски жарко.
Не сбавляя скорости, Кукарский засеменил к выходу из комплекса. Однако дальше по дороге все предстало в старом формате — бревенчатый домик с кафе, решетчатые ворота, редкий лес.
Когда же Димка вышел к остановке, подкатил маленький автобус, похожий на Газель, и все же имеющий немного другие формы. Дмитрий так и не смог уловить суть отличия. Или не успел. Потому что сзади неожиданно подскочил паренек в аккуратном сером костюмчике. Дима даже вздрогнул.
Вместе с пареньком они залезли в автобус, и тут Кукарского до глубины души поразила одна деталь — под пиджаком, под воротником рубашки у мальчика был повязан красный галстук. Неужели пионерский? Но бантики выглядели слишком короткими и были так элегантны, что напоминали скорее бабочку. Впрочем, моде подвластно все!
Притулившись на кресло в передней части микроавтобуса, парень равнодушно достал из-за пазухи наушники и всецело отдался музыке. Димка задумчиво уставился в окно. Вскоре потянулся городок, похожий сам на себя.
Но вот когда Диме на глаза попался первый лозунг на желтом трехэтажном доме, Кукарский окончательно все понял. Лозунг гласил:
СЕМНАДЦАТЫЙ ПЯТИЛЕТНИЙ ПЛАН — ПОБЕДА ИННОВАЦИЙ В СССР!
Сомнений больше не осталось: Дмитрий попал в Советский Союз образца две тысячи тринадцатого года! И такой вихрь закрутился в его душе! Так ему стало не по себе, что аж закружилась голова, и заныло под грудью.
Кроме пионера с наушниками салон микроавтобуса оживили еще двое безмолвных непримечательных мужчин, но они быстро сошли через остановку. Вылез Дима вместе с парнишкой на автовокзале и приобрел билет до Перми.
Пока же Кукарский стоял у кассы, наблюдал за людьми. Выглядели они неброско — джинсы, футболки, рубашки, платья простых расцветок. Никакого отличия от реального Димкиного мира. Разве что несколько серее, и не встречаются белые вороны — какие-нибудь маргиналы с фиолетовыми волосами. Тогда Кукарский решил подслушать разговоры людей.
— Ты картошку посадила уже? — спрашивала одна бабушка другую.
— Дык. Неделю еще назад все высадила. Мелочь за месяц в совхозе купила.
Кукарский прислушался к другой компании.
— А кто такой Васька? — спрашивал парень из молодежной тусовки с рюкзаками и в походных одеждах.
— Ты чо, Глеб, не в курсях? То ж комсорг соседней группы! У него еще бородавка на подбородке, — живо отвечала блондинка с аккуратным каре.
Дима вышел на улицу и всей грудью вдохнул перегретый на солнце воздух. Впереди красовалось трехэтажное здание — архитектурно такое же, какое оно здесь и было в две тысячи тринадцатом, в России.
Но вот в плане антуража имелось отличие. Вместо скучившихся арендаторов, торгующих известными брэндами, да некоего чикен-бистро типа куриного макдоналдса, здесь присутствовало всего два заведения:
ЦУМ
КАФЕ «КУНГУРСКИЕ ЗОРИ»
Кукарский решил исследовать этот объект и погрузился внутрь.
Собственно, как старший менеджер сети «Мастерок», Димка имел непосредственное отношение к торговле. И не мудрено, что организация сего процесса заинтересовала его здесь прежде всего прочего.
У входа в этот, условно говоря, торговый центр, под зонтом стояла лоточница с морозильным ларем. В ларе красовались штабеля мороженого трёх сортов. Эскимо «Белый аист» Пермского производства, бумажные стаканчики «Славянского» с палочками и вафельные стаканчики с шоколадной крошкой, под названием «Зурбаган».
— А по чем эскимо? — осведомился Димка.
Лоточница — девица с короткими волосами песочного цвета, с раскосыми глазами, охотно ответила:
— Пятьдесят две копейки. Очень вкусное!
И она улыбнулась, не обнажая зубов, и Димке показалось, что луч майского солнца отразился в ее глазах.
— А такие пойдут? — Дмитрий вытряс из кармана советскую мелочь образца девятьсот шестьдесят первого года.
— Ну конечно! Почему нет? — удивилась девица.
Приняв деньги, она открыла ларь, и Димка выбрал самую красиво лежащую мороженку.
