Сергей Константинов - «По полю танки грохотали…». «Попаданцы» против «Тигров»
Экипаж смеется, занимая места. Подошвы кирзачей гулко гремят по броне. Броне, которой предстоит защитить нас – или, возможно, изменить всю историю Великой войны. Мехвод запускает двигатель, и корма окутывается черным солярочным дымом. Медленно, чтобы не поднимать видимую издалека пыль, едем к первому капониру. Траки крошат подсохшую глину, покрываясь рыжим невесомым налетом. Не очень хорошо – когда начнем стрелять, вся эта пыль немедленно поднимется в воздух, запорашивая окуляры прицела и мешая наводчику. О, память реципиента, наконец, соизволила проснуться. Вот и хорошо.
Наспех маскируем танк срезанными еще вчера ветками, уже успевшими подсохнуть. Запас подобной маскировки имеется на каждой из позиций – не моя идея, заряжающего. Да и кусты неплохо прикрывают – стрелять не помешают, а от наблюдателя вполне грамотно скроют. Ну, вот, собственно, и все. Момент истины, так сказать. Украдкой разглядываю лица боевых товарищей, строгие, собранные…
Да, они и на самом деле пошли б до конца. И не важно, со мной или нет. И солярка тут ни при чем, и все эти отрытые нами капониры-ячейки-щели. Их судьба – Родину защищать. И защитить. Пусть даже и ценою собственной жизни. А моя судьба? Наверное, подороже разменять их… нет, НАШИ жизни. А вдруг да и выйдет, вдруг да и упадет на спину хрестоматийному верблюду лишняя соломинка, выпущенная нашей пушкой? И тогда…
– Глянь, командир. Идут, сволочи.
Я уже привычно приникаю к обрезиненному налобнику прицела. Ага, идут. Впереди разведка на мотоциклах, следом колонна грязно-серых грузовиков, дальше… понятие «дальше» напрочь теряется в густом шлейфе поднятой колесами пыли. Июль, а что вы хотели, господа фашисты? Это вам не автобан, это, знаете ли, совсем даже наоборот – обычный русский проселок! Ну, пусть не совсем русский, пусть «советский», но все одно проселок. Что ж, так даже и лучше. Разнесем головные и замыкающие машины и запалим кого-нибудь внутри этого пыльного облака. Хаос наверняка начнется, будь здоров. Кстати, а вот интересно, а где же танки? Странно… или так оно и было в нашей истории? Не помню, ох, не помню – в упор, что называется…
– Заряжай. – Пожалуй, впервые за все мои «игры» я была абсолютно спокойна. – Осколочный. Сам наведу.
Аккуратно подведя прицельную марку под отблескивавшее запыленное лобовое стекло первого тупорылого грузовика, плавно давлю спуск. Выстрел! Танк… нет, не подпрыгивает, конечно, но очень даже ощутимо дергается. Панораму заволакивает поднятой выстрелом пылью и дымом, но я успеваю заметить, как на месте головного грузовике вспухает огненное облако. Похоже, от машины почти ничего и не остается, лишь искореженная рама да жарко пылающий бензин из разорванных баков – все-таки шесть дюймов, знаете ли, прямое попадание. Впрочем, на победную эйфорию времени нет, и я стремительно переношу прицел туда, где, как мне кажется, пылит замыкающий колонну грузовик. Промахнуться не боюсь: на таком расстоянии и при такой дистанции между машинами наш увесистый «чемодан», по-любому, куда-то, да попадет. Танк снова вздрагивает, и парой мгновений спустя на дороге встает могучий огненно-дымный фонтан разрыва. И тут же в небо рвется видимый даже при дневном свете факел горящего топлива. Попали. Все, теперь можно чуть расслабиться и спокойно выбирать цели – никуда они с дороги не денутся, твари. Кстати, выстрела через три-четыре можно поменять позицию.
Особой надобности в этом, в общем-то, нет, артиллерии в пределах видимости не наблюдается, но… пусть будет. Ведь в этом случае опытные наблюдатели – а такие среди мечущихся в огне и дыму гитлеровцев определенно найдутся – зафиксируют, что огонь ведется с нескольких позиций. И, значит, решат, что нарвались не на одиночный танк или орудие, а как минимум на батарею тяжелых гаубиц в два-три ствола! А это существенно изменит дело, знаете ли! Страх – великий сдерживающий фактор, что и подтверждено всей историей человечества…
Еще три выстрела делаем, особенно не целясь. В смысле, не выбирая конкретных целей, а просто укладывая тяжеленные осколочно-фугасные подарки в самую гущу успевших остановиться автомашин. На дороге царит сущий хаос – пылают разнесенные прямыми попаданиями грузовики, мечутся в дыму фигурки разбегающихся солдат, дымятся перевернутые близкими взрывами машины, с изорванными взрывной волной и осколками кузовами и смятыми кабинами. Неплохо для первого раза, пожалуй…
– Так, мужики, план помните? Вы, трое – к пулеметам, дальше мы сами управимся. Давайте, бегом, пока фрицы – наплевать, что сейчас их так еще не называют! – не оклемались. Прижмите их, а там уж и мы снова шарахнем…
Танкисты, захватив пулеметы и запасные диски, бегут к загодя подготовленным огневым точкам. А наш могучий КВ величественно выползает задом из капонира и спустя пять минут занимает позицию номер два. Пару минут на изучение тактической обстановки – ну, и что там с той обстановкой могло измениться-то?! – и затем вновь вступаем в бой. Трескотни трех ДТ мы, разумеется, не слышим за грохотом собственных выстрелов, но видим: серо-зеленые фигурки то и дело словно спотыкаются на месте и падают, больше уже не поднимаясь. Молодцы ребята! Ведь у «Дегтярева танкового» даже сошек нет, стрелять приходится, так сказать, с земли – да и откуда у них опыт в стрельбе из пулемета, – а ведь попадают же, и неплохо попадают! Молодцы.
Снова пять выстрелов – и… И цели заканчиваются. Нет, честное слово, заканчиваются. Громить больше, практически, нечего и некого. Дорога в буквальном смысле усеяна обломками автомобилей, перевернутыми пушками и какими-то прицепами, о назначении которых я понятия не имею, и скрюченными телами гитлеровцев. Все… пока все.
Танк снова меняет позицию, и мы снова торопливо маскируем его ветками. Возвращаются и наши пулеметчики – пропыленные, чумазые, но довольные. Укрывшись в тени танка – с ума сойти, прошло всего-то сорок минут, хотя кажется, будто несколько часов – торопливо обмениваемся впечатлениями, передавая друг другу фляжку с водой. Пить отчего-то хочется просто безумно. Все сводится примерно к одному: «немцы – хреновые вояки, и мы их враз расхерачим».
Дождавшись, пока подчиненные выговорятся, авторитетно им сообщаю, что они не правы. Что гитлеровцы – вояки очень даже ничего, и, если мы на самом деле хотим их всерьез «расхерачить», то попотеть нам ой как придется… И в назидание рассказываю пару эпизодов периода лета – осени сорок первого, намертво запавших в память из Интернета. Мужики слушают молча, яростно смоля самокрутки. Не все, конечно, а лишь курящие. Янис вот, например, не дымит, а я? С ужасом «вспоминаю», что мой реципиент курил с четырнадцати лет. Так, ну и что же мне делать? С одной стороны, организм требует дозу никотина, с другой, я совершенно не представляю себя с папиросой в руке… или в зубах…
Выручают меня, как ни странно, немцы. Со стороны дороги что-то нежно курлыкнуло над головой, и метрах в ста рванулся из земли уродливый куст взрыва. Ага, подтянули, стало быть, пушечки. Или развернули то, что уцелело после нашего эффектного дебюта.
– Все, мужики, отдохнули – и за дело. Пулеметчикам – занять позиции, остальные в машину. К бою!..
…А вот и танки, дождались, называется! Первым пер высокий и угловатый чешский Pz-38(t) с утыканной заклепками башней, возглавлявший колонну. Перед изуродованной воронками и усыпанной обломками дорогой колонна притормозила, но полностью останавливаться не стала. Бронемашины осторожно продвигались вперед, сбрасывая с дороги остовы успевших догореть грузовиков либо объезжая их по обочинам. Я торопливо считала – три… пять… восемь танков, плюс с полдюжины полугусеничных бронетранспортеров с пехотой. Которая, впрочем, старалась не высовываться из-за бортов. Шесть танков определенно легкие – чешские «Праги» и немецкие «двойки», еще два – средние «четвёрки» с «окурками» семидесятипятимиллиметровых пушек. На башне одного – непривычный номер, «R04». Обратившись к памяти реципиента, понимающе хмыкнула: ого, командирский танк! Ну, вот его первым и превратим в вертолет, припомнив бородатый анекдот, решила я.
– Заряжай. Огонь!
Сорокакилограммовый снаряд попал точнехонько в башню, попросту снеся ее. Подобного наверняка не видела не только я, но и мой реципиент: взрыв отбросил многотонную граненую железяку метров на пятьдесят, заодно развалив корпус по линии сварных швов. То, что осталось от командирского танка, мгновенно превратилось в многометровый огненный факел. А сбоку от меня уже снова сочно клацнул, запираясь, затвор: готово, командир! Так, теперь пора осадить и прущий в авангарде чешский «панцер». Наведя марку на корпус, прикинула упреждение и, чуть подправив прицел, даванула спуск. Выстрел. Взрыв. Немецкие рембатовцы, определенно, останутся без работы, поскольку чинить им будет просто нечего. Разве что снять с остатков ходовой уцелевшие запчасти…
