Владимир Поселягин - Командир
— Лейтенант, давай в кабину, пока я с этим фрицем разбираюсь, — крикнул я Гаврилову, голова которого торчала из люка, с интересом за мной наблюдая.
Не успел я подбежать к кузову, как из придорожных кустов раздался винтовочный залп по кузову и послышалась команда на русском, чтобы мы не двигались. Деться нам действительно было некуда, до танка метров пять и до грузовика столько же, поэтому я смирно поднял руки, оставив пистолет висеть на пальце дулом вниз, и стал с интересом следить за происходящим.
Из кустов выбралось около десятка красноармейцев с одним командиром в звании сержанта. То, что они давно находятся в окружении, было видно с первого взгляда. Чтобы приобрести столь затрапезный вид, нужно ну очень постараться. При этом ни один из них не был одет в трофейную форму вместо своей, пришедшей в негодность, как в других группах окруженцев. Я невольно с уважением посмотрел на сержанта; судя по всему, своих бойцов он держит в кулаке.
— Кто такие? — спросил у меня подошедший сержант.
Внимательно осмотрев его, я ответил:
— Спецгруппа, вырвались из окружения города Могилев. Я командир группы, капитан Михайлов, и два моих бойца, младший лейтенант госбезопасности Гаврилов и старшина Сурков. А теперь, сержант, представьтесь вы.
— Командир отделения сержант Волдухин. Двадцать второго июня находились на лесозаготовках, без оружия. Сунулись в разные стороны, везде немцы, ну а… — горестно махнул рукой сержант.
— Ладно, сержант. Потом расскажешь, мы как раз остановку сделать хотели, заодно и пообедаем, я смотрю, обед там уже готов? — кивнул я на бойца, инспектирующего котлы, после чего приказал: — По машинам, на ближайшем скрытном месте встанем на обед.
Гаврилов вернулся в танк, среди окруженцев оказался водитель. Он собрал оружие и документы убитых немецких солдат, и мы поехали дальше. Как только я заметил небольшой просвет среди деревьев, приказал поворачивать туда. Просвет оказался сильно заросшей дорогой, по которой, судя по колеям, ездили только на телегах. Танк, ломая корпусом небольшие деревца, успевшие вырасти на дороге, и снося упавшие, двигался вперед, сзади, чуть отстав, пробирался грузовик.
— Вот, смотри, старшина, отличная поляна для стоянки. Давай загоняй танк под те деревья, там кроны густые.
Выпрыгнув из остановившегося на присмотренном месте танка, я махнул рукой подъезжающему грузовику, чтобы встал рядом.
— Все, сержант, обед. Командуй раздачей, а то уже кишки поют.
Отдыхая после сытного обеда из двух блюд, горохового супа из концентрата и пшенной каши с подливой, бойцы тихонько переговаривались. В двух бидонах мы нашли чуть теплый чай, который тоже пошел на ура. Собрав вокруг себя бойцов, я велел рассказать, как они скитались по немецким тылам. Гаврилов сел рядом и, навострив уши, внимательно слушал бойцов.
Рассказ был прост и незамысловат. Получили приказ на лесозаготовки, работали два дня, пока не загрохотала граница, от которой они были километрах в двадцати. Прыгнули в полуторку, бывшую с ними, и направились в сторону расположения части. При переезде через небольшой мост были обстреляны с самолета, с перепугу не заметили с какого. В результате двое убитых, двое раненых, раненых донесли до ближайшей деревушки и, отдав их на руки местному правлению, отправились дальше, как тут на них посыпался десант. Оружия нет, делать было нечего, кроме как бежать за помощью. Сунулись в разные стороны, везде немцы. К вечеру набрели на остатки пехотной колонны, которую, судя по всему, подавили танками, раздобыли немного оружия и продовольствия. Так и шли по тылам в течение месяца, отстреливая понемногу немцев, пока не встретили нас.
Через час я приказал двигаться дальше, но меня остановил старшина, который сказал, что горючего на танке хватит минимум на десяток километров. После проверки кузова грузовика бойцы нашли две полные канистры с бензином. Не зная, подойдет ли он к двигателю танка, мы все-таки залили бензин в бак. В самом грузовике было еще больше половины бака, поэтому на него запас не оставляли, вылив все до капли в танк. С ним шансов выйти к своим было существенно больше.
— По машинам! — скомандовал я и повелительно махнул рукой, показав, куда надо двигаться.
Ломая молодую поросль, «двойка», вслед за разведчиками, выбралась на езженную лесную дорогу. Рыча двигателем, следом появилась морда «Опеля», с натугой таща по стволам кухню.
Спрыгнув на дорогу, я внимательно осмотрелся. Дорога явно езженная, и, судя по свежей колее, тут кто-то недавно проехал.
— Полуторка была, товарищ капитан, ее след.
— Да? Ладно, проедем дальше, там посмотрим, кто это тут катается. Немцы только вчера на этом направлении в прорыв пошли. Мы уже далеко отмахали, километров на пятьдесят будет, так что это, скорее всего, действительно наши. Поехали.
Дорога вывела нас в поле. Проехав на остатках горючего еще около двух километров, мы уперлись в деревянный забор, опутанный сверху колючей проволокой. На вышке у ворот нас кто-то азартно поливал из пулемета. Грузовик остался на месте, а мы под непрекращающимся обстрелом направились к воротам, из-за которых на нас испуганно смотрел парень в форме НКВД, держа технику на прицеле винтовки. Стрелка на вышке было не видно из-за слепящего света прожектора, который кто-то догадался направить на нас. Откинув крышку люка, я, не выглядывая наружу, крикнул:
— Боец, командира позови, и живее, тебе капитан приказывает!
Убедившись, что он явно стрелять пока не собирается — пулемет тоже стих, — я выскользнул наружу и, спрыгнув на землю, стал разминаться. Послышавшийся скрип ворот отвлек меня. Из-за створки быстро выглянул кто-то в фуражке и скрылся обратно. Хмыкнув, я крикнул:
— Свои, на трофейной технике. Выходите!
Из-за дверей действительно выкатился колобок в звании капитана госбезопасности. Что мне сразу не понравилось, так это рыбьи глаза, по которым я сразу сделал вывод: спиной к нему лучше не поворачиваться.
— Уф, мы уж думали, что это немцы. — Капитан явно обрадовался, что мы русские, правда, его бойцы продолжали держать нас на прицеле.
Однако капитана я разочаровал:
— Немцы действительно рядом. Мы видели их мотопатруль километрах в десяти отсюда. Так что ваши опасения, товарищ капитан госбезопасности, небеспочвенны.
— Но у меня тут почти три десятка заключенных. Мне не хватает транспорта. А их нужно вывезти. Я… я… воспользуюсь вашей техникой, капитан.
— В принципе я не возражаю, только горючего у нас нет, на последних каплях доехали.
— Невелика беда, у нас есть бензин.
* * *Встав у ворот, я наблюдал за шлейфом пыли, который стелился за удаляющейся колонной, состоящей из трех машин и одного танка. Капитан отжал у меня танк вместе со всей техникой, и было забавно наблюдать, как он протискивался в люк. У охраны лагеря оказалось две полуторки, вместе с нашими получилась колонна из нескольких единиц. Как только колонна скрылась, я повернулся к своим бойцам. Внимательно осмотрев их, сказал:
— Так, парни, мне на ваши лохмотья смотреть уже надоело. Местные бойцы вряд ли все забрали, так что пошуруйте-ка по помещениям, может, что найдете. А вы двое — в охранение, — приказал я своему экипажу и указал на вышки. Сам же не торопясь направился к зданию, где был кабинет начальника.
Отъезд бывших хозяев, если честно, меня порадовал, этот капитан нас, как окруженцев, быстро бы к стенке поставил, вон как глазами стрелял. Только испуг скорого нападения немцев его остановил, да и ограбил он нас изрядно, всю технику забрал, даже кухню. Хорошо, что мне удалось у него записку выбить, что трофейная техника в количестве трех штук была сдана капитану госбезопасности Олигофренову. Кстати, когда я прочитал фамилию капитана под его прищуренным взглядом, то действительно чуть не рассмеялся, похоже, не любит капитан смеха над собой, уж больно недобрые были у него глаза. Кухню тоже посчитал как технику. Колеса есть? Есть. Значит, техника.
Открыв чуть слышно скрипнувшую дверь, я осмотрел кабинет, по коридору прогрохотали сапоги двух бойцов, что-то выносящих наружу. Проводив их взглядом, вошел в помещение. Стол, стулья, все как обычно. Дверь в соседнюю комнату привлекла мое внимание, открыв ее, я провел рукой по лицу, стараясь унять дрожь от увиденного. Там висела форма командиров Красной армии разных званий и войск, вся она была тщательно выстирана и развешена на плечиках. Коллекционер, блин, попался. Проведя рукой по форме еще раз, я снял с плечиков форму майора-танкиста. Почему его? Во-первых, идеально мой размер. Во-вторых, танкистов больше не было, кроме одного лейтенанта, не понижать же себя в звании. В-третьих, никакая другая мне была не нужна. Поэтому, кинув форму на стол, я стал снимать лишние шпалы с петлиц, после чего, скинув с себя немецкую, надел нашу форму. Подойдя к зеркалу, висевшему на стене, которое капитан почему-то не забрал, осмотрел себя.
