Ревизор: возвращение в СССР 43 (СИ) - Винтеркей Серж

Позвав своего помощника, он поручил ему немедленно связаться с Ивлевым и передать тому информацию от Петермана. А также найти эту Алдонину…

***

Москва, квартира Ивлевых

Галия домой пришла, но тут же убежала в гости к Женьке Брагиной. Оказалось, что они договорились какой-то рецепт вместе освоить, и уже согласовали с няней, что она сегодня задержится у нас.

Я снова погрузился в работу. Теперь уже занялся докладом для Межуева. Так заработался, что не услышал телефонный звонок. Где-то на краю сознания я поймал его, но никакого внимания не обратил, увлеченный работой над докладом. Очнулся только, когда Валентина Никаноровна в кабинет заглянула:

– Павел, там вам из горкома звонят, помощник Захарова, – сообщила она деловито и тут же ушла обратно к мальчишкам.

Встал, потянулся устало и потопал в прихожую. Надо делать перерывы. А то спина затекла аж, так долго сидел, да и няню гонять к аппарату негоже…

– Добрый день, Платон Семенович! Слушаю вас, – произнес в трубку сходу, благо знал, кто именно звонит.

– Здравствуйте, Павел Тарасович, – ответил тот серьезным тоном. – Я звоню вам по срочному поручению Виктора Павловича. – Полчаса назад ему звонил глава администрации Берлина Вилли Петерман и сообщил, что детские площадки, разработанные с участием вашей супруги и товарища Алдониной, прошли все согласования и со следующего месяца запланированы к выпуску и установке в городе Берлин. В связи с этим вашей жене и товарищу Алдониной предложено явиться в посольство ГДР для подписания договора об авторском праве.

– Ничего себе, какая хорошая новость, – ответил я одобрительно. – Быстро немцы все решили, надо отметить.

– Согласен. Виктор Павлович тоже именно так и отреагировал, – позволил себе немного улыбнуться, судя по голосу, Платон Семенович. – Значит, в посольстве ждут гостей в пятницу в десять утра. Они смогут прийти в это время?

– Жена точно сможет, – кивнул я, прикинув, что Галия вполне успеет завтра отпроситься на пятницу с работы у Морозовой, раз такой важный повод. – С Ксенией Алдониной на сто процентов гарантировать не могу, но сделаю все возможное, чтобы она тоже была вовремя, – заверил я Еремеева.

– Очень хорошо, – облегченно выдохнул тот. – По поводу товарища Алдониной, я вообще хотел попросить вас, Павел Тарасович, о помощи. – продолжил он. – Телефона у нее нет, адрес есть, но насколько понимаю, там коммунальная квартира… Я хотел послать к ней курьера с сообщением о времени назначенной встречи, но сами понимаете, это вопрос, который не хочется отдавать на откуп обстоятельствам.

– Понимаю прекрасно, – заверил я Еремеева, – думаю, мы с супругой вполне сможем взять на себя вопрос по информированию Ксении Алдониной о предстоящей встрече.

– Буду очень благодарен, – с признательностью в голосе сказал Еремеев.

Судя по интонации, я только что избавил его от изрядного геморроя. Ну и ладненько. Мне с ним нужны теплые и весьма дружественные взаимоотношения, так что не помешает услугу ему оказать. Тем более, зная Галию, все равно не утерпит она и помчится к подруге обсуждать такую приятную новость. В любом случае к Ксюше я поеду, хочу того или нет. Как говорится, не можешь предотвратить, так возглавь…

Попрощались с Еремеевым вполне довольные друг другом.

Положив трубку, в предвкушении улыбнулся. Новость шикарная. если уж я от удовольствия руки потираю, то Галия вообще до потолка прыгать будет…

Жена пришла через полчаса от Брагиных, таща с собой что-то в кастрюльке, видимо, нашу долю того, что они там с Женькой готовили. Валентине Никаноровне она перед этим позвонила, так что та ждала ее одевшись, и тут же выскользнула за дверь. А я сразу же сообщил Галие серьезным голосом:

– Милая, тебе полчаса назад звонили из горкома.

– Мне? – изумленно посмотрела на меня жена. – Зачем?

– Просили передать, что тебе нужно явиться в пятницу в 10.00 в посольство ГДР, – сказал, продолжая удерживать, хоть и с трудом, непроницаемо-серьезное выражение лица.

Галия воззрилась на меня полностью ошарашенно, похоже, на какое-то время утратив дар речи. Даже кастрюльку на автомате на полочку поставила рядом с телефоном.

– Я не понимаю… – проговорила она, глядя на меня. – Они ничего не перепутали? Почему? Зачем им я?.. На работе ничего такого не говорили, и делегаций мы больше на этой неделе не ждем пока… Паша, я ничего не понимаю…

– Ну вот, а я надеялся, что ты до потолка подпрыгнешь от радости, – рассмеялся я, обняв жену, не в силах больше сдерживаться. – Повод отличный просто. В Берлине приняли решение устанавливать ваши детские площадки. Немцы хотят с тобой и Ксюшей договор на авторские права оформить, чтобы законное вознаграждение вам обеим выплачивать.

– Я тебя сейчас сильно-пресильно побью, – начала молотить кулачками жена меня по груди и плечам. – Я так испугалась! Разве можно так шутить вообще?!

– Ну, как оказалось, можно, – продолжил смеяться я, шутливо уворачиваясь от жены. – Да и постарайся меня понять… – произнес, снова став полностью серьезным и внимательно посмотрев на жену.

Галия под моим взглядом замерла, перестав меня колотить и приготовившись слушать…

– У тебя лицо такое изумленно-ошарашенное стало, – пояснил я, снова начиная смеяться, – как тут удержаться было?..

– Ну я тебе сейчас устрою, – снова ринулась на меня с кулаками Галия.

– Ладно, все, сдаюсь-сдаюсь, – прибег я к нечестному приему, быстренько переместившись к мальчишкам в детскую.

Увидев детей, Галия растаяла и тут же переключилась на них, начав тетешкать и общаться.

– Так надо же Ксюшу предупредить, – подняла на меня голову жена через пару минут. – У нее ведь телефона нет, и на работу она пока не вышла. Как ее найдут?

– Правильно мыслишь, – улыбнулся ей. – Я уже сказал помощнику Захарова из горкома, что мы сами Ксюше информацию передадим. Так что завтра после работы встречу тебя и поедем к ней сразу.

– Хорошо, – кивнула жена, улыбнувшись в ответ. – Тогда у Морозовой завтра отпрошусь на утро пятницы. Мне же можно ей рассказать, куда и зачем пойду?

– Не только можно, но и нужно, – подтвердил я. – Для тебя это очень выгодная информация, показывающая, насколько ты ценный сотрудник. Твои идеи вон в ГДР уже реализуют. Не удивлюсь, если она к вашему председателю тут же побежит хвастаться…

– Ой, Паша, так страшно что-то, – обхватила лицо руками жена, до которой, похоже, стало постепенно доходить, что именно ей предстоит. – Мы ведь с Ксюшей всего лишь твои идеи зарисовали получается, а тут такое…

– Вот это в посольстве точно говорить не надо, – шутливо погрозил Галие пальцем. – И вообще нигде такое говорить не стоит… Не принижай ваши заслуги. Я вам дал общую идею, а воплотили ее уже вы сами. Что я, не помню, что ли, как вы вместе сидели и фантазировали увлеченно, обсуждая, что и как надо на детской площадке устроить?! Так что ваш это проект, и не надо здесь ложной скромности.

– Так это что же? – замерла вдруг на полуслове Галия, – нам снова деньги платить будут по этому договору?

– Конечно, – просто кивнул в ответ, улыбаясь и удержав в себе титаническим усилием шутки на тему того, как некоторые мысли иногда долго доходят… Хватит юмора на сегодня, а то еще обидится жена. А цель-то у меня прямо противоположная…

– И сколько? – осторожно спросила Галия, все еще не веря. – Нам ведь и так уже столько денег дали за площадки в Москве, и еще дадут… А тут снова…

– Сколько точно, не знаю, – пожал я плечами. – В посольстве в пятницу узнаешь. Немцы они в плане финансов щепетильны. Уверен, что в договоре все будет прописано четко. Но думаю, что уж никак не меньше вы получите с каждой изготовленной в ГДР площадки, чем здесь.

– С ума сойти, – неверяще смотрела на меня Галия.

– Вот это лишнее, – усмехнулся жене. – Просто порадуйся пока, и за себя, и за подругу. Ксюше очень нужны сейчас эти деньги, так что вовремя немцы подсуетились.

– Да, Ксюша вообще на седьмом небе от счастья будет, – кивнула жена.