Ревизор: возвращение в СССР 24 (СИ) - Винтеркей Серж
– Откуда же я знаю, что твоему мужу подарить? Если бы ты спросила, что моему мужу подарить, я бы тебе ответила: набор мормышек, – улыбаясь, польщенная комплиментом, ответила та, и Галия рассмеялась. – Какое у твоего мужа хобби?
– Ох, я даже не знаю, – растерялась Галия.
– Ну, а что он любит?
– Меня, – уверенно ответила Галия. – И детей, конечно. Родню, друзей, пса своего.
– Может, он что-то коллекционирует?
– Нет, ничего он не коллекционирует. Правда интересовался у одних наших знакомых художников, про картины какие-то чудные…
– Так, может, купи ему одну? А что за картины?
– Ой, Ольга Вениаминовна, знаете, как дети рисуют? Вот так же, только взрослые.
– Ну, на вкус и цвет, – хохотнула начальница, а Галия задумалась, какая ей разница, если мужу нравится?
***
Переговорив с Ахмадом, поехал в типографию.
– И снова здравствуйте, – смеясь, зашёл я в кабинет директора типографии. – Это опять я, не пугайтесь уж в этот раз.
Марьяна немного смущённо заулыбалась, и тут же воткнула в розетку металлический электрический чайник.
– Поймите меня правильно, – взглянула она на меня, доставая чашки. – Я не всех ещё знаю.
– Всё вы правильно сделали, Марьяна Платоновна, – поспешил успокоить я её. – Но, по-хорошему, конечно, Ганину следовало нас познакомить…
– Он не успел, – с сожалением проговорила она, выставляя чашки на стол. За ними последовали сахарница, вазочка с вареньем, вазочка с конфетами и ещё одна с баранками-челночок.
– Я вчера перепугался, не осталось ли без присмотра что-то лишнее. Как у вас с безопасностью? Я советовал Макару Ивановичу все дополнительные клише держать где-то вне типографии, привозить на тираж и опять увозить.
– Да-да, я в курсе, – ответила она, разливая чай по чашкам. – Все так и делаем.
– Что у нас со вторым томом? Вроде бы, образец уже был…
– Да, в работе, – уверенно ответила она.
– Ганин поделился с вами, где он насчёт оригиналов договаривался?
– В библиотеке… А вот, в какой?..
– Давайте по штампу посмотрим. Там на семнадцатой странице, если повезёт, будет читаемый штамп с номером библиотеки, по справочнику найдём.
Она принесла книгу, мы вдвоём пытались прочесть надписи на штампе.
– То ли тройка, то ли восьмёрка, – не мог никак разобрать я цифры номера. – Придётся вам к Ганину идти, узнавать.
– Я бы не хотела.
– А почему так?
– У него жена всё время сидит. Мало ли что подумает, сами понимаете…
– Понятно, – рассмеялся я. – Ну, давайте, я схожу.
Глава 16
Москва.
Попрощавшись с Грачёвой, направился из типографии сразу в больницу к Ганину. Благо, Марьяна знала, где он лежит и как его быстро найти.
Заехал на Центральный рынок, купил килограмм мандаринов и добрался до отделения травматологии Боткинской больницы как раз к началу часов посещения. Войдя в палату, удивился, что половина коек пустовала. Ганин спал. Жены его не было. Осмотрелся. Тихий час у них тут, что ли, был? Соседи по палате тоже в полудрёме, не обращали на меня никакого внимания. На стуле около кровати лежали какие-то газеты, не стал их убирать, сел на пустующую кровать рядом.
Выглядел Ганин хреново, обе ноги в гипсе до колен, обросшее редеющей и седеющей недельной щетиной лицо, тёмные круги под глазами и гримаса страдания даже во сне... Н-да, досталось мужику. Но сам виноват. Неужели мало было того, что и так перепадало? Тут не знаешь, как потратить, чтобы не привлечь к себе ненужного внимания, и это меня только взяли в долю. А если у него это всё годами накапливалось? Там же бабла немерено, и так проблема, куда его девать? Зачем ещё надо было воровать у своих сверх этого? Или он, когда решил, что это всегда безнаказанно будет, несколько увлекся?
В ожидании, пока проснётся Ганин, размышлял над способами легализации этих доходов. Немудрено, что в связи с недавней находкой, подумал о кладах. Вспомнился эпизод из фильма «Бриллиантовая рука», где невзрачный мужичок во время субботника «нашёл» целую банку из-под монпансье с золотыми червонцами, которые сам и закопал там накануне.
Я всегда думал, что это слишком дорогая легализация, когда семьдесят пять процентов нужно отдать государству, пока не наткнулся на интересное разъяснение, что в советском законодательстве чётко различались понятия клада и находки. Клад принадлежит государству и нашедшему его полагается всего двадцать пять процентов, а находка принадлежит нашедшему. Клад – это то, что спрятано до революции, а находка должна быть современной, то есть послереволюционной.
Поэтому в фильме червонцы и лежали в банке от конфет двадцатых годов, чтобы ни у кого сомнений не было, что это именно находка, а не клад. Но там ещё и место выбрано было правильно, общественная территория. А вот, если бы он на чужом приусадебном участке это нашёл, то пришлось бы делить пополам с владельцем участка. И время находки выбрано грамотно, субботник, вокруг толпа народу и полно свидетелей…
Но для меня все же не вариант идти этим путем. Лучший способ привлечь к себе ненужное внимание. Если бы фильм еще не был снят, другое дело. А так – слишком рискованно. Лучше я стану членом Союза журналистов или драматургом, и за счет гонораров за сборники статей и спектакли, и легализую свои доходы.
Пока я обдумывал, как безопасно легализовать левые доходы, Ганин начал просыпаться. Он открыл глаза и уставился в потолок мутным взглядом. Я взял в руки сетку с мандаринами и привстал с соседней койки, так что он тут же перевёл взгляд на меня. Не успел я с ним ни поздороваться, ни слова сказать, как он увидел меня и тут же дёрнулся с испуганным лицом. На другой край кровати отползти попытался.
– Я всё понял! Я всё понял!
– Тихо, тихо, Макар Иванович! – успокаивающе заговорил я. – Приснилось что-то? Как вы? Я вам мандаринчиков принёс…
Да уж!.. Ну, Мещеряков даёт!
– Спасибо, – настороженно смотрел он на меня.
– Пришёл, а вас нет… С Марьяной познакомились. Она, кстати, привет вам передаёт.
– Спасибо, – немного успокоился Ганин.
– Не разобрали с ней номер библиотеки, куда второй том вернуть надо, не подскажете?
– А, конечно, конечно! – с готовностью кивнул он.
Я записал и номер, и адрес, и кого там спросить. Ганин всячески демонстрировал желание сотрудничать, никакого больше гонора, никакой спеси…
Наконец-то наше общение приняло взаимоуважительный характер. Вручил ему мандарины прямо с сеткой, пожелал скорейшего выздоровления, мы вполне цивилизованно попрощались, и я ушёл.
Ну вот почему нельзя было сразу нормально общаться? Почему по-хорошему не доходило? Почему некоторым, чтобы начали себя нормально вести, обязательно надо ноги сломать?
Прикинув, что уже скоро конец рабочего дня, решил оставить посещение библиотеки на потом. Позвонил от метро Марьяне, предупредил, что всё нормально, что адрес библиотеки у меня, но хочу поехать туда уже в понедельник, поинтересовался, не поздно ли это будет? На что она мне ответила, что третий том понадобится не раньше, чем через неделю, так что, могу особенно не спешить.
Ну и отлично! Похоже, у меня появилось время съездить на Каширскую, навестить родные места. Но надо жену предупредить, что к нам Вася сегодня придёт. Позвонил ей на работу.
– Дорогая, мы с Васей машину ему сегодня купили, он хочет приехать к нам после службы проставиться.
– Сегодня? – уточнила Галия.
– Ну, да. Часам к семи или чуть позже…
– Ну, хорошо, – ответила жена. – А что за машина-то?
– Москвич.
– А какого цвета?
– Красивого, серо-голубого, – ответил я.
– Ну, молодцы! – похвалила нас жена.
Предупредил её, что сам буду тоже где-то после семи, спросил, надо ли что-то купить, но она отказалась от моей помощи.
***
Москва.
Чувствуя, что беспокойство за дочь сожрёт его изнутри, Тарас решил себя не мучить все выходные и, вернувшись домой, позвонил Эль Хажжам. Трубку взяла племянница Фирдауса и он попросил её передать Диане, как та появится, что отец ждёт её звонка.
