Старуха 4 (СИ) - Номен Квинтус
Наиболее заметным — для народа — проявлением этого «непонимания» был автомобильный завод «ГАЗ»: он выпускал автомобили куда как более сложные в производстве и заметно более, казалось бы, трудоемкие — но сходящий с конвейера грузовик почему-то получался на треть дешевле фордовского, выпускаемого в Нижнем Новгороде. Что в конечном итоге привело к тому, что нижегородский завод был передан в НТК и после практически полной перестройки тоже стал выпускать недорогие и надежные автомобили.
В «этой жизни» со Струмилиным Вера пересеклась относительно недавно, и Станислав Густавович после долгих и утомительных споров, в течение которых Вера ему излагала идеи, которые он «в прошлой жизни» вкладывал в ее голову на курсах повышения, с тихой радостью сообщил ей, что он очень рад тому, что в свое время НТК был полностью выведен из сферы внимания Госплана:
— Должен признаться, что тогда мы бы попросту поменяли бы все руководство в вашем комитете… и остались бы с голой задницей. Скажу честно: вас понять мне было очень трудно — так как вы просто химик и термины используете… необщепринятые. Но теперь, когда я разобрался наконец, что какими словами вы называете… Однако я все же считаю, что и ошибок вы наделали немало.
— Ну кто бы сомневался! Я вообще химик, Лаврентий Павлович — архитектор, товарищ Тихонов… хотя он-то как раз экономист.
— Я читал его диссертацию и тогда мне она показалась, мягко говоря…
— Я слушаю, продолжайте.
— Она мне показалась тогда откровенно антисоветской, но уже спустя каких-нибудь два года имение свое я поменял. Не из-за экономических каких-то деталей, а просто потому, что вдруг оказалось, что поменялась экономическая политика Советского Союза. Он, по сути, предвидел эти изменения…
— Думаю, что вы тут не правы: он просто работал так, как считал нужным и полезным для страны, а политика партии поменялась потому, что многие — в том числе и товарищ Сталин — убедились в том, что его принципы отвечают интересам государства.
— Возможно и так…
Но все это было делом прошлого, а сейчас перед Верой задачи стояли, как она сама считала, куда как более важные. Хороший учебник для школы — что может быть важнее? Можно, конечно, придумать какой-то очень интересный полимер или разработать более продвинутую технологию изготовления чего-то уже имеющегося — но если благодаря школьным учебникам число детишек, решивших себя посвятить химии, вырастет хотя бы на один процент, то через несколько лет эти детишки смогут придумать и разработать куда как больше всего стране необходимого.
Но с учебником все было не просто: первый-то, для десятилетки, Вера попросту «воспроизвела по памяти», а для школьников седьмого класса требовалось что-то принципиально новое. И придумать это «новое» было вроде и нетрудно, но вот понять, как дети учебник воспримут и поймут ли вообще, о чем в нем речь идет, Вера оказалась не в состоянии. Все же она прожила на свете почти восемьдесят пять лет и разобраться в том, как современные дети воспринимают новые знания, ей оказалось делом практически невозможным. То есть как новые знания впитывают дети грудного возраста, она уже поняла — но ждать, пока Женька дорастет до седьмого класса, было, мягко говоря, недальновидно.
Поэтому Вера решила потренироваться на живых людях — и отправилась в ближайшую школу. То есть территориально ближайшую, но туда она пошла вовсе не потому, что до нее пешком можно было дойти за десять минут. Просто в обозримой окрестности это была единственная школа, где занятия и в летние каникулы не прекращались. То есть как бы каникулы и в этой школе объявлялись, но почти все школьники оставались на месте «в летнем пионерском лагере» и продолжали каждый день ее посещать…
Рахиль Львовна — директриса школы — к Вериной инициативе отнеслась резко отрицательно:
— Я вообще не думаю, что нашим ученикам нужна ваша наука.
— А мне, откровенно говоря, плевать, что вы об этом думаете. Решением наркомпроса со следующего учебного года в седьмых классах вводится новый предмет, и ваши ученики тоже будут должны изучать химию в обязательном порядке. Но у вас появляется шикарный шанс эту проблему решить заранее: я за месяц где-то проведу все занятия по программе за год, и в учебном году школьниками не придется тратить на изучение химии много времени. Это выгодно и вам, и мне, и всему Советскому Союзу: в кои-то годы из вашей школы будут выходить выпускники, хоть один предмет из школьной программы как-то знающие.
— Наши выпускники — практически поголовно отличники!
— Ну да, ну да, конечно. Это вы в наркомпросе можете рассказывать, а я прекрасно знаю, что ваши выпускники не в состоянии успешно сдать экзамен по математике даже за пятый класс, практически не знают физику, географию… я уже про историю не говорю. Да и в профильных дисциплинах большинство из них, мягко говоря, не блещут.
— Уж не вам об этом судить!
— Хорошо, давайте проведем эксперимент. Вас не затруднит пригласить Веру Викторовну? Я думаю, что она своих-то учеников знает прекрасно — а у нее, наколько я знаю, занятия каждый день идут и она наверняка сегодня в школе.
Когда подошла Вера Викторовна, Рахиль Львовна невольно задумалась: учительница фортепиано Чертова, увидев Веру, радостно с ней поздоровалась:
— Вера Андреевна, вы пришли с новой музыкой? Вам снова требуется оркестровку сделать?
— Не сегодня. Тут у меня спор возник с Рахилью Львовной по поводу способностей ваших выпускников, а вы своих-то учеников прекрасно знаете. Вы можете сейчас пригласить в зал человек пять-десять наиболее подготовленных?
— Вы хотите подобрать себе пианиста? Я бы порекомендовала… хотя да, конечно, вы и сами выбрать прекрасно сможете.
Спустя десять минут в зале собралось школьников уже человек двадцать, причем пришли не только уже состоявшиеся семиклассники, но и более младшие, класса так до пятого, а то и до четвертого. Вера оглядела этих «бедных детишек», которые молча (и очень как-то дисциплинированно) расселись в зале, и обратилась к ним с небольшой речью. С теми же интонациями, с которыми она обращалась к школьникам «в прошлой жизни», причем к школьникам, впервые переступившим порог кабинета химии:
— У нас сейчас будет небольшое испытание. Я вам кое-что сыграю, причем то, что вы наверняка никогда раньше не слышали. А затем желающие могут повторить эту же мелодию на рояле. И заранее предупрежу: я не жду от вас виртуозного исполнения, мне лишь интересно, насколько вы можете воспринять мелодию со слуха.
Спустя пять минут в зале поднялась лишь одна рука:
— Можно мне попробовать?
Мальчишка, лет десяти, в целом очень неплохо воспроизвел «Аллегрето» Карла Дженкинса, а затем, удостоившись похвалы и от Веры (Андреевны) и от Веры Викторовны, тихо сообщил:
— Мне кажется, что это произведение не для рояля написано…
— Ты, мальчик, абсолютно прав, это вещь для струнного квартета.
— Это школа, — заметила Вера Викторовна, — вообще-то это ученик Инны Исааковны, а у нее дети скрипку прекрасно чувствуют. А у вас уже есть партитура для квартета? Если нет, то Инна Исааковна вам с радостью поможет, она, кроме всего прочего, и блестящий аранжировщик. И она же вам прекрасных исполнителей подберет, не школьников, а уже в консерватории. Вы же эту музыку для записи на пластинку написали?
— Насчет пластинки я пока не думала… но подумать, конечно, стоит. Однако я пришла с другой целью: в музыкальной школе ученики с прочими, не музыкальными, предметами откровенно плавают, да и в музыке особых высот не демонстрируют. Но последнее просто потому, что отсутствие системных знаний по прочим предметам не дает им правильного понимания самого процесса обучения, большинство тут тупо заучивают последовательность нот конкретных произведений и не способны ни на импровизацию, ни на восприятие чего-то принципиально нового. И я решила просто попробовать дать вашим школьникам — пока на примере химии — понимание важности изучения и общеобразовательных предметов для достижения зримых результатов в музыке.
