Наши уже не придут (СИ) - "RedDetonator"
Даже немецкий, который он начал учить по причине того, что знает, что ждёт страну в недалёком и далёком будущем, даётся ему гораздо легче, чем эти божественные законы.
Возможно, всё дело во внутреннем сопротивлении рационального разума — он подсознательно считает эти знания бесполезными, поэтому не может заставить себя серьёзно концентрироваться на этом. А возможно, что у него просто плохой репетитор.
— Хм-м-мф… — занюхнул артист понюшку и щёлкнул пальцами. — Мне кока-колу!
Аркадий, отточивший свои навыки до бритвенной остроты, налил в стакан шипучий напиток и передал его заказчику.
Видимо, посетители посчитали, что самое лучшее место для употребления кокаина — это барная стойка. Или они находили удовольствие в молчаливой компании Немирова, или просто место удобное…
«Надо выводить Шварца на разговор, с однозначным ответом», — подумал он. — «Мальчика себе нашли, что ли? Разливаю тут напитки, слушаю бред упоротых мудаков…»
— Я бывал в Америке… — заговорил артист, который перед этим исполнял какую-то песню на итальянском. — Скажу я тебе, малец, кока-кола там намного лучше этого пойла…
— Да-да, конечно, — не стал спорить Аркадий. — Америка же.
— Вот! — артист ткнул в него пальцем. — Потому что это Америка!
Немиров понятия не имел, что там наливают в качестве кока-колы в Америке, но полагал, что напиток очень сильно отличался от того, что он пробовал в 2053 году.
В его время кока-кола — это напичканное консервантами нечто, которое все, вопреки этому обстоятельству, очень любят. И он постарался приблизить то, что сейчас выдаёт за кока-колу, к тому, что пил сам. Получилось очень близко и, судя по неутихающему восторгу аудитории, очень хорошо.
«Пусть и не настоящая, зато своя, отечественная», — подумал он не без гордости.
Актёр, несмотря на хулительные эпитеты в сторону напитка, с наслаждением выпил весь стакан и подвинул его к Немирову.
Выпив ещё два стакана задарма, он ушёл в туалет, но больше так и не вернулся.
«В Америке он пил, да-да, конечно».
На этот раз, весь банкет оплачивает не один директор Шварц.
Оказалось, что мадам Бетанкур очень заинтересована в том, чтобы её салон продолжал пользоваться успехом, поэтому они теперь делят все расходы на напитки со Шварцем, а ещё в этом три дня назад грозился поучаствовать сам градоправитель — ему пришёлся по душе новый формат салона.
Но и итоговая цена бара возросла.
На прошлой неделе градоправитель, сопровождающий самого губернатора, заказал чего-нибудь горячительного и очень удивился тому, что у Аркадия не нашлось ничего подобного.
Было приказано исправить это досадное недоразумение, на что был получен ответ об отсутствии лицензии на торговлю спиртным, а то бы, конечно, само собой и сразу же.
На следующее утро в комнату Аркадия постучал курьер, принёсший Марфе официальную лицензию на торговлю алкогольными напитками, но только в пределах городских салонов и больше нигде. В лавке и за городом торговать нельзя, поэтому особого смысла эта лицензия не имеет — а Марфа даже успела обрадоваться.
Алкогольная лицензия — это золотое дно. Увы, оно слишком глубоко и им почти недоступно. Аркадию всё равно, а вот Марфа искренне расстроилась. Утешают её лишь 30% от ежевечерней выручки.
Зато теперь Аркадий, через отправляемого Пахома, официально закупается виски, коньяком, винами и даже пивом.
Это открыло огромный простор для манёвра и послужило поводом вспомнить любимые коктейли бывшей жены. И арсенал этих коктейлей был гораздо богаче…
— Виски с колой, — села за барную стойку мадам Бетанкур.
Аркадий быстро замешал примитивный коктейль, который даже не совсем коктейль, ввиду наличия лишь двух ингредиентов. Американцы называют его «лонгом», за то, что пить его надо долго, но местные не знакомы с высокой культурой алкоголизма, поэтому пьют его залпом, как водку.
Владелица салона была более осведомлённой, ведь её консультировал сам Аркадий, поэтому цедила «лонг» медленно.
У них возникли какие-то странные взаимоотношения. Она относилась к нему как к наёмной прислуге, но охотно слушала советы и рекомендации по всему, что связано с коктейлями и напитками.
Немиров имел возможность наблюдать за тем, как люди медленно спиваются и деградируют. Они будто ждали сигнального свистка — алкогольный ассортимент начисто выбил все безалкогольные напитки с лидирующих позиций.
На сегодня мадам Бетанкур сумела достать настоящий кубинский ром, поэтому у Аркадия есть для гостей коктейль «Лумумба», изготовляемый из рома и какао. Сама она уже устала его пить, но вот остальные…
Причём, она устала его пить ещё на дегустации сегодняшнего «меню», которое проводилось за три часа до начала салонного мероприятия. Она лично проверяет каждый новый напиток, причём очень тщательно, с пристрастием.
— Кровавую Мэри мне, юноша! — подсел директор Филатов. — И не томи!
Вечер за вечером, они танцуют под музыку в соседнем зале, нажираются в баре, а затем идут в сигарную или продолжают торчать в баре, занюхиваясь и напиваясь. Вечер за вечером.
Аркадий, если бы кто-то спросил его мнения, сказал бы, что тут все конченые.
Он воспринимал всё происходящее, всё это вынужденное наблюдение за успешно состоявшимися наркоманами и алкоголиками, как цену за исполнение этой фазы плана.
— Ох, сегодня напьюся… — произнёс директор и выпил напиток залпом. — Кхех…
— Не налегайте, господин директор, — лукавым тоном попросила его мадам Бетанкур. — Вам завтра на работу.
— Ещё Кровавой Мэри мне! — стукнул стаканом по стойке Филатов.
Немирову было нетрудно.
Ближе к концу вечера вновь появилась женщина в чёрном.
— Здравствуй, Аркадий, — села она за стойку. — Как у тебя дела?
— Всё хорошо, Мария Константиновна, — ответил Аркадий. — Что вам налить?
Уж не думал он, уж не предполагал, что будет так долго разливать напитки. Это была лишь начальная фаза плана…
— Воды с лимоном, — сказала она. — И себе налей, будь добр.
— Хорошо, — кивнул Аркадий, а затем улыбнулся. — За здоровые зубы и непорочную честь?
— За здоровые зубы и непорочную честь! — улыбнулась в ответ эта женщина.
Они вновь чокнулись стаканами и залпом выпили воду.
Он до сих пор не знает, кто она, но уже успел узнать её имя и отчество.
Ему известно, что эту женщину уважает мадам Бетанкур, а оба директора относятся к ней с подчёркнутой опаской — это было странно.
К властным кругам у неё никаких очевидных отношений нет, но градоправитель ей учтиво целует руку, а губернатор относится очень тепло.
— Расскажи мне, будь добр, какую-нибудь историю о войне, — вновь попросила она.
Несколько раз у них были долгие беседы под самый занавес салона, как сейчас. Он рассказывал ей известные ему истории о войнах прошлого, а она внимательно слушала.
Ей понравилась его интерпретация битвы при Аускуле. Когда-то давно он задумывал начать писать книгу о попаданце в Древний Рим, но так и не решился. Зато он собирал материал, что его очень увлекло и он запомнил очень многое.
— Я рассказывал о битве при Саламине, рассказывал о битве при Фермопилах, — начал перечислять Аркадий. — Рассказал также о битве при Аускуле, а теперь, думаю, можно рассказать о Галльской войне Гая Юлия Цезаря…
— Об этом я и сама отлично знаю, — отмахнулась Мария Константиновна. — Расскажи мне лучше о Наполеоне. Ты же знаешь что-нибудь о его битвах?
— Знаю, — кивнул Аркадий. — Но всё объять невозможно, поэтому могу рассказать лишь о некоторых из знаменательных битв.
— Например? — спросила она.
— Могу довольно-таки подробно рассказать о битве при Фридланде, ознаменовавшей поражение Четвёртой коалиции, — ответил Аркадий. — Со стороны французов выступало около восьмидесяти тысяч солдат, а со стороны русских выступало около шестидесяти пяти тысяч солдат…
Об этом была одна из его книг. Написана она была в экспериментальном стиле «день сурка» — главный герой был попаданцем, приходящим в себя в теле застреленного русского солдата, рана на груди которого чудесным образом зарастает. Он не знает своей цели, не знает, чего от него хотят, но к полуночи, ознаменовавшей окончание битвы, невидимый таймер сбрасывается, и он вновь приходит в себя от острой боли в груди, посреди тел русских и французских солдат…
