Столичный доктор. Том III (СИ) - Вязовский Алексей
— Герр Баталофф? — спросил кто-то у меня за спиной, когда я уже занес ногу, чтобы начать отходить от стола.
— Да? — повернулся я, и увидел того самого господина, с которым мы на вокзале не поделили носильщика.
Лет сорока с хвостиком, добрый взгляд, кажущийся слегка печальным из-за опущенных уголков, волнистые русые волосы, чуть всклокоченная бородка. Очень похож на… Да нет, не может быть!
Незнакомец тем временем чуть отступил назад, снял шляпу и поклонился в пояс.
— Восхищен вашей работой, — сказал он, распрямившись. — Позвольте представиться: доктор медицины Иоханн Микулич-Радецкий.
Точно он! Блин, самый великий хирург всех времен отдает мне честь за мои заслуги! Да после этого и умереть можно, лучшего не случится! Микулич!
— Позвольте и мне высказать восхищение вашими достижениями.
— Но носильщика я вам не простил еще, — улыбнувшись, сказал мой визави по-русски.
Договорились с Микуличем встретиться вечером и поужинать. Будем распушать перья и хвалиться достижениями, как же еще. И хоть я нагло потырил у Иоханна вместе с его американским другом Холстедом пальму первенства первой хирургической бригады, одетой в маски и перчатки, достижений у Микулича хватит еще надолго. Фору в этом он может дать кому угодно. Да и манассеинская операция тоже за ним должна числиться, хотя и исполнена мной усовершенствованным способом.
А мне надо найти Сеченова. Остался практически один день, если не считать сегодняшнего. Послезавтра доклад. Надо согласовать детали, ознакомить Ивана Михайловича с теми задумками, до которых я дошел во время поездки. Да и вообще, после памятного загула в честь наших орденов мы и не виделись еще. Записками обменялись, и отодвинули согласование на последний день, как нормальные студенты.
Остановился у стойки портье, и надиктовал телеграмму Великому князю Сергею Александровичу. Романовы как раз гостят у брата Лизы, Великого герцога Гессенского Эрнста Людвига, в его охотничьем замке Вольфсгартен. Текст оказался намного короче адреса: в настоящее время обитаю вот тут вот. Конец сообщения.
Сеченов проживал на том же этаже, что и я. Метров двадцать по коридору. Только у меня вид из окон на Унтер-ден-Линден, а у него — во двор. На этом хорошие новости закончились, потому что Иван Михайлович болел. Не то чтобы ухи просил, но чувствовал себя отвратительно. Где-то в пути следования прихватил ангину. Температура тридцать восемь с длинным хвостом, говорит с большим трудом. Только и счастья, что никаких лакун и прочего, обычная катаральная. А то одна радость в жизни была бы, вскрывать паратонзиллярный абсцесс, возникни такой, в условиях отеля. Стрептоцид начал принимать с утра, горло полощет. Лекарство, кстати, местного производства, изготовлено по лицензии. Я немецким фармакологам доверяю, но меньше чем себе, а потому принес из своего номера не такой красивый, но зато точно правильный препарат.
— Будете переносить доклад? — спросил я, наливая из заварника в чашку Сеченова чай.
— Нет, вы прочитаете, — просипел Иван Михайлович. — Я уже написал в оргкомитет.
Ну да, кто я такой, чтобы у меня спрашивать. Хотя чего переживать? Просто мое выступление вместо десяти минут составит двадцать пять. На репетиции целых полтора дня.
Банально выползти на трибуну и прочитать по бумажке — себя не уважать. Урок в этом деле мне преподал один мой учитель. Совершенно случайно, будучи еще студентом, я увидел, как он, стоя перед зеркалом в пустом кабинете, читает лекцию. Хотя делает это совсем не впервые. Прямо как артист перед спектаклем. Некоторое время спустя он совершенно спокойно в разговоре сказал, что может без подготовки раскрыть любую из трех десятков тем. По два академических часа каждая. Вот это профессионал своего дела. Так что и мне сеченовский кусок доклада предстоит освоить так, чтобы от зубов отскакивало. Успею, материал для меня не новый. А то, что рассказывать придется на иностранном языке, только добавляет изюминку в задание.
Пока я раздумывал о судьбах современной медицины, лежа на неразобранной постели, немецкая почта продемонстрировала похвальную оперативность. Портье принес ответную телеграмму из Вольфсгартена. А ведь прошло всего часа три, не больше. Меня с нетерпением ждут так скоро, как это будет возможно. Хотят порадовать «новостью» лично? Или что-то еще? А, ладно, можно выехать сразу после доклада. Или окончания пленарного заседания. Гессен, конечно, далековато от Берлина, но за день доберусь. Как говорила одна экспрессивная дамочка, подумаю об этом завтра. Сейчас у меня встреча с коллегой. Поговорим о разрезах, лигатурах и трудностях хирургического доступа к отдельным частям человеческого организма. Или про дам и скачки — как придется.
Глава 18
ХАРЬКОВЪ. Объявлена программа лекцiй, организованных для женщинъ. Читаютъ профессора университета. Лекцiи начнутся въ началѣ октября.
СТОЛИЧНЫЯ ВѢСТИ. Въ будущемъ году минетъ 50 лѣтъ службы оберъ-прокурора Св. Синода К. П. Побѣдоносцева и управляющаго морскимъ министерствомъ генералъ-адьютанта Н. М. Чихачева.
Фальшивые сторублевки. Кромѣ Петербурга и Москвы, фальшивые кредитные билеты появились и въ Одессѣ. Такъ, на-дняхъ, по словамъ «Од. Листка», въ одесской конторѣ государственнаго банка задержанъ фальшивый кредитный билетъ сторублеваго достоинства. Билетъ этотъ имѣетъ № 232589 и литеры А. Е. Изготовленъ онъ весьма тщательно, и поддѣлку его обнаружить чрезвычайно трудно.
Вопросъ о реорганизацiи и выдѣленiи отдѣльнаго корпуса жандармовъ, по словамъ столичныхъ газетъ, рѣшенъ въ положительномъ смыслѣ.
ЛОНДОНЪ. Построенный для русскаго флота контръ-миноносецъ «Соколъ» сдѣлалъ при испытанiи скорости хода 30¼ узловъ въ часъ и является, такимъ образомъ, самымъ быстроходнымъ судномъ въ мiрѣ.
Микулич как-то сразу стал восприниматься давно знакомым приятелем. Рассказывал о детстве в Черновцах, как учился в Вене, иной раз по три дня голодая, потому что денег не хватало. В разговоре он иногда неожиданно перескакивал с русского на немецкий, но так даже лучше — освежил язык, вспомнил некоторые подзабытые медицинские термины. Знатно посидели, очень хорошо. И выпили всего по кружке пива, закусив вкуснейшими колбасками, зато беседа вышла… на всю жизнь запомнишь.
И это мне все здорово пригодилось, когда начались пленарные заседания. Германские врачи пошли волной, чуть ли не в очереди стояли. И почти у каждого номерок Ланцета или Deutsches Ärzteblatt. Подпиши и еще раз подпиши. Мало автографов — начинаются длинные беседы. А как работает стрептоцид, какая выживаемость при легочной реанимации, а давайте напишем совместную статью… Мне даже обидно стало за Сеченова, который тоже почти во всем участвовал, а его не замечают. Перенаправил часть коллег к нему — пусть отдувается. Но Иван Михайлович оказался ушлым. Показывал на горло, хрипел, отговаривался ангиной. И народ шел обратно ко мне. Вот такая циркуляция немецких медиков в природе.
Перед самым началом заседания, объявился набриолиненный «швабец» из оргкомитета. И огорошил всех новостью о том, что Дер Кайзер выразил желание повторить опыт своего венценосного кузена из России с переливанием царственной крови подданным. Ждите, завтра в полдень. А у меня поезд в Вольфсгартен! Пришлось срочно бежать на почту, отбивать повторную телеграмму — так мол и так, задерживаюсь по независящим обстоятельствам, но буду, как только, так сразу.
Пленарное заседание началось с минуты молчания в честь скончавшегося на днях Пастера. Сам доклад прошел скучно — много вопросов, плюс не очень полезные дискуссии. Основные положения врачам уже были известны по публикациям, большей частью дотошно вникали в детали.
В перерыве между заседаниями, я затребовал у портье адресочек Вильгельма Конрада. Который Рентген. Написал ему письмо в Вюрцбург, где в университете ректорствовал всемирно известный ученый. Так мол и так, российский медик, исследователь болезней ищет встречи для обсуждения целебных эффектов тока в катодной трубке. Публикации на тему пироэлектрические свойства кристаллов уже выходили в физических журналах — я специально заехал в питерскую библиотеку Академии наук и убедился — так что мой интерес не должен был вызвать вопросов. Если Рентген даст добро на встречу, то я попаду в Вюрцбург как раз в момент открытия икс-лучей. И мы сможем сделать первый снимок, например, кистей рук. Только уже не фрау Рентген, дай бог ей здоровья на долгие годы рядом с любящим мужем, а моих. А если не даст добро? Поди, человек он крайне занятой, что ему какой-то российский медик? Тогда план Б. Привлекаю к делу великого князя. Пусть Сергей Александрович поучаствует в организации встречи.
