Владимир Перемолотов - Звездолет «Иосиф Сталин»
Полковник пробежал письмо глазами и отодвинул в сторону, словно то ничего для него не значило. Картинно вскинув брови, он вскричал:
– Какие формальности, месье Линдберг?! Чтоб стать моим почетным гостем, достаточно вашего овеянного славой имени! Как истинный француз, я счастлив видеть вас в нашем городе…
Линдберг уже навидался таких вот обходительных военных. Комплименты сыпались из них как горох из дырявого мешка, но дальше блестящих слов дело не двигалось. Возможно и этот был из таких. Бумаги он, впрочем, не выбросил, а аккуратно положил в сейф. Правда сделал он это, не прекращая славословия. Когда летчик явно поскучнел лицом, полковник сменил тон на деловой. Захлопнув дверцу, француз доверительно наклонился к гостю.
– Что привело вас в наше захолустье? Готовите новый рекорд? Из Парижа в Мельбурн? Или в Рио?
– Увы, полковник, увы… Я здесь по вопросам хотя и более прозаическим, но куда более важным.
Герой атмосферы прокашлялся. То, что он собирался сказать, он говорил уже бессчетное количество раз и всегда с одинаковым результатом – получал новую бумагу.
– У деловых кругов САСШ есть сведения, поверьте, полковник, объективные сведения, о новом оружии большевиков. Я вновь оказался в Европе в надежде узнать, что сегодня делает европейская военная наука в этой области.
– В какой области? – поинтересовался хозяин, пододвигая к гостю папиросницу. Жестом отказавшись от приглашения летчик достал свой портсигар и, в свою очередь, предложил хозяину.
– В области лучевого оружия. Возможно, этот термин нов для вас, однако…
Полковник улыбнулся. При всей своей симпатии, улыбнулся с превосходством.
– Большое заблуждение считать, что у французов есть только головы как у Бомарше или Жюля Верна. А у нас ведь есть головы Люмьеров, Эйфелей и Рено… Вас не зря направили именно ко мне.
Великий летчик досадливо поморщился. Галльской бравады он наглотался с избытком. Французы попеременно гордились то им, то сами собой.
– Честно говоря, я считаю, что от меня просто отмахиваются как от надоедливой мухи. Две недели я добивался встречи с вашими военными! Две недели!!!
Гость привстал, но тут же опустился. Полковник молниеносно достал из стола бокалы и бутылку коньяка.
– Успокойтесь, месье. Две недели не прошли даром. Мы не каждого допускаем к своим секретам. Генерал Петен пишет, чтоб я был с вами предельно откровенным и показал вам все.
Он посмотрел на гостя и Линдберг увидел в только что беспечно-веселых галльских глазах недюжинный ум.
– Но я не последую его приказу. Я покажу вам не «все», а только «кое-что». Но вам и этого хватит…
Год 1929. Февраль
СССР. Свердловск
… Отношения, которые выстроились у чекистов с профессором, напоминали отношения учителя и учеников. Не смотря на то, что немца теперь окружало множество людей, с которыми можно было поговорить о милых его сердцу научных проблемах, он все же находил время общаться и чекистами.
Ульрих Федорович понимал, что товарищи Деготь и Малюков сделали для него. Пока он не создал экспериментальную установку его положение в стране большевиков держалось на честном слове его новых друзей, подтверждавших, что то, что он собирается строить, действительно летает.
Им верили, и ему предстояло подтвердить слова новой установкой, которую спешно собирали в лаборатории.
Горючую смесь для аппарата профессор готовил самостоятельно. Не то, чтоб он не доверял сотрудникам, но все-таки на кону стояла его голова, а не чья-то там чужая. Дёготь сидел за его спиной и подавал немцу стеклянные банки с реактивами. Профессор взвешивал порошки и оправлял их в нутро тихонько гудевшей мельницы. Там порошки перетирались до состояния мельчайшей пудры и становились источником силы.
– И надолго того хватит? – поинтересовался Федосей, глядя, как из мельницы тонкой струйкой ссыпается в банку горючая смесь.
– Как сказать, – уклончиво отозвался профессор, поймав на палец несколько порошинок и пробуя их мягкость. – На несколько часов – как минимум.
– И это все вам на один раз?
– Нет, что вы… Сегодня нам понадобится граммов семьсот… Подняться – спуститься… На это многого не нужно.
Когда банка набралась, профессор вышел в соседнюю комнату, где стояло его детище.
То, что собрали под руководством профессора здешние мастеровые, сильно напоминало то самое яйцо, которое друзья уже видели в небе над Германией. Верхушка его, наполовину стеклянная, пересекалась полосами жаропрочной стали, делая его похожим на часть глобуса без изображения земель, но с меридианной сеткой. Федосей уже бывал внутри. Профессор не скрывал устройства – оно было проще не придумать. Невидимое отсюда, к одной из стенок крепилось легкое, вроде мотоциклетного, сидение, и приборная доска, на которой торчало с полтора десятка кнопок, лампочек и тумблеров.
Через воронку профессор засыпал порошок в горловину двигателя, отряхнул ладони, обошел вокруг аппарата, словно искал в нем изъяны. Малюков с Дёгтем следили за ним с нарастающим вниманием. Сейчас, на их глазах он должен будет подняться в небо.
– Я готов…
Федосей протянул ему руку.
– Что ж, Ульрих Федорович… В старые времена сказал бы «с Богом», а теперь…
– Во славу труда… – нашелся Деготь. Он закрутил рукоятку ворота, и стеклянный потолок стал разъезжаться.
Дождавшись, когда небо заполнило квадрат крыши, на глазах товарищей профессор поднырнул под обрез стеклянной скорлупы и защелкал переключателями.
– Всем отойти! Одеть очки!
Они отошли за перегородку жаростойкого стекла. Сквозь прозрачную часть профессорского аппарата видно было, как он широко перекрестился.
– Переволновался Ульрих Федорович, – тихонько заметил Деготь. – Лютеранин, а по православному крестится…
За профессорской спиной взвыло. Огонь коснулся бетонного пола и аппарат, опираясь на огненный столб, поплыл в небо.
…Лямки на плечах натянулись, подхватив изобретателя, и потащили его вверх.
Мелькнула и тут же пропала крыша. Линия горизонта быстро сползла вниз, открывая бескрайнее небо. Грохот работающего двигателя заполнял собой внутренность яйца. Профессор уменьшил тягу и повернул рукоять газового руля.
Земля под ногами завертелась, постройки хороводом полетели по кругу, и он стал смотреть на горизонт, где высилась громада завода с трубами и широкими дымными хвостами в половину неба.
Память отбросила его в прошлое, в тот день, когда он совершал первый полет.
В глазах словно раздвоилось. На мгновение ему показалось, что под ним другой город – блестящая гладь реки и остроконечные башни. Мгновение он видел их как наяву, но только мгновение… Река, башни, площади – все сгинуло. Он провел рукой по лицу.
Морок пробежал и сгинул, оставив после себя ощущение недоумения. Профессор точно знал, что то, что ему показалось, существовало на самом деле, что это вовсе не плод его воображения, но при этом он вполне верил собственным глазам.
Год 1929. Февраль
СССР. Ленинград
…Невский ветер порывами бросал им в спину снежную крупку, и желание идти ему навстречу не было ни у того, ни у другого. Весна наступала, но как-то неуверенно, и зима не сдавалась… Не сговариваясь, они остановились и повернулись к реке. На другом берегу по темному небу стелились дымовые хвосты заводов и фабрик.
– Похоже у нашего подопечного и впрямь что-то с головой.
– Что-то?
– Ну да. Не так давно я разговаривал с нашим любезным доктором. Он говорил о том, что это возможно… Дисперсия старых воспоминаний и новых впечатлений может вылиться в …
– Да что случилось?
– По полученным нами сведениям они планирует строить стартовую площадку где-то на Дальнем Востоке…
Они помолчали, обдумывая услышанное.
– Для его проекта?
– Безусловно.
– Странно… Я был убежден, что ничего этого ему не понадобится… Он же утверждал, что его аппарату не нужна стартовая площадка.
Князь смотрел на истоптанный лед за парапетом. Мост стоял далековато, и обыватели протоптали дорожки с берега на берег.
– Возможно, что мы чего-то упустили…
Он потер висок, что-то припоминая. Глаза его стали прозрачными, словно он заглядывал вдаль. Что-то он там усмотрел.
– Хотя не исключено, что большевики попытаются совместить принцип его аппарата с идеями Циолковского.
– Каким образом?
– Если вы вспомните гимназический курс географии, то обнаружите, что из всей территории Российской Империи юг Сибири и Дальний восток наиболее близки к экватору… Кроме того, там ведь Сихотэ – Алиньский хребет?
Его спутник неуверенно кивнул.
– Если они собрались забросить в небо не только серп, но и молот вместе с наковальней, с территории России, то это в России и впрямь самое подходящее место….
Год 1929. Март
САСШ. Вашингтон
«Ничего у них там нормально не работает. Даже почта», – подумал миллионер, глядя на два письма отправленных с разницей в два недели и дошедших до него одновременно. Вскрыв конверты, он пробежал по вестям из СССР наискось, и только потом стал отмечать карандашом важные места.
