Анатолий Матвиенко - Танки генерала Брусилова
– Разрешите обратиться, ваше высокопревосходительство, – вынырнул около адмирала старпом. – Предлагаю идти на стеньги первого утопленника. Как только торпеды пустим, сразу влево и проскочим меж берегом и мачтами. Понятно, не глубоко, так перископ уберем.
Макаров повернулся к боцману.
– Смекайте. Топы торчат из воды сажени на две или на три. Удержите лодку на глубине, чтоб рубку не казала наверх и за дно не цепляла?
Подводник утер мокрое от напряжения лицо.
– Как прикажете, ваше высокопревосходительство.
Адмирал приблизился вплотную.
– А без чинов? Просто спрашиваю – сможешь али другой финт искать? Думай!
– Так что смогу, господин адмирал без чинов, – боцман усмехнулся в густые усы.
– Давай. Не забуду.
«Налим» раз поднял перископ за полмили до идущих навстречу японских кораблей и отстрелялся носовыми, выскочив на несколько секунд из воды. Затем вильнул влево, прикрываясь затопленным миноносцем, где, замеченный с крейсера, попал под орудийный шквал. Палуба вздрагивала от частых толчков, как при землетрясении. Отдельные снаряды ложились настолько близко, что моряков в центральном посту бросало друг на друга и било о механизмы.
Грохот стоял, как в камнедробилке. Гасли лампы, потом в темноте заискрила проводка. Потянуло мерзким дымом горелой изоляции и начинающегося пожара. Из отсеков понеслись сообщения о повреждениях и просачивании воды.
Макаров не мог понять – он пропустил звук торпедных попаданий за громом артиллерийских разрывов или их не было вообще? Оглохшие и слегка контуженные моряки не слышали шум винтов, указывающий направление на врага. Но несколько затихающий обстрел подсказал, что они выбрались за корму преследователям.
– Поднять перископ! – просипел Макаров, практически не слыша собственного голоса.
Увиденное не обрадовало. Оба целехеньких японских охотника разворачивались. По лодке лупила кормовая пушка эсминца, который на время перекрыл крейсеру сектор обстрела.
– Убрать перископ! Гони на полную!
– Через две мили позиция «Ската», ваше высокопревосходительство, – напомнил штурман.
– Сигнальте им о постановке мин. Если, конечно, там услышат колокол. Их акустик тоже не железный.
Имея преимущество чуть больше полумили, заработанное во время поворота японцев, лодка тянулась к глубинам, отмеченным на лоции. До них мили полторы, и не успеть никаким чудом, ибо скорость эсминца втрое выше, чем у «Налима» под водой. Только погружение ниже девяноста футов даст безопасность от снарядов. С бомбами сложнее, если на миноносце установят правильную глубину их подрыва.
– Может, стоп машина и заляжем на дно? – спросил командир.
– В трех милях от главной стоянки их флота и на изрядно побитой лодке? Лечь сможем, всплыть – вряд ли. Не отчаивайтесь, есть мысль. Командуйте «Товсь» кормовому аппарату.
– Придется поднять перископ, господин адмирал.
– Это лишнее, господин лейтенант. Поверьте, если в машинном по щиколотку, то наверху за нами отчетливый след из соляра и масла. Море спокойное, теплое. Чистый курорт. Главное, курс держать ровно. Миноносец сам на нас наведется.
Аварийные лампочки освещали напряженные и совершенно осунувшиеся лица подводников. Авантюра адмирала Макарова длилась менее суток, но нервное напряжение давало о себе знать. В экипаже мало знали Степана Осиповича. По его спокойному лицу трудно догадаться, какие чувства бурлят внутри. Густая борода и бакенбарды, плавно спадающие на грудь и плечи, смотрелись странно на голове, увенчанной черной пилоткой подводника. Адмиральская фуражка уместнее. Он побеждал в нескольких войнах, зимовал на «Ермаке» во льдах.
У мичмана мелькнула крамольная мысль: может, старый флотоводец решил умереть именно так – в бою и в отсеке подлодки? Дабы не закончить жизнь в постели, как отец русского подплава адмирал Берг, скончавшийся в марте сего года. Но при чем здесь остальной экипаж, члены которого вдвое-втрое моложе?
Винты эсминца гудели за кормой в каком-то кабельтове. Стрельба прекратилась. Лодка попала в мертвую зону.
– Курс ровно держим. – Макаров долгим взглядом, словно не каждая секунда на счету, посмотрел на командира субмарины. – Помоги, Николай Угодник. Стреляйте!
Кормовой торпедный аппарат выстрелил единственный заряд, и через каких-то пятнадцать секунд лодку догнал мокрый упругий кулак подводного взрыва. По отсекам прогремело «Ура».
– Полагаю, крейсер отстал. Теперь должно хватить времени до глубин. Не радуйтесь раньше времени, господа офицеры. Поход не окончен.
Минут через десять воду встряхнул очередной взрыв.
– Вот и он, – предположил командир. – Эсминец семидюймовкой нас гладил, здесь добрых двенадцать.
Штурман под грохот ложащихся все ближе снарядов счислял положение, когда можно упасть в глубину, матросы, как могли, боролись в отсеках с повреждениями, когда в корму ударило с особой жестокостью. Кое-как восстановив равновесие, адмирал и офицеры в центральном посту отметили необычную тишину, заполняемую лишь привычным гуденьем электромоторов. Первым сориентировался Макаров.
– Акустик, одевай прибор. Не бойся. Винты крейсера есть?
– Никак нет!
– Можете сбрасывать обороты и всплывать, командир.
Лейтенант думал было возразить. Но за этот поход он настолько поразился сверхчеловечьей интуиции адмирала, что только наклонился к трубе и скомандовал подъем на перископную глубину.
На поверхности их взгляду предстал престранный вид. Крейсер разломился на два куска, носовой почти скрылся под водой, оставшаяся часть легла на борт и приготовилась следовать вдогонку. На горизонте виднелась корма миноносца.
– По-моему, день прошел не зря, господа офицеры.
Командир оторвался от наглазника.
– Откуда вы могли знать, ваше высокопревосходительство?!
– Элементарно, – заявил адмирал в духе любимого им Конан-Дойла. – Мощный взрыв и прекращение пальбы указали мне, что у самураев что-то здорово не заладилось. Их шимоза, знаете ли, блажная штука. Лежит себе, потом – бах. И весьма не жалует, когда ее после длинного хранения изволят поворачивать. Я так думаю, элеватор подхватил очередной снаряд, оказавшийся не вполне свежим. Можете записать крейсер на счет «Налима», лейтенант, заслужили. А сейчас всплываем и – назад. Ищем «Ската».
Минзаг опустил заграждение поперек фарватера и отправился в Чемульпо. Неугомонный Макаров запретил возврат на базу, потребовав пройтись вдоль западного берега Кюсю. Не везти же две торпеды домой.
Глава одиннадцатая
Дипломатия – искусство компромиссов. Чтобы достичь выгодного результата, нужно начинать с наиболее крайней в свою пользу позиции, выслушать столь же крайнее и неприемлемое предложение противной стороны и медленно сдвигаться к серединке, неохотно отдавая каждый дюйм своей территории, бдительно наблюдая, чтобы тот переговорщик тоже не забывал уступать.
Российскую делегацию возглавил великий князь Александр Михайлович, известный как Сандро, зять Его Императорского Величества. Британский дипломат маркиз Рединг представил японского посланника господина Дзютаро, а также брата мятежного премьера Ли Ванена.
Российский министр иностранных дел Александр Петрович Извольский начал с резкого заявления:
– В ноте Форин Офис о переговорах по прекращению боевых действий заявлено, что вы не признаете императора Сунджона из династии Чосон, правящей с четырнадцатого века. В свою очередь Российская Империя не признает прояпонское марионеточное правительство Ли Ванена, которое с трудом удерживает за собой менее пяти процентов территории страны.
– Прискорбно. Япония и Корея выступают вместе за урегулирование, – ответил британский дипломат. – Боюсь, при изменении формата наши переговоры будут бесплодными.
– Тогда давайте отложим их, – миролюбиво предложил великий князь. – В Масане начинается голод, забиты кавалерийские лошади. Оккупационные войска изъяли у населения последние запасы риса и муки. Через месяц разрозненные остатки японских частей капитулируют и безо всякого договора.
– Британия не может допустить голода среди населения дружественной страны. Для наблюдения за порядком к Японским островам отправлен флот во главе с новейшим линкором «Дредноут».
– Российская Империя благодарит флот Его Величества за своевременное участие в конфликте, – не отказал себе в возможности вставить шпильку великий князь. – Однако допуск в качестве стороны переговоров корейских бунтовщиков выходит вразрез с данными мне высочайшими распоряжениями. Я обязан вернуться в Санкт-Петербург для консультаций с Его Императорским Величеством.
Маркиз обменялся взглядами с японцем. Тот важно залопотал. Переводчик изложил его длинный спич как требование, по крайней мере, прекратить разбой в территориальных водах Японии.
