Герман Романов - Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови»
Генерал с улыбкой посмотрел на председателя РВС и внезапно понял, что тот сам еле сдерживает возбуждение. И решил подыграть. Хотя уже понял, какие последствия вызовут принятые советским правительством решения. Не тише, чем опубликованные декларации по царским долгам и союзническим обязательствам.
— Я рад, что теперь полностью предотвращена малейшая возможность раздувания внутреннего российского конфликта. Мы уже перешли к мирной жизни, а потому ваши директивы как нельзя лучше отвечают заветным чаяниям всех слоев населения, независимо от того, каких взглядов на будущее нашей с вами страны они придерживаются.
Арчегов без устали замолол языком, словно на первичном партсобрании в самое застойное время, отделываясь общими фразами и славословиями в адрес Совета народных комиссаров. А сам лихорадочно размышлял над ситуацией, что стремительно поменялась за этот час, словно картинка в калейдоскопе.
— Мы надеемся, что и вы остановите свои военные приготовления против советской Туркестанской республики, — вкрадчиво произнес Троцкий, но с таким выраженным подтекстом, что Арчегов пожал плечами, как бы заранее соглашаясь. И подкрепил это словами:
— Мы просто желаем освободить земли семиреченского казачества, занятые ташкентскими войсками…
— Указание совнаркому Туркестана уже дано, так что можете обойтись без военных приготовлений, ваше высокопревосходительство. Особенно в Закаспийской области, которая находится от Семиречья в совсем другой стороне. Ведь так?
— Указание будет передано незамедлительно. Но Бухарский эмират находится под нашим покровительством…
— Советская власть на него абсолютно, подчеркиваю это, не претендует, мы ведем политику благожелательного нейтралитета и не делаем различий между персидским шахом, или бухарским эмиром, или афганскими ханами! — Троцкий довольно резко, что никак не сочеталось с его прежними заявлениями, оборвал Арчегова.
— Я здесь, — генерал выделил слово, — полностью разделяю политику Советского правительства и приветствую ее. Ваши интересы в Туркестане будут полностью соблюдены без ущерба для них.
Генерал скосил глаза в сторону — Пепеляев, в первый раз попавший на столь высокие переговоры, сидел оглушенный щедрыми большевистскими предложениями и за малым чуть не глотал ртом воздух, как рыба. Инструкции и личные наблюдения Вологодского сослужили министру внутренних дел очень плохую службу, и он, «нанеся удар», неожиданно «провалился» от ошеломляющей уступки председателя РВС и до сих пор не мог прийти в себя.
Нарком по иностранным делам РСФСР Глеб Чичерин светился от удовольствия, хитро прищурив глаза, словно татарский баскак при осмотре русской рабыни. Большевики явно согласовали свои роли и от всей души «отлупили» сибиряков, не ожидавших от них столь щедрого «подарка».
«Вот теперь мы лаптем щи похлебаем. До отрыжки нахлебаемся, до блевоты». — Генерал прищурил глаза, понимая, что его сейчас начнут трясти как грушу. И что худо, так то, что придется выполнять эти то ли просьбы, то ли требования. И решил, пока не поздно, проверить Троцкого, насколько далеко тот может пойти в уступках.
— Но, прошу меня извинить, вы, Лев Давыдович, совсем не затронули проблему Архангельска. А ведь мы уступили его в прошлом году лишь под вашим давлением…
— Я просто запамятовал, — Троцкий расплылся в самой любезной улыбке. — В силу международного положения мы не можем пользоваться этим портом, потому передадим его вам, при соблюдении наших интересов. Вплоть до Холмогор, а возможно, и дальше по Двине к югу. Надеюсь, вас полностью устроит это решение по созданию «северного буфера».
— Вполне, — осторожно отозвался Арчегов, с тревогой ожидая очередной «уступки». «Покладистость» большевиков его не просто пугала, она ужасала, и генерал уже не ждал ничего хорошего от продолжения переговоров.
Ведь не может же быть сыр во много раз больше мышеловки!
— Вот и чудненько. С вами приятно вести дело, — Троцкий расплылся в самой обольстительной улыбке. Арчегов внутренне ощерился, ожидая очередной плюхи, и она тут же последовала.
— Сегодня вечером, как мне стало известно, — громким голосом произнес нарком по военным делам, — прибывает министр иностранных дел Южно-Российского правительства господин Милюков.
— Да, ваше высокопревосходительство, — наклонил голову Арчегов. Глава кадетской партии был самым «левым» политиком, если можно так сказать, в правительстве Кривошеина.
Закаленный в политических баталиях Милюков был оптимальной фигурой для ведения переговоров с Троцким. Но наркомвоенмор опередил его приезд, предложив сибирякам намного больше, прямо неимоверно, чем от него ожидали. Так что переговоры уже были не нужны, осталась только возможность поторговаться насчет платы. И Троцкий тут же взял «быка за рога»:
— Советская Россия отчаянно нуждается в поставках хлеба и других видах продовольствия. А также нефти и угля. Надеюсь, что вы с пониманием отнесетесь к нашему положению и, в свою очередь, примете должные меры, способствующие установлению между нами прочных мирных и взаимовыгодных отношений!
Иркутск
Не думал не гадал Джон Смит, что надолго осядет в Сибири. Уже в злосчастном январе, когда начался вывод его 27-го полка из кругобайкальских теснин, он рассчитывал оказаться дома уже в марте или в апреле в крайнем случае. Подальше от этого кровавого безумия, в которое с головою окунулись эти сумасшедшие русские.
Не удалось, и теперь он еще не скоро увидит родимый штат. И все потому, что в декабре он познакомился на станции со сложнопроизносимым названием Слюдянка с русским ротмистром Арчеговым, что спустя несколько недель оказался на посту военного министра правительства новообразованной и независимой Сибири.
И хотя обстоятельства знакомства нельзя было назвать благожелательными, но в Госдепе почему-то решили, что именно Джон Смит наиболее подходит для исправления обязанностей помощника военного атташе, коим стал командир полка подполковник Морроу, тут же повышенный в чине. Да и ему самому сменили два серебряных прямоугольника капитана на золотистый листочек майорской эмблемы, дабы уменьшить огорчение от затянувшегося пребывания в этой заснеженной стране.
Сейчас майор Смит стоял на перроне перед красивым зданием вокзала, щедро покрашенным зеленой и желтой краской, с блестящими, чисто вымытыми стеклами. Ему приказали встретить инспектора из Пентагона, полковника Уильяма Донована, известного в узких кругах специально созданной разведывательной службы, к которой сейчас имел определенное отношение и сам Смит, под кличкой «Бешеный бык».
Высокопоставленный приезжий значился главным специалистом по Сибири, в которой он побывал в прошлом году, наводя контакты с окружением Верховного правителя России адмирала Колчака. И вот теперь новая поездка, на этот раз в свежеиспеченное Сибирское государство, по своим размерам превосходящее любое на планете, включая и Северо-Американские Соединенные Штаты.
Таковы уж размеры бывшей Российской империи, что даже ее осколки впечатляют. Ведь и уцелевшая от красных Южная Россия с Кавказом намного больше любой европейской державы, такой, как Франция или Италия, вместе взятые. Если, конечно, не брать в расчет их колониальные владения.
Смит вышел на платформу и затесался среди небольшой группы встречающих, практически неотличимый от них. За эти полгода он только несколько раз надевал военную форму, которая требовалась при официальных мероприятиях. Сейчас же на нем ладно сидел легкий летний костюм со шляпой и, в нарушение этикета, тряпочные теннисные туфли.
Транссибирский экспресс «Владивосток-Курган» прибыл точно по расписанию, испуская из трубы клубы дыма. Длинная вереница бело-зеленых, под цвет государственного флага, вагонов вытянулась вдоль перрона. Двери тут же открылись, и степенные кондукторы и проводники в черных мундирах тут же сошли на платформу, предупредительно помогая спускающимся вслед за ними пассажирам, что стремились размять ноги во время короткой, всего с четверть часа, остановки.
Смит пробежал глазами по вагонам, отличие между которыми заключалось в узких синих или желтых вертикальных полосках, свидетельствовавших о классности. Он угадал точно — четвертый вагон с синей полосой остановился почти рядом с ним. Взгляд вырвал почтенного джентльмена, дорогой костюм которого не мог скрыть развернутых плеч кадрового офицера.
Такую горделивую осанку намертво вбивали всем «птенцам Вест-Пойнта», в том числе и ему. А потому он поспешил навстречу, приветственно приподняв шляпу левой рукою над головой:
— Рад вас видеть, сэр! Позвольте спросить, по-доброму ли вы сюда доехали, сэр?
— Здравствуйте, Смит!
