Артём Рыбаков - Игрушки. Выше, дальше, быстрее
– Давай. А я посижу, прикину хрен к носу…
Посидев под «штабным» тентом ещё десяток минут, Александр решил найти себе какое-нибудь занятие. Это кабинетные учёные и рефлексирующие интеллигенты могут думать, спокойно сидя в кресле, а для человека, большую часть жизни провёдшего «в поле», такая бездеятельность была непривычна.
– Несвидов!
– Я, товарищ майор! – Сержант откликнулся практически сразу.
– Пойдём ка, сержант «эмочку» посмотрим… Вдруг она – «на ходу»…
– Пойдемте, товарищ майор.
– Ты инструменты из грузовика прихвати, вдруг пригодятся.
* * *
Пока Бухгалтер ходил за пивом…то есть за подмогой, я начал потихоньку разгружать танк: выкладывал снаряды на землю через эвакуационный люк, а затем откатывал их в сторону. Ворочать десятикилограммовые унитары, свесившись вниз головой, было занятием несколько утомительным, поэтому за четверть часа я выгрузил только четыре снаряда. Правы были классики, говоря о том, что специализация – ключ к эффективности производства! Так что я решил немного передохнуть, а, заодно и понаблюдать за местностью.
«Интересно, почему же этот танк целёхонький стоит и даже со снарядами?» – думал я, разглядывая поле сквозь мутноватое стекло командирского перископа. – «Пробоин нет. Все люки, кроме днищевого, закрыты. Снаряды не истрачены. Прям, какой-то «Летучий Голландец» белорусских полей!».
Поскольку ничего существенного в поле моего зрения пока не попало, я решил доложить командованию об успехе поисковой экспедиции. К некоторому моему удивлению на вызов ответил не Фермер, а Казачина:
– Казачина в канале. Что хотел Арт?
– Фермера дай!
– Обожди минутку, его ещё из-под машины достать надо.
– Откуда? Вы чем там занимаетесь? – заволновался я.
– Всё в порядке. Он от скуки решил «эмку» отремонтировать.
– Ладно, понял. Тогда не тревожь его. Передай только, что эклеры с начинкой мы нашли. Сорок шесть. Как понял?
– Понял тебя хорошо. Эклеры с начинкой. Сорок шесть. Дальше?
– Мы от вас на «Один-Ка» в направлении на «два часа». Нужна помощь в разгрузке. Как понял?
– Понял хорошо. Да не переживай я записываю.
– Ну и славно. Отбой.
После разговора я выгрузил ещё два снаряда и снова занялся наблюдениями. Взглянув в правый боковой перископ, я заметил группу людей, пригнувшись идущих к танку на расстоянии каких-нибудь пяти десятков метров.
«Ну что за беспечность! Так и на танке кто-нибудь подъедет, а я, замечтавшись, и не замечу. Хотя обзорность в «тридцатьчетвёрке» и в правду – не ахти, книжки не врали». – Подумал я, и, на всякий пожарный, взвёл ППД.
Но, при ближайшем рассмотрении, подходившие оказались нашими бойцами, так что можно было расслабится. Открыв верхний люк, я окликнул ребят:
– Эй, славяне! Что это мы идём, а не ползём? Бойцы залегли, а потом послышался ответ Бухгалтера:
– Из-за гребня холма нас с шоссе не видно. Я когда назад полз – проверил. Виден кусок у кромки леса и вершина холма. А так – быстрее.
– Понятненько. Давайте сюда. Двое – под танк, двое – внутрь. А мы с тобой – пошли к вершине сползаем – за окрестностями понаблюдаем. Потом поменяемся. Нам главное снаряды из танка вытащить.
– Товарищ старший, то есть, Арт, а как мы их тащить будем? В руках не удобно, только по два нести можно.
– А вон, на корме чехол брезентовый. Раскатаем, десяток снарядов уложим и оттащим к кустам. Ты, главное, взрыватели из них выверни.
– Здравая идея. Так, может, я с бойцами останусь и буду сразу взрыватели вытаскивать?
– Хорошо. Как первый десяток готов будет – свистни.
С первым десятком снарядов, учитывая уже вытащенные мной шесть, мужики управились буквально за пять минут – я только-только успел добраться до «бэтэшки», подбитой на вершине холма. Трошин тихонько свистнул, но я знаками показал, чтобы они продолжили разгрузку.
Внезапно из-за гребня холма донеслись голоса, и я залёг за подбитым танком. Повернувшись к «тридцатьчетвёрке», я замахал рукой, показывая Трошину, что нужно спрятаться. Слава и ещё один боец исчезли за корпусом танка.
«Странные какие-то голоса – писклявые какие-то…» – подумал я, прислушавшись.
– …дядько Пилип сказав, шо тот не помацаный, а етот вишь, как разнесло… – сумел я разобрать слова
По какому то наитию, я полез в нарукавный карман, куда положил «шпалы» снятые с тела подполковника-артиллериста. Достав две, я складным ножом торопливо проколол дырки в лацканах соей камуфляжной куртки и вставил «шпалы». Осторожно выглянув из-за танка, я увидел двух пацанов, бредущих по полю. Один из них, тот, что постарше (на вид ему было лет десять) поучал второго – явного дошколёнка:
– Дядько Пилип шо казав? У рэчки! А мы яшцэ не дайшли.
– Сашка, я стамиуся! – канючил второй. – Пачакай, одпачнем!
Подумав немного, я тихонько свистнул, привлекая внимание. Ребятишки остановились и стали оглядываться по сторонам. Эй, пацаны, давайте сюда! – позвал я их и помахал рукой.
– Ой, Сашка, хто ета? – младший дернул за рукав старшего.
– Не бойтесь, я свой, советский, – я постарался успокоить малышей.
– Кали советский, тады бумагу пакажь! – грозно сказал Сашка, загораживая собой мелкого. Я большим пальцем показал на свои знаки различия.
– Ух, ты! – сказал старший, и тут же спросил: – А вы ад немца хаваетесь? После чего приблизился ко мне шагов на пять.
– Не то, чтобы прячемся, но опасаемся. Как, у вас немцы в деревне есть? – и я рукой показал на видневшуюся километрах в полутора деревушку.
– Не, у нас няма. В Косачах есть трошки, а у нас – тольки старасту уцтвярдзили.
– А как ваша вёска (припомнил я характерное слово) называется? И что за староста у вас?
– Та Воуковщына называется. А дядька Пилип – ён добрый. Ён раней милицыянерам працавау, а зараз – старостой. – Ответил Сашка.
– Дядька командир, а вы тут трапку бальшую не бачили? – вступил в разговор младший. – А то нас дядька послал её прынести, а мы ходим, ходим…
– Цыть, ты казяука, не бачишь, я с товарищем командиром размауляю!
– Так, ребята, давайте сюда. Посидим, поговорим. – И я приглашающе махнул рукой.
Пока ребята поднимались к «моему» танку, я успел помахать Бухгалтеру, и показать ему, чтобы он подошёл ко мне.
Когда ребята сели рядом со мной, я нашарил в кармане штанов пакетик с продуктовым НЗ и, открыв его, не вынимая из кармана, набрал полную горсть «вкусняшки». Надо сказать, что я предпочитаю в качестве «экстренной подпитки» таскать смесь сухофруктов и орехов. Протянув руку с лакомством детям, я предложил:
– Угощайтесь.
Ребята подумали пару мгновений, а затем сложили ладошки «горсточкой», и я щедро отсыпал каждому орехово-фруктовой смеси. Младший сначала задумчиво разглядывал незнакомую субстанцию в руках, а потом высыпал всё в подол рубахи и, выбрав из кучки кусок сушёного ананаса, отправил его в рот. На лице его появилась умильная улыбка, и он торопливо запихнул в рот примерно полгорсти невиданного угощения.
– Шашка, вку… шно вельми, – не переставая жевать, сказал он.
Старший не заставил себя долго упрашивать, и тоже принялся за угощение. В этот момент к нам и подошёл Трошин.
– Здорово хлопцы! – поприветствовал он ребятишек, а мне кивнул головой: «Кто такие, мол?»
– Вот, боец Трошин, ребята местные, до брезента охочие. Их дядька Филипп прислал. – Коротко обрисовал я ситуацию. – А дядька Филипп – большой человек, староста. Пацаны, продолжая увлечённо жевать, согласно закивали головами.
– А как бой здесь был вы, ребята, видели? – спросил Бухгалтер.
– Угум… Я бачиу. – Откликнулся старший. – А Михася мамка в погреб загнала, ён малой ишо.
– Ну, и что же ты видел? – это уже я.
– Тому скора три тыдни як. Германы па той дарозе, – и он махнул рукой в сторону шоссе, – пёрли. А наши танки аккурат ад вёски нашей паехали. Тольки германы хитрые были, яны у лесе гарматы понаставили. Почти усих папалили. Дядька Пилип сюды ходил, кулямёт прынёс – я бачыу як ён яго у дровы заховал. А нас, вось, за трапкой якой-то послал.
– «Трапку» мы вам, конечно, отдадим. Только она тяжёлая очень. Не дотащите. – Ответил я.
– Нее, мы с Михасем сильные. Я вон з самих Углян книги домой прынес, коли у школу пашёл!
Поскольку я не знал, где эти самые Угляны ноходятся, то только и мог, что одобрительно покачать головой. Однако тут мне пришла в голову хитрая идея.
– Ребята, а что, если мы сами вам тряпку принесём. Да, и с дядькой Пилипом познакомиться нам охота. Вы говорите, он милиционером был?
– Да. Был. Тольки у нас рашили германам пра то не гаварыть.
– Так передайте Пилипу, что мы вечерком заглянем. Тряпку принесём.
– А, может, ему записку напишем? – предложил Трошин.
– Верно, сейчас и напишем.
