Димыч - Последний князь удела
На пятый день после окончания волнений к Угличу прибыла сотня конных московских стрельцов. Не найдя никаких беспорядков, после обильного угощения их начальных людей, столичные служивые отбыли прочь. Жизнь медленно входила в устоявшееся русло.
Глава 28
К середине ноября навалились новые заботы. У прях точно по предсказанию Ждана закончилась шерсть, кузнец Акинфов истратил все запасы кричного железа и собирался за ним в Устюжну. Сталь как низко, так и высокоуглеродистую он получал довольно успешно, однако выделка из стальных плавок прутов и полос была всё так же крайне трудоёмка. Явно требовалось что-то вроде вертикального молота или прокатных валков. Однако изготовить их из железа было затруднительно, гораздо проще было лить из чугуна, тем более что состав литейных форм мне был хорошо известен. Однако такого продукта плавки руды коваль не знал, а то что ведал, мог объяснить с большим трудом. Собственно посещение крупнейшего в этих краях города металлургов было совершенно необходимо, благо, что он входил в выделенный мне удел.
За прошедшие две недели изрядно преобразился Гушчепсе. Вроде и награда за спасение Тучкова ему была не слишком великая пожалована, лишь конь, сабля, да пару отрезов ткани на кафтан. Но черкес изменился внутренне и внешне. Он стал передвигаться как-то изящней, выглядеть бодрей, да к тому же сменил причёску. Теперь вместо стянутых ремешком волос на его свежевыбритой голове красовался хвост, на мой взгляд, более уместный на каком-нибудь матёром запорожском казаке.
Когда я поинтересовался таким видом бывшего пленника у бывалого Бакшеева, тот пояснил:
- Сызнова воем себя мнит, вот и отрастил энтот аче, или по-татарски кокел -
-А зачем им такая причёска?-
-С прадедовских времен, от прежних татаровей повелось. Ныне ежели в бою за поруганную честь убили друг дружку, то головы рубят и за хвост тот волосяной к седлу вяжут -
-Это-то для чего?-
- Вовсе оне там на горах да гребнях своих от света истинной веры отбились. Вот дурь такую за славу особую и почитают, вроде как храбрецов после смерти восхваляют-
- Дикий обычай. Давай Гушчепсе на родину отпустим, если он так прошлого плена тяготится. Всё ж немало он нам помог, а дома ему полегчает? - предложил я старому воину.
-Кликни черкеса, перемолвись с ним о том - ухмыльнулся рязанец - токмо не вскоре он от нас отъедет, помяни моё слово-
К моему немалому изумлению, Бакшеев оказался в очередной раз прав. На предложение отправятся в Черкесию, Гушчепсе нахмурился и ответил:
-Раз гонишь - отъеду. На Москве мне служба найдётся, а до дома мне ныне хода нет -
-Почему же нельзя тебе в родной аул возвратится, поди там рады все будут - продолжал я недоумевать.
- Злые в Бесленее обо мне хабары ходят. Кажный знает что я в полон попал, сотворил напетех. Любой меня может кэрабгер назвать. Пока достойными воина поступками не верну напе, нет мне на отчину возврата - сказал, как отрезал черкес. От уточняющих вопросов горец стал отмалчиваться, и за разъяснениями пришлось отправляться к Афанасию.
- Сплетни про него в горах худые складывают, кто в неволю сдался тот по-ихнему обычаю чести лишён. Так что будут его там трусом звать, то отцу-матери в укоризну, да и жены с таковым прозвищем доброй не сыщешь. Нужно ему славное дело какое учинить - растолковал мне смысл речей юного бесленеевца рязанец.
-Что ж за подвиг от него требуется, для возвращения доброго имени? - задал я вопрос с умыслом, желая помочь черкесу в снятии с него позорного среди сородичей статуса.
- Да известно что сродственники его прославляют - татебное дело какое лихое, аль прямой разбой. У нас за таковое путь един - на плаху. Токмо ежель на войну его спровадить, там сии уменья надобны - выдал авторитетное заключение Бакшеев.
Следующим кто искренне меня порадовал, был приставленный ко мне учитель Семён Головин. Он написал вполне неплохой учебник азов арифметики, с правилами перевода славянских цифр в новоначертанные арабские, с довольно остроумными задачками, сочинёнными коллективными усилиями его и учеников. Помимо занятий математикой, подьячий Посольского приказа учил меня латыни, которую знал, так же как и польский язык. Азы словесности древнего Рима мне когда-то преподавали в глубине, неизвестно в какую сторону текущих, веков. Поэтому навык владения этим мёртвым языком постепенно закреплялся, а от изучения польского я уклонился. В старогреческом должен был наставлять архимандрит Феодорит, но к счастью он сам его знал весьма не крепко.
У пожилого настоятеля Воскресенского монастыря была двойная радость, ему удалось уговорить принять святое крещение Габсамита, да не особо сопротивлявшегося Гушчепсе. Строго говоря, черкес был и так в некоторой мере православным христианином, но отец Феодорит настаивал на необходимости проведения обряда, дабы точно не было оплошки.
Таинство совершили за день до праздника Введения, перешедший в веру матери татарчонок получил христианское имя Иосиф или в русском произношении Осип, горец же стал Григорием, видимо за особенности своего настороженного характера. По принятии истинной, в глазах окружающих, веры новокрещенов одарили подарками. Гушчепсе, которого, несмотря на крещение, продолжали именовать как и прежде, по его происхождению поверстали в десятню и пожаловали землей на заволжской стороне. От поместья, правда, не было никакого толка, поскольку располагалось оно на безлюдной местности, в давно оставленном обитателями сельце- пустоши.
Ходил монах кругами и вокруг последнего иноверца поблизости - Байкильде. Он пел соловьём, рассказывая какие неимоверные награды сулит ему согласие на смену веры. Царь Фёдор Иванович должен был настолько восхитится подобным поступком, что обязательно наделил бы крещёного сына мурзы неизмеримыми пашнями и угодьями, да пожаловал бы немалый чин, может и стольничий.
Мурзёнок вероотступничать совершенно не собирался. Напустив на себя максимально гордый вид, он ответил священнику длинной отповедью по-татарски. Вкратце перевёл её нам его сводный брат:
-Молвит, как хан его Кази-Гирей, будет, сколько Аллах даст, сидеть в узилище, а потом сбежит, как оказия приключится. От бесерменства же не отступится за всё золото мира-
-Значит, с царя крымского пример себе берёт? - узнать, что и этому правителю довелось побывать в плену, было для меня открытием.
-Солтану кызылбашскому в полон Бора-Гирей угодил, семь лет в зиндане томился, соблазняли его землями и наградами за службу и принятие веры персидской, но он готов был умереть, а не поддаться - посвятил меня в перепитии ханской судьбы Габсамит.
Байкильде нараспев продекламировал какой-то татарский стих.
-Словами крымского царя отвечает - сообщил его младший брат:
-Лучше годы безысходно провести в темнице,
-Чем ковром под ноги шаху расстелится -
-Складно сочиняет, а песни часом не пишет ваш славный государь? - чего-чего, а поэтических наклонностей от хозяина разбойничьего государства я не ожидал.
-Гизели о любви творит, а так же музыку для разных инструментов - перечислил увлечения своего бывшего правителя Габсамит.
-Ну и ну - только и удалось мне вымолвить.
Похоже, с этим поэтом - правителем государства работорговцев ухо следовало держать востро. Любой крымский хан серьёзный противник, а талантливый - опасен вдвойне.
Через два дня после двунадесятого праздника Введения, в город прибыл гонец с очередным посланием от боярина Годунова. Этот свиток заставил меня снова вспомнить о незаурядном правителе Крымского улуса. В письме царский слуга, конюший и прочая, и прочая, интересовался - не ошибся ли я с предположением о приходе татар весной. Ведь прибыл из Бахчисарая русский посол, привёз грамоту от Кази-Гирея, в которой тот обещался жить в дружбе, пределов Руси не тревожить. Написано сие послание было в чрезмерно обходительном, даже скорее уничижительном по отношению к автору тоне. В Москве уже праздновали победу над южным соседом, и мне для ознакомления передали список с дипломатического письма хана.
Собранный экспертный совет из новокрещёного татарчонка Осипа и уездного окладчика Афанасия сей документ только что на зуб не пробовал.
-Шутейно, мню, в Бахчисарае сие писано - выдал своё заключение Габсамит - Видать лишка вина Гази-Гирей хлебнул и сочинил эдакое. Уж больно не серьёзно он тут себя именует, да через меру царя всея Руси возвеличивает -
-Надсмехается, значит, пёс над государем нашим - зло проговорил Бакшеев - Нет, не дурак волоститель татарский с пьяных дум поносную лжу измышлять. Другое тут, очи застить желает, в спокойствии уверить. Токмо для чего? По великому посту казаки в поле за языками ездят, те всю истину откроют-
