Алексей Борисов - Смоленское направление
Племянник Миндовга Эрдвил имел две тысячи пехоты и триста человек конницы. Если бы не ливень, который превратил дорогу на Смоленск в кашу, то город был бы захвачен ровно в полночь, как и было условлено с Клопом и Гвидоном. Отряды бояр-предателей отвечавшие за западные ворота, набранные из наёмников с соседних земель, не испытывали к городу никаких чувств. Кто заплатил – тот и командир. Егорка, сын Степаниды, как раз и записался в этот отряд, так как после событий с сыном бронника, опасался, что стукнут по голове. Вроде бы и не было претензий после заплаченной виры и успешного выздоровления Петра, но бережёного – Бог бережёт. Узнав о готовящемся предательстве, тайком, ночью прибежал к отцу с матерью и поведал о грядущем нападении.
Литовцы уже входили в город, когда мы стояли на пристани. Евстафий успел зарыть в тайнике самый ценный товар, предупредить дружка Семёна, что надо спасаться, подхватив патефон, пулей мчался к ладье псковчанина, вслед за ним спешили двое помощников. Псковскому приказчику, кроме серебра, отложенного на закупку воска, спасать было нечего. Оставалось догонять Евстафия, таща за руку полупроснувшегося Филимона.
В лодку рыбака все не помещались, бывший разбойничий струг стоял в корабельном сарае на ремонте, кабы не ладья Семёна, то пришлось бы туго. Прокоп Фёдорович был в это время в Пскове, оставив транспортное средство на попечение своему приказчику, так сказать на всякий случай. Удачное стечение обстоятельств, спасло весь план нашей спешной эвакуации. Рыбак покидать город отказался наотрез, мол, что с бедняка взять?
Мы отплывали от Смоленска, поглядывая в сторону города – судя по всему, столица пала без сопротивления.
– Осёл, нагруженный золотом открывает любые ворота. – Сказал, обращаясь к сотнику.
– Твоя правда Алексий, кабы не алчность бояр, в жизнь поганым литовцам стен не одолеть. Хорошо сказал, правильно. – Савелий обнял Елену и опустил голову. Кто знает, может Рязань пала не только от китайской осадной техники, может, и там, нашлись свои Клоп с Гвидоном.
В крепости беженцев встречал Ратибор, он оставался за старшего. Пришлось снова ставить палатки, крепость превратилась в людской муравейник. Елена, Степанида и девочки разместились в доме, Васька Щука с сыном Егором, четыре грузчика – в палатке, рядом с казармой. Евстафию с Семёном достался мой бывший шатёр, там же побросали свои пожитки два лоточника и мальчишка Филимон. После того, как все были накормлены, с помощью сантиметра измерил рост и размер обуви потенциальных призывников, записал данные и разрешил людям отдыхать. Беженцы принялись осматривать крепость, я же под шумок отправился к двери перехода. Надо было заняться обеспечением прибывших людей, позаботится о вооружении мужчин и всё хорошенько обдумать. Литовский набег летом 1239 г. как-то выпал из моей памяти. Как ни хаяли современные историки князя Ярослава, но кроме как на него, надеяться было не на кого.
Десять кольчуг, поддоспешников, мечей и щитов изготовили в Севастополе, в кузнеце на заводе 'Муссон', где меня рассматривали как завхоза киношников, снимающих фильм на развалинах Генуэзской крепости. Разубеждать людей относительно себя не стал, пусть думают, что хотят. Понимая, что из ополчения настоящих воинов не получится, решил вооружить их арбалетами, простыми, без хитрых блоков, главное массовость. Матросские робы, каски Советской армии, ремни со сточенными звёздами на бляхах, кирзовые сапоги – всё было упаковано и вскоре размещалось в погребе.
Пахом Ильич подходил к причалам Смоленска и не узнавал город. Возле редких лодок суетились вооружённые люди, явно занимаясь грабежом. Заметив приближающуюся ладью, странные воины стали разбегаться, но не в разные стороны, а явно ища укрытие. Стрела пролетела в нескольких сантиметрах от головы купца, послышалась странная речь, похожая на русскую, но немного шипящую.
– Литовцы! Ховайся ребята! – Прокричал Ильич, прячась за борт ладьи.
Новгородская ладья не была оборудована щитами, чай по Руси идём. Опасность попасть под стрелу выпущенную врагом была велика.
– Навались! – Скомандовал кормчий.
Гребцы уже сами сообразили, что дело не чисто и корабль спешно стал отходить подальше от недружелюбного порта. Охранники Пахома выпустили пару стрел в сторону неприятеля, но без какого либо успеха. В ответ не стреляли, какой смысл? Ладья явно уходила от лап мародёров, город большой, добычи хватит и без удачливого купца.
– Бог дай многа лета великому князю Ярославу Всеволдовичу всея Руси. Напой, накорми нищих своих… господь своею милостию заступи град Смоленск и всю его отчину от иноплеменник, поганых литвин. – Настоятель закончил читать грамоту, только что написанную писцом. Свернув пергамент, передал Иннокентию.
– Всё исполню, Отче. – Переодетый в монашескую рясу человек с поклоном принял свиток, поцеловал руку Настоятеля и скрылся в коридорах церкви.
Незаметно пробравшись через весь город, Иннокентий спешил в ставку Ярослава. О том, что Всеволд Мстиславович станет новым князем Смоленска, было договорено заранее, но в большую политику вмешались литовцы. Потерять столицу княжества своего ставленника Ярослав не имел права. Теперь от Иннокентия зависело, насколько долго продлится оккупация города захватчиками. Посыльный должен был добраться до первого погоста, взять лошадь и скакать во весь опор, дабы сообщить князю, что расстановка сил изменилась. Пора показать силу, на хитростях и интригах далее было не уехать.
Чезаре вышел к погосту в полдень, проклиная всё на свете. Проклятый дождь застал его в лесу, не дав возможности даже разжечь костёр, не то, чтобы выспаться. Какой-то русский монах седлал лошадь, выслушивая рассказ крестьянина, наверное, хозяина погоста. Спрятавшись за дерево, веницианец достал нож с костяной рукоятью. Осмотрев местность, выбрал кустарник возле овражка и короткими перебежками скрылся в зарослях, оставалось только ждать.
– Но, пошла. – Иннокентий, помня наказ смотрителя, не пустил лошадь в галоп, а дал время разогреться коню. За овражком изба совсем скрылась из виду, и не успев ударить пятками в бока коня священник почувствовал чьё то присутствие. Чужие мысли, полные ненависти волнами исходили от кустарника. В этот момент, справа на него кинулся монах-паломник с ножом в руке, лошадь дёрнулась, но Иннокентий чудом сумел увернуться от секущего движения клинка. Противники стояли друг против друга. В ножевом бою столкнулись две школы: – веницианская и византийская. Иннокентий мастерски владел коротким клинком, увидев, что коник отбежал на пару метров, сместился левее, оставляя солнце за спиной.
– Monaco, tu rimani qui*. – Прошипел подобно змее Чезаре. (Монах, ты останешься здесь)*
– Qui hai torto. – Ответил Иннокентий, растягивая слова, прекрасно понимая сказанное противником. (Здесь ты не прав)*
Веницианец на секунду смутился, свою родную речь последнее время он слышал только от себя, и это стоило ему глубокого пореза на правой руке. Нож русского монаха рассёк вены на запястье. Как, умудрённый опытом шпион Дожа пропустил короткий выпад, который практически лишил одной руки? Нож сам выпал на землю, Чезаре присел, и вместо того, чтобы схватить клинок левой, подхватил горсть земли и бросил в лицо русскому. В этот момент Иннокентий приставным шагом сместился влево, резко качнулся вправо и вперёд, полоснув острой кромкой по левому плечу паломника итальянца.
Чезаре взвыл, если ещё секунду назад, у него был шанс сбежать и сохранить жизнь, то теперь он просто истечёт кровью. Что делать? Упасть на колени и просить пощады? – Нет, никогда.
Итальянец подобно распрямляющей пружиной прыгнул на русского, метя головой в грудь, и почувствовал, как что-то приподняло его ещё выше, упёршись плечами в живот, схватило за ногу возле паха и перевернуло его в воздухе. Удар о землю был сильным, сознание почти покинуло ослабевшего от потери крови Чезаре. Последнее, что он видел, как русский вонзает клинок в его печень, вытирает кровавое лезвие об его одежду и уходит.
– Я б с тобой поболтал, да уж спешу. Как вы там говорите, э… per mancanza di tempo* – Иннокентий подбежал к лошади, поправил упряжь и вскочил в седло. (за неимением времени)*
Чезаре Ломброзо, лучший шпион и убийца Венеции подыхал в бескрайних русских лесах. Что это за страна, где каждый монах знает итальянский? Апостол Пётр стоял перед золотыми воротами и не впускал Ломброзо внутрь.
– Но почему? Я всегда защищал веру, убивал неверных, сам кардинал награждал меня. – Молил Чезаре привратника.
– Заблудшая душа, тебе всё объяснят внизу. – Пётр ждал следующего.
Чезаре попытался раскрыть глаза, мимолётное видение подобно утреннему туману растаяло в его голове, во рту стало солоновато, хотелось сплюнуть, удалось даже повернуть голову набок, и всё.
Новгородская ладья подходила к крепости у камня подобно гигантскому лебедю, с некоторой ленцой, вальяжно вздрагивая от вёсельных толчков. Спешить уже некуда, конец пути. На берегу будет долгожданный отдых, пенистое пиво и обжигающее сочное мясо на коротких железных прутиках. Пахом Ильич заранее купил пару овец, желая сделать подарок Лексею.
