Александр Михайловский - В царствование императора Николая Павловича
Ли Сунсин оказался опытным флотоводцем. Он с помощью своих бронированных кораблей разбил японцев на море, лишил их подкреплений, доставляемых с Японских островов, после чего корейская армия с помощью китайцев нанесла окончательное поражение захватчикам.
— Интересная история, — почесывая переносицу сказал Краббе, — только вот в Морском кадетском корпусе нам о ней ничего не рассказывали. А жаль…
— Это все наш проклятый евроцентризм, — улыбнулся Пирогов, — мы, европейцы, считаем себя самыми умными и самыми цивилизованными на свете. А на всех остальных, живущих в Азии или Африке, смотрим свысока, как на дикарей. Оказывается же, и у азиатов есть чему поучиться.
Ну, это так, к слову. Главное же, что неправильно поставленный эксперимент может надолго похоронить правильную идею. Вы, Николай Карлович, что-нибудь слышали об опыте, который британцы лет десять назад поставили со шлюпом "Сеймур"?
Краббе немного подумал, а потом сказал, — вы, Игорь Сергеевич, говорите об испытании старого шлюпа, который был обшит металлическими листами толщиной в один дюйм? Помнится, они обстреляли его из 32-фунтовых пушек. Только этот опыт показал, что сама идея бронирования порочна…
— Да, именно так, — сказал Пирогов, отхлебывая вино из бокала. — Ядра легко пробили листы железа, а осколки этой несовершенной "брони" разворотили внутренние помещения шлюпа. Увидев эту картину полного разгрома, британцы пришли к выводу, что идея бронирования военных кораблей вредна, и больше к ней долго не возвращались.
— А когда же, наконец, были построены настоящие бронированные корабли, которые, как вы говорите, стали могильщиками многопушечных парусных красавцев? — спросил Краббе.
— К сожалению, не у нас в России, — ответил Пирогов. — После того, как в ноябре 1853 года эскадра Черноморского флота в порту Синопа буквально расстреляет из бомбических пушек турецкие корабли, всем станет ясно, что деревянные парусные линейные корабли уже отжили свой век. И первыми это поймут опять не в нашем Отечестве, а во Франции.
Там будут заложены и построены плавучие батареи водоизмещением около 2000 тонн. Они будут тихоходными, неповоротливыми, плохо держащими волну. Но у них будет паровая машина и винт, а самое главное – их борта будут обшиты толстыми стальными плитами толщиной четыре дюйма. Французы до конца войны успеют построить только три таких броненосца: "Лаве", "Тоннан", "Девастасьон". В отличие от многопушечных линейных кораблей и фрегатов они будут вооружены всего дюжиной крупнокалиберных бомбических орудий, которые по специальным рельсам, проложенным по палубе этих броненосцев, могли перемещаться к амбразурам любого из бортов.
— И что случилось с этими кораблями? — с волнением спросил Краббе, — надеюсь, наши моряки достойно встретили такого грозного непрятеля?
— Сражаться французским броненосцам пришлось не с русскими кораблями, а с береговыми батареями Кинбурна, — ответил Пирогов. — Наши артиллеристы стреляли отлично. Выпустив за пять часов боя более трех тысяч ядер, они добились почти полторы сотни попаданий в корабли противника. Но ни одно ядро не пробило броню французских кораблей. Сами же укрепления Кинбурна были полностью уничтожены, а потери наших артиллеристов составили сорок пять человек убитыми и сто тридцать – ранено. Вот такая вот невеселая история.
— Да, Игорь Сергеевич, — сказал после долгого молчания Краббе, — история, действительно поучительная. Не хотелось бы, чтобы она повторилась. Что же мы сможем сделать, чтобы не допустить подобного развития событий?
— Ответ напрашивается сам – надо броненосцы строить первыми, — ответил Пирогов, — для этого у нас все есть. Паровые железные корабли для русского военного флота начали строить несколько лет назад на Черном море по инициативе адмирала Михаила Петровича Лазарева. Правда, у нас пока не научились делать качественные паровые машины, и для наших пароходов их приходиться заказывать за границей. А это очень плохо – ведь в случае начала военных действий заказанные паровые машины могут к нам и не попасть, а без них корабль станет беспомощной игрушкой волн.
— Понятно, — озадаченно сказал Краббе. — Все сказанное вами, Игорь Сергеевич, означает, что нам в самое ближайшее время предстоит строить совершенно новый флот. И, если мы его не построим…
— Да, Николай Павлович, вы правильно рассуждаете, — кивнул Пирогов, — вспомните корейского флотоводцы Ли Сунсина. Жизнь заставила его спроектировать и построить "кобуксоны" с помощью которых он разгромил могучий японский флот.
Краббе усмехнулся, — Да, Игорь Сергеевич, я понял, что вы хотите сказать. Я полагаю, что вы поможете нам разработать проект корабля, который станет через несколько лет первым русским броненосцем.
— Конечно помогу, Николай Карлович, — кивнул Пирогов. — Скажу больше, я приготовил для вас картинку с изображением одного интересного корабля, который перевернул все понятия о войне на море. Именно такие броненосцы могут надежно защитить берега России в Балтийском и на Черном морях.
Пирогов открыл свою папку, и достал оттуда рисунок, на котором был изображен "Монитор". — Вот, посмотрите, — протянул он рисунок Краббе, не правда ли, красавец?
— Что это?! — с изумлением воскликнул лейтенант, — этот монстр, напоминающий плот, на который зачем-то взгромоздили какую-то круглую коробку, и является, по вашим словам, кораблем, перевернувшим все понятия о войне на море? Вы шутите, Игорь Сергеевич?
— Ничуть, — ответил Пирогов. — Именно он, со своей, как вы сказали, круглой коробкой, которая есть не что иное, как башня с круговым вращением, и с двумя мощными пушками внутри этой башни, станет образцом, с которого ведущие морские державы всего мира будут строить свои корабли.
Правда, этот корабль еще далек от совершенства и имеет множество недостатков. Но мы поможем вам их избежать. Несколько таких кораблей, и ни одна из вражеских эскадр не посмеет показаться поблизости от Кронштадта и Севастополя.
Домой в гости
После той памятной прогулки на мотоцикле к сопкам Адини весь вечер была какая-то бесшабашно веселая. Всегда сдержанная и скромная, она громко смеялась шуткам мужчин, и тайком с улыбкой поглядывала на Николая. Все это не укрылось от зорких глаз Ольги Румянцевой. Под каким-то пустяковым предлогом она выманила Сергеева-младшего из дома, и с ходу набросилась на него.
— Ну что, гвардеец – вскружил девчонке голову? Ты мне смотри, чтобы ничего такого у вас там не было. Знаю я вас, кобелей – только одно у вас на уме! Ты не забывай, что она совсем девчонка, и к тому же великая княжна. Ее папаша, случись чего, голову с тебя снимет. Только я прежде сама оторву твою бестолковку непутевую! — Ольга, похоже, разошлась не на шутку.
Николай, слегка опешивший от такого напора, не сразу пришел в себя.
— Ольга Валерьевна, — наконец вымолвил он, — да у меня и мыслей таких-то и в голове нет. Ну, нравится мне Адини, тут я с собой ничего не могу поделать. Да и она, как ты видишь, тоже, похожа, ко мне неравнодушна. Только я все понимаю, и обещаю, что не позволю с ней никаких вольностей. Что я, мерзавец какой-нибудь?
Ольга перевела дух. — Вижу, Коля, что у вас любовь нешуточная наметилась. Только не забывай – кто ты, и кто она! Никогда император не даст ей разрешение на брак с тобой. У твоего коронованного тезки в этом отношении было строго. Хотя… Ладно, не будем ничего загадывать. Пусть все идет, как идет. А об обещании своем не забывай!
Они вернулись в дом. По встревоженным глазам Адини Николай понял, что девушка догадалась – о чем он только что беседовал с Ольгой. Адини сочувствующе посмотрела на своего любимого, и покачала головой. Николай в ответ развел руками, и улыбнулся.
А на следующий день с утра они уехали в Петербург. Ольга отправилась по каким-то своим делам, посоветовав "сладкой парочке" не засиживаться в помещении, а сходить прогуляться по городу.
— Ольга Валерьевна, — неожиданно спросила Адини, — а можно мы сходим в Зимний дворец. Николай говорил, что сейчас там музей, и можно свободно побывать даже в покоях, которые занимала моя семья.
— Конечно, сходи, Адини, — сказала Ольга, — и Николаю будет полезно побывать в Эрмитаже. Ведь он сейчас мало похож на тот, который был во времена императора Николая Павловича.
Ольга ушла. Николай и Адини, наскоро попили чая, собрались, и закрыв квартиру, вышли на улицу. По тротуару ехал трактор-поливалка, смывая с асфальта мусор и пыль. Влюбленные шарахнулись в сторону от струи воды, не сговариваясь, весело рассмеялись, и словно дети, взявшись за руки, зашагали в сторону Дворцовой площади.
По дороге Николай рассказывал Адини о своем детстве, о поездках его семьи вслед за отцом к местам его службы. Иногда ему приходилось жить в военных городках, где не было ни автобусов, ни троллейбусов, зато вдоволь хватало танков и бронетранспортеров. На вопрос Адини – что такое танк и бронетранспортер, Николай замялся, а потом сказал, что как-нибудь он покажет ей эти машины в натуре.
