Товарищ "Чума" 10 (СИ) - "lanpirot"
А дедуля-то, оказывается, еще тот записной шутник.
— В общем, чуть космы ведьме не повыдёргивала, за то, что она в неправильных пропорциях эфирные масла смешала!
— Оху.ть! — мысленно выдохнул я, ускоряя шаг. Что там за «эфирные масла» были, я не знал, но это явно не масло какой-нибудь лаванды, жасмина или гвоздики.
— Ладно, внучок, с беременными и не такое случается! — добавил дед, махнув рукой. — Хотя, честно говоря, я с ней и сам не стал пререкаться в таком состоянии. Она мне вчера демонстративно флакон с эссенцией луннного чертополоха кокнула! Представляешь, эта штука десятилетиями выдерживалась! А она взяла — и хлоп! Нету теперь… — Дедуля сделал выразительный жест тростью, изображая полную катастрофу. — Так что, когда в лабораторию зайдёшь — улыбайся и кивай.
Я уже почти бежал, но дед всё еще кричал мне вслед:
— И прихвати с собой бутылочку хмельного мёда из подвала! Для умиротворения!
— Так ей же нельзя… — Я даже притормозил и обернулся, поскольку не ожидал такого услышать.
— Не ей, дурачок! — Закатил глаза мертвец. — Себе! Для храбрости!
— Тьфу на тебя, старый! — беззлобно выругался я. — Я думал ты серьёзно…
— А то! — ехидно воскликнул старый, да еще и мёртвый пройдоха, а затем громко захохотал.
Чёрт побери! Да что здесь творится-то? Если бы я не знал Вольгу Богдановича, подумал бы, что он сейчас на каких-то «весёлых» веществах сидит. Но ведь не действуют они на нежить.
Дорога к мавзолею, в котором скрывалась лаборатория, всё так же шла через старое родовое кладбище, густо заросшее причудливыми растениями. Осень уже изрядно над ними поработала — часть деревьев уже полностью скинула листву. Однако, на территории поместья было куда теплее, чем в покинутой нами Москве.
У меня даже возникло подозрение, что при должном количестве силы Пескоройка вполне могла воспроизводить под энергетическим колпаком, служившим защитой, любое время года. Нужно было просто её об этом попросить…
Стоило мне только об этом открыто подумать, как вокруг меня вспыхнули бледно-голубые огоньки — визуальное проявление энергии духа хранителя. Пескоройка словно спрашивала: ты этого действительно хочешь?
— Нет-нет, родная! — попытался я откреститься от неожиданного желания. — Спасибо, но не сейчас.
И Пескоройка послушно «отстала». Хотя её присутствие ощущалось буквально во всём. Но я торопился, и мысли мои путались. Глаша… Беременная, взрывная, окружённая опасными алхимическими реактивами и двумя другими женщинами тоже с весьма непростыми характерами. Да это, твою медь, страшно по-настоящему! Они же тут реально могут всё разнести!
Перед входом в усыпальницу я на секунду замер.
— Ну, здесь, вроде, всё в порядке… — пробормотал я, сбегая по ступенькам в подземелье. Преодолев подземную дорогу до лаборатории, я толкнул её дверь — и тут же едва не получил в лоб летящим стеклянным шаром. Я увернулся, а шарик улетел куда-то в конец коридора, где что-то дзинькнуло, и раздалось подозрительное шипение.
— Берегись! — раздался до боли знакомый, такой родной и любимый голос. — Идёт эксперимент!
Глаша стояла посреди помещения спиной ко мне, окружённая дымящимися колбами и ретортами. Напротив неё — Глория, руки которой светились слабым фиолетовым свечением. Волосы ведьмы были собраны в беспорядочный пучок, а на фартуке красовалось пятно неизвестного происхождения, медленно меняющее цвет с зелёного на ядовито-розовый. На головах обеих женщин, видимо для защиты глаз, были напялены массивные «дизельпанковские» очки.
— Привет, красавицы! — сказал я, осторожно переступая через лужу чего-то не очень приятно пахнущего и пузырящегося. — Я вернулся.
Глаша резко обернулась — и в её глазах вспыхнуло столько эмоций, что я невольно застыл соляным столбом, поскольку мой «эмпатический аппарат» реально так зашкалило.
— Ты… — Её голос дрогнул. — Ты вообще представляешь, сколько нервных клеток я потратила, пока тебя не было⁈ — А вот этой фразы я от неё реально не ожидал. Похоже, гормоны реально так бушуют, да еще и ребёнок у нас не совсем простой…
Я открыл рот, но не успел ничего ответить — она вдруг стремительно двинулась ко мне, и через секунду я уже задыхался в её объятиях.
— Лучше бы просто сказала, что соскучилась, — хрипло рассмеялся я, целуя её в макушку.
— Соскучилась… — буркнула она, прижавшись ко мне ещё сильнее. А потом вдруг неожиданно отстранилась и потыкала пальцем мне в грудь:
— Но, если ты опять надолго исчезнешь — клянусь, я найду способ, чтобы тебя воскресить…
— Так я же, вроде как, еще живой? — ошарашено выдохнул я.
— А это исключительно для того, чтобы убить тебя лично. Понял, любимый?
Я посмотрел в её сверкающие глаза, на лабораторию, которая выглядела так, будто здесь прошёл ураган, на Акулину и Глорию, тихо перешёптывающихся между собой в углу… Они явно ставили на то, сколько минут пройдёт, прежде чем Глаша вновь вспыхнет, или станет паинькой.
— Понял, — сказал я, целуя супругу и не выпуская её из объятий.
— А где Ваня? — неожиданно произнесла Акулина, глядя на меня с надеждой. — Он с тобой?
— Нет, — мотнул я головой, — он остался в столице, выполнять очень ответственное задание самого товарища Сталина!
— Прямо самого Иосифа Виссарионовича? — изумлённо ахнула девушка.
— Самого-самого, — подтвердил я. — Даже не сомневайся! Может быть, устроите перерыв, девчонки?
Я еще раз осмотрелся — на первый взгляд хаос в лаборатории был полным: стеклянные пробирки дымились, в воздухе витал странный запах, на полу валялись исписанные магическими формулами бумажки, перемешанные с осколками стекла. Акулина, поглядывая на перегонный куб, продолжила что-то шептать на ухо Глории, время от времени бросая быстрые взгляды в нашу сторону.
— Перерыв? — фыркнула Глаша, не отходя, впрочем, от меня. — Ты видишь, во что мы тут всё превратили?
— Ну, да, — кивнул я, — это не лаборатория, это настоящий фронт! Всё дымит и взрывается…
— Именно! — поддержала меня Акулина. — Потому что мы на пороге настоящего прорыва! — С воодушевлением произнесла она.
— Вот видишь, — Глаша обвела рукой разруху вокруг, — именно сейчас мы не можем прерваться — это перечеркнёт недельную подготовку, и убьёт кучу редких ингредиентов! Хотя я очень по тебе соскучилась…
— Ладно-ладно! — Поднял я руки в знак сдачи. — Продолжайте, только аккуратнее, прошу. И… может, кто-нибудь объяснит, что именно вы там «варите»?
— Этот эликсир, — с гордым видом произнесла Глаша, — должен решить проблемы магической стабильности энергетических каналов, при резком повышении плотности потока магии… Одним словом, приняв его, можно будет уберечься от Лихорадки Сен-Жермена! Будь у тебя в своё время такой — ты бы не сжег свои меридианы.
Внезапно раздался громкий треск — одна из колб в штативе, стоящем на столе, дала трещину, и её содержимое начало вскипать, шипя и дымясь какой-то зеленью. Хорошо еще, что не сильно вонючей.
— О, Merde[1]! — по-французски выругалась Глория, резко метнувшись к столу.
Она, схватив длинный стеклянный стержень и что-то быстро размешивая в другой колбе, крикнула:
— Акулина, быстро, синий порошок!
Акулина, не глядя, протянула руку и схватила с ближайшей полки какую-то банку. Подбежав к столу, она швырнула щепотку ярко-синего вещества из банки в колбу, содержимое которой помешивала ведьма. После чего Глория вылила её содержимое в бурлящую жидкость.
Дым мгновенно поменял цвет с ядовито-зелёного на густой фиолетовый, а затем медленно рассеялся. Когда жидкость перестала вскипать, ведьма, аккуратно зажав колбу щипцами, перелила её в целую пробирку.
— Фух! — Отерла она выступивший на лбу пот. — Девчонки, мы успели!
Я невольно присвистнул:
— Да, судя по всему, скучать было некогда!
Акулина, потирая руки от возбуждения, засмеялась:
— Если бы ты знал, сколько раз мы сегодня были на волоске от провала!
— Особенно, когда Глория перепутала ингредиенты, — добавила Глаша, бросая колкость в сторону ведьмы.
