Участковый: Назад в СССР 2 (СИ) - Подус Игорь

— Теперь так сфотографируй — приказала она.

— Так, лицо будет видно — предупредил усатый.

— Идиот, я его для этого и открыла. Давай щёлкай. Кому говорю⁈

Ещё одна яркая вспышка, заставила меня прикрыть веки. Конечно, я прямо сейчас мог закончить этот спектакль, но не стал этого делать. То, что именно Леночка всем заправляет, я уже понял. Теперь надо выяснить, зачем им понадобилось компрометирующие меня фотографии, и кто отдал приказ их сделать?

— Васильич, делай ещё серию снимков. И когда будешь проявлять, обойдись без брака.

— Елена Станиславовна, и всё равно я не понимаю, зачем светить в кадре своим лицом?

— Вот из-за того, что не понимаешь, так и будешь вечно в лаборатории комбината, на подхвате, сидеть — предрекла Леночка. — Те снимки, где лица не видно, можно, к примеру, его жене показать или родным, чтобы дискредитировать. А там, где моё лицо есть, можно использовать для его обвинения в изнасиловании.

— Что-то непохожа ты на изнасилованную секретаршу. Вон как лицо светится, после ваших трёхчасовых кувырканий в бане — недовольно пробухтел усатый и сделал ещё один снимок.

— Ничего, Васильич, это мы сейчас исправим. Теперь давай, будто он меня схватил, держит за шею и принуждает.

Леночка спустилась к моему паху, скрючилась, будто упираясь, и положила мою ладонь себе на шею. Почувствовав близость её головы, моё мужское естество начал проявлять активность. Увидев это, Леночка вместо того чтобы отстраниться, воспользовалась ситуацией и заставила усатого, сделать серию чрезвычайно провокационных фотографий.

— И всё равно Елена Станиславовна, у тебя фейс чересчур довольный — изрёк фотограф после того, как сделал очередной снимок.

После этого секретарша печально вздохнула, и я почувствовал её желание.

— Да, я довольна. За последующие двадцать лет, он первый, кто заставил меня орать и стонать по-настоящему — внезапно призналась Леночка. — Ты говорил, что твоё зелье в мясе, вырубит его на сутки и нам придётся постараться, чтобы инсценировать изнасилование. А вместо этого он пришёл и овладел мной как зверь. И до того, как уснуть, он делал это столько раз, сколько хотел, и так, как этого хотел.

— И всё-таки, Елена Станиславовна, я считаю тебя старой нимфоманкой. А насчёт зелья думаю возбуждение и взрывная гиперреактивность пациента, это особенная реакция его организма, на некоторые компоненты, входящие в состав смеси — пробухтел усатый.

— И всё равно, какой-то странный этот участковый. Таких я не видела уже очень давно. Давай, Васильич, последний кадр и закругляемся. Твоя задача — проявить все фото до утра, а пока ты будешь возиться, я прослежу за нашим подопечным.

Как только очередная вспышка перестала меня слепить, через плотно зажатые веки, я обхватил пальцами шею Леночки. А когда она вскрикнула, вскочил и рванул к фотографу.

В этот момент усатый жмурился, так что мой неожиданный выпад пропустил. Сделав грубую подсечку, я свалил его, при этом не отпуская шею визжавшей Леночки. А когда мужик попытался вскочить, я отвесил ему оглушающий подзатыльник.

— Сиди! Иначе все кости переломаю — пригрозив, я снял с шеи усатого фотоаппарат и откинул его на кожаный диван.

И в этот момент дверь за спиной распахнулась. Резко повернувшись, я увидел Антона, водителя директора комбината. Сивый нёсся в мою сторону, явно с намерением вырубить. Видимо, он подсматривал через какую-то щёлочку снаружи, и увидев, что всё пошло не по сценарию, рванул спасать подельников. Правда, он опять ошибся, думая, что я к подобному не готов.

Подлетев, он поднял кулаки и хотел вмазать мне в челюсть, воспользоваться тем, что я по-прежнему держу Леночку за шею. Я же, как и при первой нашей встрече, поднырнул под кулак и пробил ему в печень, подловив на вдохе.

Рухнув на колени, Антон беззвучно захлопал ртом, как выброшенная на берег рыба. Увидев это, Леночка вмиг прекратила жалобно скулить.

— Ох, не бережёшь ты себя, Антоша. Так ведь можно и печень сильно повредить — проговорил я и грозно глянул на усатого. — А ты, порнограф хренов, чего зенки вылупил⁈ Бери своего дружка и тащи в парилку.

Услышав приказ, фотограф поднялся и помог встать Антону. После этого я проводил их до парилки. Затем прикрыл деревянную дверь и, опрокинув шкафчик с халатами, надёжно подпёр выход.

Поставив голую девицу к стенке, я немного её придушил и вкрадчиво заговорил:

— Слушай внимательно, Леночка. Я спрашиваю, ты отвечаешь кивком, если да, либо мотаешь головой, если нет. Смысл упражнения понятен?

Леночка кивнула.

— На территории участка или в доме сейчас ещё кто-то есть?

Секретарша отрицательно замотала головой.

— Кто-то ещё должен приехать сюда в ближайшее время?

Она снова ответила отрицательно.

— Значит, вас здесь изначально было только трое?

Девушка кивнула.

— Хорошо. Тогда я тебя сейчас отпущу. После этого мы спокойно посидим и обсудим наши проблемы. Если не будешь врать, то ваша троица после допроса выживет. Но если я учую враньё, то пеняй на себя. Тебе всё понятно?

Леночка снова кивнула.

Отпустив горло, я вытянул из шкафа пару халатов, и швырнул один секретарше. После этого накинул на свои плечи второй. А через пару минут Леночка сидела на диване и пристально смотрела на меня.

Особого страха в её глазах я не заметил. Зато там присутствовали смешение, удивление и любопытство.

— Кто это всё придумал? — прямо спросил я.

— Я — призналась Леночка, и я почему-то ей поверил.

— Директор в курсе?

— Нет.

— А с чего это ты вообще решила провернуть подобную аферу?

— Я узнала о проблеме Егорова. Подумала, что смогу всё сделать красиво, и получить действенный рычаг давления на тебя.

— Сделать красиво, сняв порноснимки с моим участием. Леночка, да как ты вообще до такого додумалась? Хотя наверняка это тебе не впервой — предположил я.

— Да, не впервой — явно нехотя, но всё же подтвердила секретарша.

— Вот только ты немного просчиталась. Даже если бы у вас всё прокатило, это холостой выстрел. Моей родне отснятый материал показывать бесполезно. С женой я и так развожусь. А сестра с мужем… — я отмахнулся. — Начальство тоже не пронять. Твоё придуманное изнасилование, шито белыми нитками. К тому же ты, наверное, забыла, где именно я работаю. Будет серьёзное расследование. Так что самое плохое, чем эта затея могла для меня закончиться — это увольнение из органов. Но уж тогда, я бы ваш цеховой бизнес точно прикрыл. А потом лично достал и наказал каждого причастного.

— Саша, я почему-то тебе верю. И даже готова понести заслуженное наказание — наигранно кротко проговорила секретарша, а потом, тяжко вздохнув, повторила сцену допроса подозреваемой, из будущего хита Голливуда, фильма «Основной инстинкт».

— Мандой своей не свети. Не поможет — грозно предупредил я, однако ухмылку удержать не смог.

Заметив это, секретарша повторила свои развратные действия.

— Товарищ лейтенант, а может, договоримся? — с придыханием спросила она, выказав свою недюжженную изворотливость. — Я буду делать всё, что ты хочешь и где хочешь, в любое время. А ты, Саша, пожалуйста, сделай так, чтобы директор Егоров не узнал о моём сегодняшнем промахе. Ведь ты не сдал подпольное производство ОБХСС, вот и сейчас просто не сдавай меня. Саша, уверяю тебя, я очень полезный союзник и обязательно пригожусь.

Выслушав секретаршу, я призадумался. Если честно, то с момента нашей встречи и до сих пор, Леночка не воспринималась мной как непосредственная опасность. Я инстинктивно чувствовал, что физический вред, она мне нанести просто не в состоянии. Несмотря на мои догадки и проявленную ей извращённую изворотливость, точно не свойственную людям этой эпохи, Леночка не была убийцей. Ей точно не нужно безоглядно верить, но ожидать удара ножом в спину, тоже не стоит.

А ещё я чувствовал, явную симпатию. Я её точно зацепил, и, теперь не добившись успеха, секретарша реально захотела откатить всё назад. Похоже, сейчас, она больше боялась не меня, а гнева директора Егорова, не дававшего разрешения на эту театральную акцию народного творчества.