Тайфун (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович
— К сожалению, нет. Они требуют, чтобы мы передали им нашего вассала вана Рюкю.
— Да?!! Что ж, придётся драться. И приведи ко мне этого Того.
Событие пятидесятое
Не в честных солдатских могилах —
Лежат они прямо в пыли.
Но, мертвых отдав поруганью,
Зато мы — живыми пришли!
Константин Михайлович Симонов
Лёшка с десятком Аюка все четыре дня от места разгрома высланного к Форту-Росс полка янки до Сакраменто, куда остатки этого полка устремились, крадучись преследовали их. И не просто так сопровождали, они их истребляли и кошмарили. После того как выбрались из огневого мешка от полка осталось около полутора сотен человек. При этом лошадей оказалось всего две. На них взгромоздились два старших офицера и попытались, бросив своих солдат, сбежать. Наивные. Войны выигрывают те, кто умеет планировать. Так и Аюк с Бурулом рассчитали, что побьют американцев, и они попытаются сбежать. Так-то в их планы входило, чтобы часть солдат уцелела и рассказала большим генералам, что там смерть, туда не надо ходить. Но это солдаты и не больше десятка, а то эффект будет не полным.
Так что, на дороге в Сакраменто, пятеро снайперов организовали засаду, и когда два офицера, нахлёстывая коней, показались на ней, то их сняли — ссадили с животин ни в чём не повинных. Наказали за жестокое обращение с животными.
Среди пеших тоже нашлись офицеры и даже вполне разумные, они попытались превратить бегство остатков полка в организованное отступление. Собрали выживших и даже попытались наладить разведку и создать арьергард. Вот только от поворота Славянки на Запад до Сакраменто больше ста пятидесяти вёрст и за день их не прошагать, какое бы сильное желание убраться оттуда подальше не было. Это три, а то и все четыре дня пути, учитывая рельеф и безлюдность местности.
На первом же привале десяток Аюка со взятым в качестве переводчика при возможной встрече с индейцами Лёшкой, подкрались к лагерю янки и обстреляли его, целясь в офицеров и унтеров. Десяток жмущихся к кострам вояк теперь уже больше не будут спешить, уже на месте — в аду.
В ответ начали палить солдатики во все стороны. Ну да, там калмыки стояли в полный рост и грудью пули ловили. Давно ужами уползли в заросли и скрылись за огромными секвойями, которые даже пуля от винтовок Шарпса не пробьёт. Стреляли янки долго. А чтобы поддерживать их в тонусе, едва стрельба начинала смолкать, один из калмыков стрелял в том направлении. Обрадованные солдаты сразу взбадривались и продолжали тратить боеприпасы.
Утром невыспавшиеся и голодные солдаты уже без всяких авангардов и арьергардов двинулись дальше к Вальехо. В обед сделали привал. Тут уже кончился лес и начинались поросшие кустарниками холмы. С них остатки полка десяток Аюка опять обстрелял и не стал ждать ответной стрельбы, можно ведь шальную пулю словить. Отошли и прикрылись следующей цепью холмов. Через несколько минут, так и не поев и не приготовив себе горячей пищи, американцы побрели дальше.
Следующую ночь калмыки уже настоящую охоту на них открыли. Эти бравые вояки растратили все заряды почти и отвечали изредка одиночными выстрелами. А засевшие на холмах диверсанты отлично видели солдат у костров. Наконец, там умный нашёлся и костры загасили. И что? Утром, едва забрезжил рассвет, и янки стали просыпаться, как с холмов опять раздались выстрелы.
Всё, дальше началось неконтролируемое бегство, а десятку Аюка и Лёшке только и оставалось идти по следу и добивать отставших.
Вальехо сейчас — это вовсе не столица штата Калифорния. Это несколько хижин собранных кое-как из недогоревших домов. Всё население — это около сотни человек, которые живут рыбной ловлей и тем, что через них проходит дорога от побережья до Сакраменто. Есть что-то типа постоялого двора и конюшни, где можно нанять телегу и возчика до Сакраменто. Именно так выжившие солдаты и поступили. Они отобрали у несчатных возчиков лошадей и телеги, и после того, как разграбили кладовую постоялого двора, выдвинулись на северо-восток к столице штаты. На первом же привале всех лошадей калмыки перестреляли, а заодно и десяток солдатиков, которые ответили только несколькими выстрелами. На следующую ночь, уже непосредственно рядом с Сакраменто, калмыки вновь устроили остаткам полка весёлую ночь. На этот раз в ответ и выстрелов не было, солдаты просто разбегались. Не простое занятие убежать от пули. Прекратилось это, когда по мнению Аюка, солдат осталось требуемое количество — десяток.
— Всё, возвращаемся, — сообщил под утро своим десятник. — Их как раз столько, сколько нужно. Пусть будет кому рассказать о своей тяжёлой доле.
— Так могут три полка послать, — Лёшка не разделял мнения калмыков, что янки их оставят в покое. Индейцы уже сталкивались с настырностью американцев.
— Не думаю, пленный, помните, в прошлый раз говорил, что в США всего десять полков полноценных. Четыре мы уничтожили. Ну, а придут три, значит, три. Всех похороним. Рано или поздно должны одуматься. Пришлют переговорщиков. Вот тогда и заявим им, что наша граница проходит по реке Сакраменто, пусть на правый берег не суются. Но это если предположить, что они совсем дурные. Три полка в этих местах просто не прокормить. Они и до лесопилки не доберутся, начнут своих лошадей есть. Тут почти не осталось поселений. А три полка — это три с лишним тысячи человек. Их кормить надо — по полтора кило продуктов каждый день. То есть, пять тонн. Пять дней от Сакраменто идти — двадцать пять тонн. На телегу больше пятисот кило не положить. Это нужно обоз длинною в несколько вёрст. И мы ведь сидеть не будем, будем лошадей истреблять. Нет. Не дойдут. У них только один выход — договариваться с нами.
Событие пятьдесят первое
Каждая проходящая минута — это еще один шанс всё изменить.
Ванильное небо (Vanilla Sky)
Тридцатидвухлетний капитан-лейтенант Иван Семёнович Унковский поднимался на борт английского парохода со странным таким чувством. Превосходством это не назовёшь. Чуть другое. Скорее, чувство защищённости, что ли. За ним стоят победители. В этом плавании всё было для него необычным, но особенно выбивался из всего, что ему было знакомо во флоте, князь Болоховский. Он не испытывал ни малейшего пиетета перед британцами, более того он их за соперников не считал, за врагов — да, но не соперников. Если на сильного и хорошо вооружённого воина выйдет задохлик, одетый в ремки с ржавым, коротким, из плохой стали сделанным, мечом, то это ведь не вина воина — богатыря в самых лучших доспехах. Это проблема задохлика. Вот так же к «Владычице морей» относился и контр-адмирал Болоховский. Он просто бил их везде и всегда. Это была совершенно незнакомая Унковскому тактика и стратегия, странное оружие, «уточницы» те же, странные люди его окружающие, которых он, как оказалось, сам и подготовил.
И вот он на борту очередного корабля англичан. И Иван Семёнович, поднимаясь по трапу, отлично понимал, что эти три смешных по огневой мощи древних мелких корабля просто разлетятся на куски, начни по ним бить вся эскадра. Более того, их можно перетопить с расстояния недоступное для ответного удара англичан. Поставленные на лафеты от мортир 68-фунтовые, а особенно 80-фунтовые орудия бомбами разорвут их на щепки прежде, чем «наглы» (какое правильное слово для них князь нашел) поймут, что нужно подойти ближе. Ну, а подойдут и что, мощь залпа пяти кораблей, из которых три — пятидесятипушечные фрегаты, против пукалок на английских корабликах — это в десяток раз больше.
По трапу парового колесного фрегата «Cyclops» они поднялись вдвоём с командором Эразмусом Оммани. Капитан «Циклопа» встретил их подчёркнуто вежливо, однако, узнав командора, в лице переменился и оставив Ивана Семёновича на своего помощника увёл того с мостика к себе в каюту. Отсутствовал Роберт Уилсон Робертс — капитан «Циклопа» почти час. Унковский успел переброситься с лейтенантом Вильсоном несколькими слова про сырую осень, про ленивых китайцев и даже осторожно прозондировал мнение помощника капитана парохода про бурю в Крыму. А потом больше получаса они стояли молча и слушали крики чаек, над головой пролетающих. Видно было, что на корабле готовились к бою. Поднимали из трюма заряды и бомбы. Но бомб было мало в основном это были просто чугунные болванки. Матросы переодевались в новую форму. Конечно, в бой всегда нужно идти в чистом. В этом ведь и на той свет отправишься.
