Игра по своим правилам (СИ) - Романов Герман Иванович
— «Николай» встает концевым в линию!
— Отлично, Фелькерзаму принять командование. Мы немедленно выходим из боя для исправления повреждений!
Последние слова командующего капитан 1 ранга Бойсман, командир броненосца, тут же принял к исполнению, давно их ожидая. «Пересвет» начал медленно выкатываться из боевой линии и через несколько минут стало невыразимо легко — корабль вышел из-под обстрела. А еще через четверть часа лихо подскочивший «Алмаз» под командованием капитана 2 ранга Чагина, укомплектованный гвардейцами стал флагманом флота — на его мачте сразу же подняли адмиральский флаг, стоило Степану Осиповичу вступить на палубу. И поднявшись на мостик, он принялся обозревать «поле» (вернее — море) сражения, одновременно выслушивая принимаемые станций беспроводного телеграфа сообщения.
Броненосцы Того яростно сражались с отрядом Скрыдлова, причем бой шел равный — по главному калибру идентичность, а на две дюжины шестидюймовых пушек приходилось вдвое меньше германских пушек, но с куда более тяжелыми снарядами, исправно взрывающимися. И если от «Микасы» и «Хатцусе» доставалось «Наварину» и «Сисою», то «Фудзи» с «Ясимой» получали попадания от двух других русских броненосцев, что с начала войны хорошо знали своих противников. И сейчас под согласованным обстрелом «артурских ветеранов» оказался «Фудзи», башни которого имели заметно меньшую скорострельность.
А вот броненосцы Иессена раз за разом накрывали всплесками «британские покупки» — и те выглядели крайне скверно, все же в отличие от «чисто японских» броненосцев имели тонкий шестидюймовый пояс, и высокий, практически незащищенный борт. Следующий замыкающим во вражеской колонне «Ниссин», попав под огонь «Цесаревича», избивался нещадно. Все же втрое большие по весу залпы, да и не рассчитана шестидюймовая броня на попадания 305 мм снарядов.
Зато вставшую флагманом «Победу» теперь избивали оба «чилийца», «Ослябя» выглядел как петухом, вырвавшимся из лап лисы, зато стрелял по «Касуге», и тому приходилось несладко, так как к обстрелу присоединился подоспевший «Император Николай I».
Чуть в стороне сцепились на флангах крейсера — «Россия» и «Громобой» при поддержке трех «богинь» и «Светланы» сражались против одной «половинки» эскадры Камимуры — «Идзумо» и «Токивы» и присоединившихся к ним «собачек» с малыми крейсерами Уриу. А вот «Ивате» с «Якумо» сражались с тремя крейсерами Вирена — «Баян» дрался с флагманом, «Аскольд» и «Богатырь» накрывали снарядами «Якумо».
— Смотрите, ваше высокопревосходительство, никак «Паллада»⁈
Разглядеть даже через мощную оптику бинокля было трудно, какая из «богинь» вывалилась из строя со сбитой трубой, и бушевавшим пожаром на кормовом мостике. А затем он вздрогнул от негромкого голоса Моласа, в котором прозвучала нескрываемая тревога:
— В батарее «Сисоя» пожар, разрушен один из казематов. Слава богу, что противоосколочные стенки успели установить.
— Терпение, Михаил Павлович, — адмирал повторил любимую присказку военного министра, как нельзя лучше подходившую для таких случаев. — И противник получает повреждения, и рано или поздно мы начнем их выбивать одного за другим. У нас просто больше броненосцев, одиннадцать против восьми, да еще старые крейсера не задействованы…
Договорить Макаров не успел — перед глазами во второй раз появилась феерическая картина. Над кормовой башней «Фудзи», которую только начали поворачивать для стрельбы на борт, неожиданно взмыл в небо адский язык пламени, куда больший, чем прошлый раз. И не успел огненный столб опасть, как грянул чудовищной силы взрыв, вырвавшийся из недр корабля. Всю кормовую часть броненосца вспучило и разорвало, а потом укутало непроницаемой черной пеленой. И затем прогремел второй взрыв, но уже невидимый взгляду. Команда «Алмаза» словно с ума сошла от охвативших всех радости, закричал даже обычно сдержанный Молас. А когда пелена рассеялась, вражеского броненосца над поверхностью моря не виднелось — пучина уже поглотила изуродованный корабль, разорванный на части.
— От судьбы не уйдешь, — пробормотал Макаров, усмехнувшись, но тут же улыбка сошла с его лица — в каземате «Сисоя» забушевал страшной силы пожар, языки пламени выплескивались из орудийных амбразур. Но башни стреляли — флагман вице-адмирала Скрыдлова продолжал отчаянно сражаться, хотя нужно было выходить из строя.
— «Ниссин» вываливается, все же разделал его «Цесаревич». Смотрите, ваше высокопревосходительство, у него заметный крен на борт!
— Да и «Кассуга» носом оседает, — спокойно произнес Молас, и добавил. — И головной «канопус» выглядит не лучше — «Ретвизан» оказался сильнее. Так-так, а ведь японцы пытаются выйти из боя!
— Их нельзя отпускать, уничтожение этого отряда настоятельно необходимо. Поднимите сигнал для Бойсмана, пусть немедленно следует туда. И «Адмирал Нахимов» тоже — «подранков» добивать. И приказ Бубнову — его «соколам» надлежит атаковать неприятеля минами, «князьям» оказать поддержку. Нет ничего зазорного в том, чтобы навалится превосходящими силами — мне не нужен героизм в неравном бою, лучше пусть японцы гибнут в таком, у нас потерь меньше будет. И приказ Скрыдлову — «Сисою» немедленно выходить из боя, «Амуру» оказать помощь. «Новику» и дестройерам Елисеева быть готовым отразить атаку вражеских миноносцев.
Отдав приказания, Степан Осипович напряженно вглядывался в идущее между кораблями сражение. Он понимал разумом, и чувствовал душой, что наступил самый решающий момент, и теперь «ничейного» исхода, который бывал раньше, просто не будет…
Трудно признать в этом броненосце тип «Бородино». Обычная в российском судостроении перегрузка значительно уменьшена — срезаны надстройки и верхушки труб, тяжелые мачты заменены на легкие, башни со 152 мм пушками сняты, вместо них установили длинноствольные 203 мм орудия, куда более опасные и полезные в бою с броненосцами. Японцы сделали то, о чем думали и сами русские, вот только позже, даже в таком виде они оказались ненужными, а деньги истрачены впустую — наступила эпоха дредноутов.
Глава 31
— Государь, нужно фактически дезавуировать соглашение с Францией, формально не нарушая его. Воевать за интересы галлов, которые желают вернуть себе Эльзас и Лотарингию, на три четверти населенную германскими народами, кстати, не стоит. Мы поступим крайне опрометчиво — нас выжмут как лимон и выбросят. А сражаться за интересы Англии вообще неблагодарное занятие — это вековой враг, причем не только нам, а фактически всем странам мира. Нет, вступление в Антанту, сиречь «Сердечное согласие», будет самоубийственно, по большому счету для меня будет гораздо приятнее смотреть на развалины Парижа, чем видеть сожженную Москву.
— А если «мой брат» Вилли, после того как добьет Францию, примется за нас — ты о том не подумал? Германская империя неизбежно захочет подмять мою державу под себя, а один на один мы не сможем противостоять огромной и вышколенной армии.
— Был такой Бонапарт, подмял под себя всю Европу, и чем закончил свой жизненный путь, решив раздавить Россию, как он выразился? Вроде бы закончил свои суетные дни на острове святой Елены, тот еще обалдуй, хоть и великий полководец этот корсиканец.
— Давно не те времена, Алексей Николаевич, рейх сейчас ведущая в мире промышленная держава…
— Которая, кроме угля, нуждается в постоянном привозе сырья. И начни немцы войну, как Англия немедленно установит морскую блокаду. Победить нас кайзер не сможет — велики просторы, а установить ему германскую гегемонию в Европе не позволит Британская империя, которой тут обязательно помогут САСШ. Лучше мировое господство делить с единоплеменниками, чем с немцами. А по своей промышленности за океаном превосходят все четыре главные европейские державы, включая нас грешных. Так что кайзеру нужно сырье, и дать его можем только мы — мы наши месторождения даже разрабатывать толком не можем. Пусть император Вильгельм и вкладывается в разработку рудников, и начни войну все потеряет. Также как и другие концессионеры, буде таковые найдутся. Нам нужно свою промышленность всячески развивать, государь, а потому содействие нужно, хоть тех же немцев. И реформы проводить потихоньку, а для того мир нужен. Так что лучше не привязывать себя военными обязательствами, пусть так кредиты дают.
