Ветер перемен (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Эти игры стали в полной мере международными, так как на них прибыло больше полусотни участников из разных стран. Даже парочка заявилась из державы Цин. Случайно. Что в общем-то было не важно. Подобного хватило для провозглашения нужного статуса мероприятия как в отечественной прессе, так и в переписке. С надежной на то, что это найдет отражение в европейских газетах. Событие то неординарное, мягко говоря. Даже можно сказать резонансное, которое должно по задумке вызвать отклик в сердцах и умах многих философов, мыслителей и просто ценителей всевозможной модности.

Номинации были представлены весьма широко. Тут и скачки как верховые, так и на квадригах. И кулачный бой, сиречь насаждаемый царевичем бокс, и борьба. И фехтование со стрельбой в куче видов. И бег на семь разных дистанций. И метание копья, молота, диска и ядра. Ну и поднятие гирь по разному.

Марафон по здравому рассуждению или его аналог царевич проводить не стал. Он просто не вписывался в эти игры, будучи индивидуальной «фишкой» греков. Да и не зрелищный. Всевозможные многодневные гонки на большие расстояния — тоже отправил мимо. Их лучше устраивать отдельно с красивым стартом и финишем. В формате больших игр они не смотрелись. А вот водные номинации хотел ввести, но не успел. Просто не удалось построить закрытый бассейн. Тот вообще был лишь в проекте. Скорее даже не бассейн, а целый водноспортивный комплекс, в котором он собирался проводить обучение плаванию. Специальный гребной канал для соревнований тоже пока не прорыли. Да и команды в общем-то не подготовили.

Это он сделает позже. В рамках расширения проекта, так сказать. Присматриваясь, заодно и к другим номинациям. Но даже то, что царевич сделал выглядело невероятно и попросту колоссально в глазах аборигенов. Любой желающий мог приехать, сдать отборочные нормативы и принять участие в надежде обрести не только славу, но и весьма внушительный приз. Например, за первое место в номинации к золотой медали давали еще и пять тысяч рублей. Не баснословно, конечно, но очень ощутимо даже для богатых людей.

И вот игры закрыли.

Торжественно.

Пафосно.

Громко.

Запустив программу народных гуляний до самого вечера. С ночным маскарадом на Красной площади.

Алексей же уезжал.

Он и так задержался. И теперь спешил на свой пароход, чтобы нагнать посольство в Иран. То должно в крайнем случае дожидаться его в Астрахани. Но это было не желательно. Все-таки город там был плохо благоустроен, маленький, практически фактория, отчего продолжительный постой там мог сказаться на лоске делегации…

— Слышал, что сказал посол персов? — спросил царь сына.

— Об этих играх? Нет. Меня отвлекли.

— Он пообещал, что на следующие от его страны приедет много участников. Чтобы и на кулаках, и на саблях подраться, и из лука попытаться взять приз. Говорил, что потрясен до глубины души. И в самым ярких красках опишет все своему государю. Не только ему. Всем влиятельным знакомым.

— Славно, — безучастно кивнул царевич.

— Просто славно?

— А что я могу сказать? Чем больше участников, тем лучше. Хотя на эти ехать не захотели. Кривили нос, ссылаясь на религиозные запреты. Бесит. Как будто Всевышний углядел в таких играх что-то дурное.

— Азарт, — пожал плечами отец.

— Ой… ну какой азарт? Это соревнования личной выучки. Кто лучше упражнялся, тот и победил. Вон, выходец из державы Цин взял серебро на луке и золото на конном луке. Где там азарт? Просто он умеет стрелять из него. Обширная практика, отменный навык — и вот — результат на лицо. Не удивлюсь, что после такого успеха сведения об играх доведут до их императора. И подготовкой участников займется кто-то из высокопоставленных чиновников.

— Они ведь тогда все медали станут забирать. — недовольно буркнул царь.

— А мы сами не так делаем? — улыбнулся Алексей. — Впрочем, кто знает, как там все повернется. Может император и не заинтересуется.

Петр скривился и махнул рукой, давая понять, что эта тема его не интересует.

— От Натальи Алексеевны пришло письмо. — сменил тему сын.

— Что там?

— Наша партия аспирина продалась. Ушла со свистом. Поначалу осторожничали. А потом, как распробовали, просто смели. Она пишет — огромный предзаказ.

— Странно, — покачал головой царь. — Неужто они так болеют?

— Аспирин ведь и головную боль после вчерашнего возлияния снимает. — с лукавой улыбкой ответил сын. — Отчего он и стал бешено популярным у богатых людей в Мекленбурге и округе. Даже несмотря на совершенно безумную цену. Хуже того, ей из Варшавы написали. Просят и им поставлять. Хоть немного для королевского двора.

— Как интересно… — удивился Петр Алексеевич. — Ты мне то не забудь отложить.

— Может осторожнее будешь с выпивкой? Здоровье то оно не казенное. Я смотрю она тебе все тяжелее дается.

— Вот только не надо зудеть! — раздраженно воскликнул Петр Алексеевич, которого такие заходы сына иной раз совершенно бесили.

В свои тридцать шесть лет он уже имел крепкую зависимость от этой «живительной влаги», то есть, являлся нормальным таким, «полноценным» алкоголиком. Не горьким, конечно, но и слава Богу. Главное во всем этом деле то, что царь не видел в подобном времяпрепровождении ничего дурного. И во время дебатов с сыном нередко приводил в пример массу великих личностей с таким же «хобби».

А него тем временем шли начинались запои.

Не часто. Но симпозиум почти всегда имел недельное или даже двухнедельное последствие. Да и вообще… ситуация потихоньку усугублялась. В пьяном виде царь чудил, был шаловлив без меры и похотлив. Отчего имел немало любовниц. Нередко случайных. Но ни с одной из них у него не завязывались душевные отношения. Секс, просто секс.

Рабочую активность этот образ жизни гасил изрядно.

И чем дальше, тем сильнее.

И работу сыну затруднял, так как алкоголь очень негативно влиял на мозг, угнетая адекватную мыслительную деятельность. Так что объясняться становилось все труднее и труднее. Хотя Петр Алексеевич и доверял сыну безмерно, но легко подпадал, с бодуна или «синим» под чье-то влияние. Отчего конфликты это порождало постоянные. И Алексею приходилось терпеливо их разгребать.

Разговоры же не давали никакого эффекта.

Вообще.

Только злили государя.

— Голландцы тебе что ответили про компанию? — сменил тот тему.

— Пока ничего. Думают.

— А чего там думать?

— Это очень большие деньги и такие же огромные риски. Впрочем, я уже начал готовить печать облигаций. Ювелиры режут лекало. С голландцами или без них — облигации все равно потихоньку вводить нужно.

— Ох… без них то боязно.

— А чего боязно? Они так и так обеспечены только нами. Голландцы в этом деле лишь громкое имя для повышения веса репутации. Что, де, даже такие люди не побрезговали, рискнули. А так, в принципе, мы и сами справимся.

— Может тогда пока повременим с этой историей?

— Ты имеешь в виду учреждение компании Дальних морей?

— Да.

— Так что в ней не так? Подставные лица организуют обычную финансовую пирамиду, привлекая акционеров большими дивидендами. После, через фиктивных поставщиков уводят деньги. Ну и объявляют о своем банкротстве. Ничего сильно сложного и хитрого. Банальность. Зачем временить то?

— А если вскроется? Репутацию измараем. А эти облигации нам сейчас важнее.

— Эта компания сильно ударит по французам и их союзникам.

— Что ты на них взъелся-то?

Алексей достал из внутреннего кармана сложенную в четверо бумагу и протянул отцу. Молча.

Тот так же молча ее принял. Развернул. Прочел.

Выпучил глаза, поперхнувшись.

Еще раз прочел.

— Как ты видишь у моей любви есть некоторые основания.

— А с этим что делать будешь? — кивнул Петр Алексеевич на бумажку.

— Поиграем, — многообещающе оскалился царевич…

Так они и добрались до места, где некогда стоял Воробьев дворец. Его уже разобрали. И во всю шли работы по котловану для нового.