Платон Планктон - Мы вчера убили послезавтра
Потом снова зажегся свет, и профессор предложил всем желающим взять с собой и попробовать дома микродозу "Винта". Олеся помнила, как в аудиторию зашла девушка-модель, изящно неся поднос с выстроенными на нем небольшими яркими коробочками. На упаковке была яркая картинка танцующего человечка и не менее яркая надпись: "Винт — раскрась свою жизнь!". Внутри каждой лежала бутылочка спрея для назального применения. Ровно одна доза. Олеся сама не поняла, зачем она взяла одну упаковку себе.
Групповые программы психологической помощи хороши днем. А что делать вечером? А вот насыщенные вечера и даже ночи Олесе обеспечил Эдик. Как оказалось, он давно был очарован ею и только присутствие Димы, мешало Эдику выразить все чувства, которые он испытывал к Олесе. Огромные букеты цветов, дорогие подарки и Эдик утром, днем и вечером. Олесе начало казаться, что встречаясь с Димой, она жила в каком-то заточении. Да она и сотой доли не знала о своем родном городе до романа с Эдиком. Они, не зная устали, носились по выставкам, галереям, светским раутам, ресторанам и ночным клубам. А чего стоили их совместные походы в модные магазины и бутики? Эдик научил ее испытывать невероятную радость от покупки сущих безделиц. И вот как раз во время одного из походов в новый ночной клуб, из Олесиной сумочки на стол случайно выкатилась бутылочка "Винта". Эдик, удивленно подняв брови, спросил:
— Крошка, ты все-таки решилась? А почему я ничего не знаю?
Он давно уговаривал Олесю забыть про эти "детские страхи" и жить на полную катушку. Зачем думать о завтрашнем дне? Вот завтра наступит, тогда и подумаем! А сегодня мы будем… жить! А жить его в понятии значило ни в чем себе не отказывать! Вокруг столько искушений и на них надо поддаваться, а не ограничивать себя непонятно кем разработанными правилами морали. А Олесина боязнь наркотиков вызывала полное непонимание у Эдика и кучу шуточек у его знакомых. Сейчас видя, что его уговоры увенчались успехом, он крепко обнял Олесю и поцеловал так, что она была готова принять цианид, а не какую-то безобидную смесь, которая спокойно продавалась в любом клубе. Она смело взяла в руки баллончик, поднесла к ноздре и вдохнула. Ответила на поцелуй Эдика и сказала:
— Это был сюрприз, любимый!
— Ура, моя девочка стала взрослой! Шампанское! Всем!
Их столик, за которым сидел десяток приятелей и приятельниц Эдика, просто взорвался поздравительным воем. А потом в ее голове взорвалась бомба. Олеся стала слышать свет и видеть звук! Как они зажигательно танцевали с Эдиком! Да в тот вечер они были просто королем и королевой танцпола! Ну действительно и зачем она только отказывала себе в таком удовольствии. Она не могла вспомнить, было ли ей так хорошо когда-либо. Олеся летала, не касаясь пола и мизинцем. И понимала, почему ЭТО называлось "Винтом".
Сначала она принимала "Винт" только в ночных клубах. Так, для веселья. Потом как-то попробовала дома, когда Эдик задерживался на работе, и ей было одиноко и скучно. Потом начала принимать по утрам, чтобы взбодриться ото сна. Потом у нее началась бессонница, и она принимала "Винт" перед сном. Он помогал ей заснуть и видеть красивые цветные сны. Постепенно одной дозы на ночь становилось мало, а теперь она плохо засыпала и после двух. "Винт" стал улучшать ее настроение буквально на час после приема. Затем подкрадывалась черная депрессия и сжимала холодными пальцами сердце так сильно, что Олесе хотелось выть. Или открыть окно, встать на подоконник и шагнуть навстречу асфальту. Господи, ведь она один раз так чуть не сделала! В тот день, когда дома кончился "Винт" и Эдик первый раз привел мужчину домой. Когда Эдик только начинал ухаживать за Олесей, он обещал, что теперь в его жизни будет только она. Что он спал с мужчинами только потому, что в его жизни не было такой женщины. А теперь он и высокий чернявый парень стояли в коридоре и целовали друг друга. У Олеси выступили слезы, а Эдик противно загоготал и сказал:
— Крошка, ты же не ревнуешь? Правильно, ревновать надо только к соперницам!
Олеся стола на балконе и думала. Думала о том, что ею наигрались. Для Эдика было важно потешить свое самолюбие и добиться ее, после чего он полностью начал утрачивать к ней интерес. Они продолжали жить вместе, но как-то по инерции. Почти каждый день Эдик приходил домой не один, они все меньше и меньше разговаривали. Постепенно боль и обида у Олеси сменились полным безразличием, ей было просто лень что-то менять. Следующий день был всегда похож на предыдущий. Подъем, работа, дом и вечерняя пустая жизнь в какой-нибудь забегаловке.
Сегодня начинался один из таких дней. Но почему именно сегодня глядя в зеркало, Олеся не увидела себя. На нее смотрела когда-то красивая, а теперь измотанная физически и морально девушка. Кем же она стала? Или уже чем? Ведь Эдик к ней относится в последнее время просто как к предмету интерьера, как к вещи. Вчера, к примеру, у них дома была вечеринка, и Эдик настойчиво предлагал ее одному из своих приятелей, гогоча в своей дурацкой манере. Почему она раньше не замечала, что у него такой отвратительный и мерзкий смех?
Олеся открыла белый шкафчик над раковиной, достала "Винт". Поднесла его к носу и резко вдохнула. Неважно, уже все абсолютно неважно. Она сидела на полу и чувствовала холод керамической плитки. Ее глаза были закрыты. Ей чудился Дима, который гладил ее волосы и шептал что-то приятное и успокаивающее. Олеся улыбалась.
Народы-братья
Глеб предупреждал Диму, что атмосфера в посольстве будет веселой. Но Дима все равно оказался не готов к такому неприкрытому разгулу веселья. Первой причиной цирка, царившего в Окраинском посольстве, была политика шефов. Давно, во время распада могучей страны, "шефы" применили тактику "разделяй и властвуй", перессорив между собой народы, которые эту страну населяли. В основном ссоры были спровоцированы с помощью межнациональных проблем. Они не такие как вы, они люди второго сорта, вы избранная нация и все в том же духе. Сработало просто великолепно, народы еще 5 лет назад считавшиеся братскими, готовы были в глотку друг другу вцепиться. А на Окраине успех этих усилий вообще был ошеломляющим. Сначала пропаганда "шефов" была направлена на развитие ненависти ко всему русскому. Но эта стратегия дала странные результаты, и народ Окраины разделился на два лагеря. Одна часть возненавидела все связанное с Россией всей душой, другая часть считала, что русские и украинцы это вообще один и тот же народ.
Внутри окраинского общества назрел такой конфликт, что страна фактически разделилась на две части. Де-юре стране не дали разделиться "шефы", по той простой причине, что одним марионеточным правительством управлять легче, чем двумя. Но они всячески подогревали взаимную ненависть между восточниками и западниками. Причем сами окраинцы уже не могли сказать, почему они друг друга на дух не выносят и в чем была причина раздора. Но взаимной ненависти из-за этого меньше не становилось.
В Окраинском посольстве западников и восточников было примерно поровну. Глава посольства был западник, но вот его заместитель уже относился к восточникам. Два этих лагеря находились в постоянном состоянии войны. Подставить, а еще лучше утопить представителя противоборствующего лагеря было высшим пилотажем. В принципе даже служба безопасности посольства работала не на отражение внешних угроз, а на сбор компромата. В этом дурдоме даже охране приходилось становиться искусными дипломатами. Ибо надо было точно знать, кому из сотрудников утром на входе говорить "здравствуйте" а кому "доброго ранку". И не дай бог перепутать — скандал будет вселенский.
Язык, на котором должны общаться сотрудники посольства, был вообще камнем преткновения. Как-то даже возникла ситуация, при которой западники сделали вид, что они в один день забыли русский язык, а восточники им в отместку запамятовали мову. Работа посольства была парализована на неделю, а его сотрудники напоминали сборище глухонемых. Смотрелось крайне весело, когда начальник одной секции пытался на русском языке что-то втолковать своему подчиненному, а тот ему на украинском объяснял, что ничего не понимает. Через три дня подобного бедлама было принято решение — восточники говорят по-русски, западники им отвечают на окраинском. И все перестают придуриваться, что друг друга не понимают. Иначе увольнение.
Вы представляете, как выглядит такой разговор? И насколько тяжело каждому из собеседников, не сбиться и не перейти, не дай бог, на неполиткорректный язык противников? Очень тяжело. А еще слова из одного языка, начали активно просачиваться в другой. В итоге родился дикий говор, смесь русского языка и мовы, этакий новоявленный суржик. Сотрудники посольства заметили, что этот их профессиональный диалект прочно въелся в подкорку и временами даже их родные и близкие перестают понимать то, что они говорят. Но они стоически держались выбранного курса, каждый, правда, своего, чтобы их правое дело, правда, у каждого свое, победило.
