Сергей Шхиян - Заговор
— Чего ему станется, проспится. Только и мне обидно, я за тебя которую ночь не сплю, а пьет Митька! Какая же тут справедливость?
Я правильно воспринял критику и вытащил из кармана сумму, на которую спаситель мог войти в штопор не менее глубокий, чем пресловутый Митька.
— Так будет по справедливости? — спросил я, отдавая ему монеты.
Благодарная улыбка подтвердила согласие вернее, чем любые слова.
— А что собирался Никонорыч делать дальше, поди, не знаешь?
— Как бы не так, — заторопился он, пряча деньги за пазуху, — хотел попа Сельвестра звать, выгонять из тебя бесов. Только Верка слезами плачет, так хочет, чтобы ты ей погадал. Иван Никанорыч — он такой! Ну, ладно, что-то я с вами тут заболтался. Ты завтра еще приходи, мы тебе всегда рады!
Сказав эти последние слова привета, мой безымянный друг подхватился и спешно пошел прочь, бережно прижимая руку к груди.
Глава 13
Мы возвращались на новую квартиру по сонным предутренним улицам. Юный герой с чувством исполненного долга, я в менее оптимистичном настроении. Управляющий оказался крепким орешком и в легкую меня переиграл. Получить щелчок по носу всегда неприятно, а такой крепкий, что едва с носом не отлетела голова, особенно. Подумать здесь было о чем. Нельзя сказать, что я недооценил противника, напротив, мне казалось, что придумал и сделал я все правильно, однако результат говорил сам за себя. С купчихой все было более ли менее понятно, одинокая женщина попала под жесткий контроль прохиндея и делала все по его указке.
А вот управляющий Иван Никанорович меня удивил, он никак не выглядел кладезем ума и талантов, но сумел провести меня как ребенка.
Мой расчет на суеверия хозяйки и слуг сработал против меня самого, и теперь предстояло исправлять допущенные ошибки.
Голова работала не лучшим образом, и я самокритично подумал, что начинаю терять нюх. Последнее время у меня получалось только отмахиваться от неприятностей, но никак их не предотвращать. Это было не самым хорошим знаком. Рано или поздно я могу не успеть подстелить соломку, и тогда падать придется очень больно. Мысли были безрадостные, а тут еще Ваня подлил масло в огонь.
— Хорошо, что я тебя нашел, — сказал он, явно рассчитывая на новую порцию похвал, — а то невесть что могло случиться!
— Да, ты сегодня молодец, — смерив гордыню, похвалил я его находчивость.
— А дальше что будем делать? — спросил он, уже как бы объединяя нас в одну команду.
Что дальше делать, я пока не знал. Можно было вернуться в имение и повторить попытку или добраться до управляющего и как-нибудь его нейтрализовать.
— Выспимся, тогда и будем решать, — ответил я, перенося окончательное решение на более поздний срок.
Паренек, соглашаясь, солидно кивнул, потом не удержался и начал по второму разу рассказывать, как его осенило пойти на мои розыски. Я кивал, не вникая в слова, почти задремал в седле, желая только одного, лечь и закрыть глаза.
Наконец мы добрались до дома, отвели лошадей в конюшню, разнуздали, поставили в стойла и только после этого пошли в избу. Наши барышни спокойно почивали, нимало о нас не беспокоясь.
— Покараулить, пока ты спишь? — спросил рында.
Думаю, что он ничего плохого не имел в виду, но вопрос прозвучал двусмысленно. Я, де, придурок, сон которого нужно еще и охранять. Можно было его одернуть, но я промолчал и согласно кивнул. Может быть, в его предложении и не было никакой подоплеки, мне же показалось, что он начинает пытаться бороться за лидерство. Конечно, не намерено, а интуитивно проверяя силу старого вожака.
Ваня вышел наружу, а я лег рядом с Прасковьей. Чувствовал я себя нормально, но грудь не отпускало какое-то тревожное напряжение. Здесь, на новом месте, где нас никто не знал, опасаться было нечего, умом я это понимал, но ничего с собой поделать не мог, лежал и чего-то ждал. В полумраке избы было прохладно. Спустя какое-то время мне сделалось зябко, замерзли ноги, и я встал поискать, чем бы прикрыться. В это время снаружи послышались какие-то непонятные звуки. Я прислушался, там негромко вскрикнули. Этого оказалось достаточно, чтобы броситься к дверям. Однако в последний момент я притормозил, не решился выскочить наружу без подготовки и затаился, пытаясь понять, что происходит. Какое-то время все было тихо, но потом прямо за дверьми послышалось чье-то тяжелое дыхание.
— Давайте сюда, он, кажется, там, — тихо сказал чей-то голос.
— Надо его выманить, — добавил другой человек, — как выйдет, бей сразу.
— А то! — сказал еще кто-то третий, низким басом. — Как-нибудь справлюсь!
Мне стало понятно, что Ванина защита нам не помогла. Его нейтрализовали и теперь ждут, когда наружу выйду я. Стараясь действовать неслышно, я запер дверь на мощный кованый засов. Человек, тяжело дышавший снаружи, вероятно, обладатель баса, потрогал дверь и кому-то доложил:
— Кажись, заперто.
Ему что-то приказали, но так тихо, что я не разобрал слов. Пока не начались боевые действия, я вытащил два своих пистолета и зажег от лампадки фитили, после чего натянул кольчугу и положил на стол обнаженную саблю. Ушло на все это чуть больше минуты. Девушки моих босоногих метаний по избе не услышали, продолжали мирно спать.
Завершив подготовку, я припал к нашему единственному окну, надеясь услышать, что творится снаружи. Вместо стекла в его раму была вставлена, как почти везде в небогатых домах, листовая слюда, так что она в моем случае еще служила дополнительной мембраной. Я прижался ухом. Там было тихо. Или снаружи ничего не происходило, или неизвестные противники затаились, чтобы себя не обнаружить раньше времени.
Кому мы так не угодили, что на нас организовали очередной налет, можно было только гадать. Адрес был новый, Москва достаточно большой город, чтобы так быстро в ней найти ничем не примечательных людей. Сначала я, грешным делом, заподозрил нашего квартирного хозяина, не пополняет ли он таким разбойным образом свои доходы. Однако неуверенность нападавших, здесь ли нужный им человек, говорила о том, что эти люди разыскивают кого-то конкретного. Вскоре мое терпение было вознаграждено и окончательно рассеяло сомнения в невиновности кабатчика. Опять я услышал переговоры, которые многое разъяснили.
— Что будем делать? — спросил неизвестный. — Может, просто постучать?
— А если выйдет кто другой? Как тогда узнаешь? Поднимут крик, перебудят всю округу!
— Да он это, малец-то его!
— Ты-то откуда знаешь?
— Фома говорил, что он был с пареньком. Аккурат вот с таким.
Фомой звали моего сегодняшнего спасителя, но совпадение имен еще ни о чем не говорило.
— Надо бы дело скорей решить, а то людишки просыпаться начнут, зачем нам соглядатаи!
— Рано еще, время есть, да и кто в чужие дела мешаться станет!
Судя по голосам, снаружи было не менее четырех человек.
— Может, просто избу спалим, и вся недолга? — внес кто-то вполне конструктивное предложение.
Мне оно совсем не понравилось, как и еще одному человеку, скорее всего, старшему в команде:
— Дурень ты и есть дурень! Пока она загорится, ее сто раз потушить успеют. Здесь же люди кругом, постоялый двор! Жечь надо не днем, а ночью!
Разговор как внезапно начался, так и прекратился, то ли нападающие отошли, то ли просто замолчали.
Теперь я был склонен думать, что нас выследили люди управляющего. За это говорило имя Фомы, видевшего вместе со мной Ваню. Только было непонятно, как это им удалось. Мы ехали по пустым предрассветным улицам и неминуемо заметили бы за собой слежку.
В этот момент в дверь тихо постучали. Стук был какой-то робкий и неуверенный. Во всяком случае, наших барышень он не разбудил. Понятно, что я на него никак не отреагировал. С минуту было тихо, потом он повторился, но теперь стучали громче и увереннее. Аксинья проснулась и подняла голову с подушки. Я подошел к ее лавке и знаком велел ей молчать. Однако она, подобно большинству людей в такой ситуации, тотчас поспешила узнать, почему. Пришлось непочтительно зажать ей рот рукой. Только тогда она поняла, что я от нее хочу.
В дверь стукнули снова, теперь уже кулаком, так что разбудили и Прасковью. С ней я повторил в точности то же самое, что и с Аксиньей. Пока я удерживал ее рот от вопросов и возгласов, незваные гости уже принялись колотить в дверь безо всякого стеснения. Пора было делать вид, что я проснулся. Оставив испуганную Прасковью, я с двумя пистолетами подошел к двери, уже с трудом выдерживающей напор тяжелых ударов, и спросил плачущим голосом:
— Иду, иду, кого там нелегкая несет?! Чего так стучите, дверь выломаете!
Удары разом стихли, и снаружи ласково попросили:
— Выдь, добрый человек, на два слова!
— А вы кто такие и почему людям спозаранку спать не даете?
За дверью помолчали, не сразу придумав, что ответить. Потом тот же человек, объяснил:
