Сергей Шкенев - Заградотряд Его Величества. "Развалинами Лондона удовлетворен!"
- Ваше благородие, - Василий Прокопьевич принял на себя обязанности командирского адъютанта и секретаря, не доверяя ответственное дело непутёвой молодёжи. - Ваше благородие, до вас капитан Лопухин. На приём, говорят, желают попасть.
- Их там несколько?
- Капитан Лопухин в единственном числе пребывать изволят, а двух прибывших с ним сержантов я сюда не пущу, ибо нечего младшим чинам на офицерских разговорах уши греть.
- Слушай, Прокопьич, а откуда он здесь взялся? Почему часовые не остановили и не доложили по команде?
- Так красногвардейцы же!
Это многое объясняло, в том числе и удивительную невнимательность часовых.
- Зови, - лейтенант одёрнул мундир, и решительно склонился над походным сундучком, где хранилась последняя бутылка вишнёвой наливки. - И закуски нам какой сообрази.
- Само собой, - кивнул Василь Прокопьич. - Мы же не без понятия.
Красногвардейский капитан появился буквально через минуту после ухода урядника, но почему-то вместо приветствия восхищённо покрутил головой по сторонам, и произнёс с некоторой долей зависти в голосе:
- Умеете же вы устраиваться с удобствами даже в походных условиях, Фёдор Саввич. Ох, простите, я не представился - капитан Лопухин Иван Михайлович.
- Моя фамилия, как я понял, вам известна? - Самохин с удовольствием пожал протянутую руку. Не каждый день доводится здороваться с человеком, чьё имя не исчезает из газетных заголовков, и о чьих приключениях написаны штук восемь толстых романов. - И что вы говорите про удобства? Увы, они у нас на улице. Монголы, знаете ли, свои жилища ватерклозетами не оборудуют.
Настоящая монгольская юрта досталась лейтенанту в том самом обозе, что вёз снаряды секретным артиллеристам, и можно было лишь гадать, каким образом она оказалась на берегах Туманного Альбиона. Скорее всего, её привёз какой-нибудь учёный из экспедиции на Восток, и решил использовать на войне в качестве походного шатра. Ну а судьба так распорядилась, что у монгольского жилища появился новый владелец.
Лопухин шутку оценил, но развивать её далее не стал. Произнёс со всевозможной серьёзностью:
- Я послан к вам, Фёдор Саввич, командиром моего батальона Фёдором Ивановичем Толстым с предложением объединить силы. Вы, как мне думается, в настоящий момент не имеете приказов от вышестоящего командования и вынуждены действовать по обстановке.
- Да, это так.
- В таком случае я уполномочен предложить вашему заградительному отряду войти в состав батальона на правах отдельной роты с должным содержанием согласно уложению Его Императорского Величества о Красной Гвардии! - отбарабанив торжественную часть, капитан Лопухин закончил негромким пожеланием. - Соглашайтесь, Фёдор Саввич, у нас ведь всё равно общее начальство.
Такого Самохин не ожидал, но не раздумывал ни секунды:
- Я согласен, Иван Михайлович!
А в голове Фёдора Саввича уже щёлкали невидимые счёты, осваивая и распределяя ещё не полученное жалование. Эх, пару бы месяцев продержаться в батальоне, и тогда по выходу в отставку можно будет не только организовать хозяйство по последнему слову науки и техники, но и подумать над расширением угодий. Если, конечно, суждено остаться живым.
Забегая много вперёд, успокою моего многоуважаемого читателя - лейтенант останется жив, и через сто с лишним лет его потомки будут гордиться великим предком, и рассказывать о нём в своих школьных сочинениях. А если кому-то доведётся побывать в Нижнем Новгороде, то не поленитесь прогуляться от Императорского Драматического театра, мимо Чёрного пруда и Поземельного Банка прямиком к высокому волжскому откосу. По улице, носящей имя георгиевского кавалера, отставного капитана и действительного академика Фёдора Саввича Самохина. Он честно заслужил добрую память о себе.
Документ 13
"Из сочинения ученицы Первой Градской гимназии им. Императрицы Марии Фёдоровны.
Почему мы любим свою страну.
...Мы любим Российскую Империю не только за её красоты и богатство, хотя от Рейна до Калифорнии и Гудзонова залива найдётся немало милых русскому сердцу уголков. В первую очередь мы любим свою страну за то, что она впервые в истории человечества предоставила своему народу равные права на ответственность перед Родиной независимо от происхождения.
Наглядным тому примером может послужить история моего прадеда, действительного академика Императорской Академии сельскохозяйственных наук, знаменитого селекционера и основателя династии хлебопромышленников, Фёдора Саввича Самохина. Родился он в ту пору, которую мы называем веком низкопоклонничества перед Европой, и успел в полной мере вкусить прелестей "просвещённой деспотии с вольтерьянским душком". Что бы его ждало в будущем, не приведи судьба и божий промысел на престол Государства Российского императора Павла Петровича? Его будущее было предопределено - в те времена крестьянское сословие ещё не считалось опорой самодержавия, и крестьяне страдали из-за малых земельных наделов и постоянных неурожаев, перебиваясь с хлеба на воду и с редьки на квас. Да, тяжёлая жизнь была уготована нашим предкам.
Но после отражения британского нашествия на Санкт-Петербург весной 1801-го года император Павел Петрович провозгласил независимость русской политики от европейского мнения, и произнёс историческую фразу:
- Немытая Европа нам не указ, а кому сие не по нутру, тот сам себе злой дурак!***
***Это официальная и рекомендованная к распространению версия знаменитого высказывания императора Павла I. Документально же зафиксированное изречение гласит: - Какая-такая Европа, Михаил Илларионович? Да на х... я вертел твою Европу.***
Времена менялись, и вместе с ними менялись люди. Мой прадед принимал участие в двух войнах, и если с первой вернулся в сержантском чине, то со второй пришёл уже капитаном, георгиевским кавалером, и кавалером других боевых орденов. Бесплатное образование позволило подняться ему от самых низов до высших слоёв общества, и считаться другом у таких замечательных героев, как Михаил Касьянович Нечихаев, Фёдор Иванович Толстой, Иван Михайлович Лопухин, Матвей Дмитриевич Черкасский. Будущие выдающиеся российские полководцы подарили бывшему крестьянину свои портреты, и нередко заезжали погостить, чтобы в спокойной обстановке и спокойствии сельской жизни отдохнуть от ратных трудов и вспомнить совместное участие в жарких баталиях.
Это ли не стало показателем того, что в Российской Империи на самые верха пробиваются исключительно талантом и способностями, но никак не с помощью связей и происхождения.
Мои подданные являются людьми благородными уже по праву рождения! - так сказал другой великий император - Николай Павлович, продолживший дело отца и вознёсший страну к небывалым вершинам процветания.
А ещё мы любим Россию не только за всё описанное выше. Мы её любим просто за то, что она у нас есть. И этого достаточно...
(Сочинение Елизаветы Самохиной удостоено Похвального листа от Военного Министерства, и полный его текст был опубликован в газете "Нижегородские ведомости" 2 июня 1925 года)"
Глава 14
- Ты, Миша, натуральный вредитель и враг народа, - после дружеских посиделок, на которых отпраздновали новое звание Нечихаева, Фёдор Иванович Толстой постарался остаться с новоиспечённым героем с глазу на глаз, и теперь сурово тому выговаривал. - Что за бордель ты тут устроил, Миша? Вместо того, чтобы спокойно и тихо отстреливать британских лордов, вами организованы полноценные боевые действия с многократно превосходящими силами противника.
Мишка оценил замаскированную под выволочку похвалу. Майор Толстой сам отличался живостью характера, и сейчас попросту завидовал пропущенным приключениям. Завидует, а вслух этого сказать не может - несолидно при его звании.
Да, они нынче оба майоры, но для понимающего человека майорский чин в Красной Гвардии куда как выше генеральского в какой-нибудь инфантерии или кавалерии, и примерно равен полковнику воздушной гусарии. Нечихаев как раз и был тем самым понимающим человеком.
- Да нормально мы воюем, Фёдор Иванович. Мне нравится.
- А зачем ты пытался ограбить Банк Англии и кофейню Ллойда?
- Скажете тоже... ограбить, - обиделся Мишка. - Мы предотвратили вывоз материальных ценностей, и если бы к противнику не подоспела подмога, то вообще могли их спасти. Да что уж теперь рассуждать.
- Между прочим, бой с применением ручных ракетомётов на одной из центральных улиц Лондона прямо указывает на присутствие в городе частей нашей армии. Ракеты на мародёров не спишешь, и британцы обязательно сделают выводы.
- Как будто они до этого не догадывались, - рассмеялся Нечихаев. Тоже мне загадка природы. Да чтобы сделать такие выводы, достаточно достать пулю из любой простреленной мной или Николаем Павловичем башки!
При упоминании наследника престола Толстой построжел.
