Юрий Бурносов - Хакеры. Книга 3. Эндшпиль
Солдаты третьей роты не видели, что немцы в сугробах живы! Они продолжали ворочать лопатами, и снег летел во все стороны.
— Ты нашел камень? — спросил мертвый фашист.
— Да, — ответил Вирский. — Я дотронулся до него, но ничего не произошло.
— Не всё сразу, — сказал немец, вращая остекленевшими глазами. — Нашел помощника?
— Есть один согласный со мной человек, — ответил Вирский и вдруг пожаловался: — У меня руки чешутся.
— Терпи, скоро пройдет.
— Я боюсь сугробных тварей! — признался Сергей. — Они сожрут меня!
Мертвый немец вдруг захохотал. Его хохот поднимался из груди и походил на удары по рваному барабану. Вирский боязливо огляделся по сторонам, опасаясь, что кто-нибудь обратит внимание на бойца Красной Армии, разговаривающего с трупом гитлеровца.
— Поверь мне, — немного успокоившись, произнес мертвый фашист, — ты им не нужен.
— Почему? — удивился Вирский. — Ведь они нападают на всех!
— Тебя не тронут, — пообещал немец.
— Это потому, что я коснулся черного камня?
— Вовсе нет. Скоро узнаешь.
— Я не понимаю, что происходит!
— Не время для паники, — как-то по-деловому произнес мертвец. — Тебе пора начинать.
— Начинать что? — спросил Вирский.
— Сам знаешь, — ответил немец. — Или руки будут зудеть до тех пор, пока ты жив!
Калинин пристально смотрел на застывший в снегу труп. Неподвижные глаза, раскрытые перекошенные губы. Бедные солдаты, сгинувшие в этом лесу и умершие ужасной смертью. Во имя чего они погибли?
Зачем рота Калинина забрела в этот лес? Зачем захватывать какую-то заброшенную высоту, до которой даже немцы не добрались?
В голову закралась предательская мысль. Он старался отогнать ее от себя, но она упрямо сверлила мозг.
А не была ли рота отправлена на заведомую погибель, черт возьми?
— Товарищ сержант! — крикнул кто-то из солдат, подзывая Ермолаева.
Алексей повернул голову. Командир первого и теперь единственного взвода пробрался к солдатам. Глянул, куда они показывали, и заслонил ладонью лицо. Алексей тяжело вздохнул. Каждая новая находка была неприятной и зловещей. Не стала исключением и эта.
— Парамонов, — тихо сказал Ермолаев, когда Алексей приблизился. Сержант указал на последнее тело в ряду. Мертвый солдат лежал на спине, вцепившись обеими руками в щиколотки другого трупа. — Вот, значит, куда занесло Сашу Парамонова.
Бугров на сугробах больше не осталось. Красноармейцы раскопали всех. Парамонов был единственным из своих. Он пропал вчера и почему-то был присоединен к немцам. Других солдат из третьей роты не нашли.
— Смотри, Иван, — сказал Калинин, указывая на тела. — Их тела сложены в букву.
Ермолаев с неприязнью посмотрел на трупы:
— Кто же так поглумился над мертвыми?
— Не знаю… Но ты видишь букву?
— Да. Но черт меня подери, если она мне знакома!
— Это буква «Юсъ малый» древнеславянского алфавита, — объяснил Калинин.
— Проклятие! — вырвалось у Ермолаева. — Дьявольский лес.
— Все тела раскопаны, — доложил подошедший старшина. — Зачем это было нужно, командир?
— Если отойти назад, Семен Владимирович, — произнес Калинин, — то становится видно, что тела немцев расположены так, что получились фигуры.
— Какие фигуры?
— Это буквы. Буквы древнеславянского алфавита.
— Кто-то собрал буквы из мертвых немцев? — спросил Семен Владимирович.
— Букв много и в несколько рядов, — заметил Калинин, — значит, это текст.
— Господи! — промолвил Ермолаев. — Вот ужас!
— Телами мертвых здесь выложена фраза.
— Хреново! — удрученно произнес старшина.
— Но буквы слишком большие, чтобы их прочесть, — сказал Калинин.
— Пойдем отсюда, лейтенант, — попросил старшина. — Мы еще успеем пройти пару километров до темноты.
— Нет, послушайте. Кто-то выложил эту надпись вдоль дороги специально для нас. Только мы в этом лесу. Больше никого.
— Я не хочу знать, что там написано, — сказал Семен. — В этой надписи не может быть ничего хорошего.
— Мне нужно забраться повыше, чтобы увидеть текст целиком! — произнес Калинин.
Ермолаев обернулся, рассматривая лес.
— Вон хороший кедр с нормальным стволом, — сказал он. — Можешь взять мои «кошки».
Калинин не помнил, когда в последний раз забирался на дерево. Но делать это в «кошках» Ермолаева было очень удобно. Он поднялся метров на десять, отодвинул в сторону закрывающую обзор ветвь с кедровыми шишками и полностью увидел надпись, выложенную телами немецких солдат.
Прочитать текст с ходу он не смог. Мешали не везде очищенный снег и малая высота. Калинин перевел лишь разрозненные слова.
— Ягода… алый… ждет смерть… дальше… камень… чернота.
Алексей замер, пытаясь составить фразу.
— Камень, чернота, — пытался он понять некоторые слова. — Черный камень. Черная скала… Черноскальная!
Он быстро начал составлять начало фразы.
— «Ягоду алую ждет смерть…» — начал он и поправился: — Нет, не алую. Красную!
Он внезапно покрылся потом, холодные мурашки побежали по спине. Подлый страх пробрался в душу. Красную ягоду ждет смерть дальше в Черной скале.
— Красная ягода… — повторил он. — Это же калина! Господи…
Надпись, выполненная телами немецких солдат, была предназначена для него, Алексея Калинина!
ГЛАВА 3
Неистово втягивая воздух, Фрол Смерклый вонзал ноги в сугроб, пробираясь вперед метр за метром. Старшина торопил их, надеясь пройти еще немного до наступления темноты.
Рядом вновь появился Вирский. С непостижимой легкостью он перебирал ногами по вязкому снегу. Фрол искоса посмотрел на него. Вирский выглядел совершенно простуженным.
— Как тебе старшина всыпал! — заметил Вирский. — Ни за что ни про что!
Смерклый механически передвигал одеревеневшие ноги, глядя вперед исподлобья.
— А ты заметил «кошки» у Ермолаева? — снова спросил Вирский. — Догадываешься, как твой вещмешок попал на верхушку березы?
Смерклый не желал отвечать. Но горбоносый солдат не отставал:
— Видел, как лейтенант спирта не жалел и лил на немца треклятого?
Фрол снова проигнорировал слова сумасшедшего солдата.
— Они все пытаются досадить простому человеку! — нравоучительно произнес Вирский. — Нет, чтобы в душу заглянуть.
— Отвали от меня! — неожиданно сказал Смерклый. — Надоел!
Вирский на некоторое время замолчал, изумленный этим возгласом.
— Чем же я тебе надоел?
— Ты рехнулся! — четко ответил Смерклый. — И хватит шастать за мной!
— Я за тобой не шастаю! Ты сам на меня натыкаешься.
— Не хочу, чтобы ты рядом шел. Уйди подобру!
— Ладно, — с подозрительным миролюбием произнес Вирский. — Я рехнулся. Очень хорошо. Найди себе нового друга!
Смерклый зло сверкнул глазами, не понимая, к чему клонит боец.
— Найди-найди! — продолжал тот. — Думаешь, получится? Думаешь, кто-нибудь из них будет разговаривать с тобой, как с ровней?
Вирский внезапно схватил Смерклого за плечи и повернул лицом к себе:
— Они будут смеяться у тебя за спиной! Они будут всё время показывать на тебя пальцем и издеваться! У тебя не будет друзей в этой роте. И знаешь, почему?
Он тряхнул Смерклого так, что у того свалилась винтовка с плеча.
— Знаешь? Потому что один мерзавец подшутил над тобой и сделал из тебя посмешище!
— Он не хотел, — начал оправдываться Смерклый. — У него получилось ненароком. Он потом извинился.
— Но стало ли тебе от этого легче? — спросил Вирский, изогнув черную бровь. — Он извинился… а ты стал посмешищем для всей роты. Теперь и старшина шугает тебя, и даже молодой лейтенант…
Смерклый встал. Его мозги медленно проворачивали сказанное. Вирский терпеливо ждал реакции крестьянина.
— Меня на самом деле никто не любит! — наконец произнес Фрол.
— Это из-за той глупой шутки.
— Приходько… — процедил сквозь зубы крестьянин.
— Тебя не оставят в покое эти солдаты.
— Но как быть? Ведь мне некуда деваться из роты!
— Ты должен показать, что не таков, каким они тебя представляют.
— Не понял…
— Ты должен проявить твердость. Не слушай офицерьё! Доверься чувствам. Ты чувствуешь что-нибудь?
— Я его ненавижу! — со злостью прошипел Смерклый. — Я ненавижу Приходько, как пес луну!
— Как доказать, что ты сильнее его? — хитро спросил Вирский.
Фрол увидел, что черное пятно на тыльной стороне кисти Вирского, выглядывающее из-под рукава шинели, сделалось больше. Оно словно выросло. Но такого быть не может. Просто Вирский измазал руку чем-то вроде дегтя.
— Ты должен проявить характер! — произнес Вирский, удаляясь от него с загадочной улыбкой.
— Смерклый! — раздался окрик старшины. — Твою мать, ты что там в хвосте плетешься!
Глаза Смерклого налились кровью, ему показалось, будто они сейчас лопнут. Он проскрежетал зубами:
