Михаил Ланцов - Александр 2
Начало собрания прошло очень позитивно. Уставшие от ожидания на свежем воздухе делегаты этого импровизированного съезда переговариваясь веселыми голосами, шумною толпой ввалились в бальный зал, где активно суетились слуги, наводя марафет. Стулья были поставлены своеобразным амфитеатром полукругом в пять рядов, что позволяло даже без возвышения видеть всем происходящее.
Рассаживались долго, ибо рядились по старшинству, как стародавние бояре. Это позволяло Александру, время от времени поглядывая на них, еще более получаса работать над своими тезисами. Наконец, около одиннадцати часов все расселись и на площадку перед цесаревичем вышел Чижов:
— Ваше императорское высочество, хочу просить прощения за свой проступок. Виноват я без меры. — Федор Васильевич встал на колени. — Вы просили меня держать до времени в тайне ваши взгляды, но не утерпел я. Слишком отрадны они для меня. Да и не только для меня. Вон сколько людей пришло. — Он, не поворачиваясь, размашистым жестом указал рукой за спину. — И все уважаемы, заслужены, делами славны. А пришли лишь слухами ведомые, ибо даже самая незначительная капля надежды — и та их привлекает всемерно. Накажите меня, сурово накажите. Виноват. Но не ради себя я это сделал.
— Федор Васильевич, кто виноват в данной ситуации дело десятое. Не намекни я вам — вы бы и не узнали. — Александр взял небольшую паузу и обвел глазами всех присутствующих, стараясь заглянуть каждому в глаза и прочитать настроение. Потом он встал, подошел к Чижову, помог встать с колен и кивком показал ему сесть на стул. — Товарищи. Друзья. Мне отрадно и лестно, что вы сегодня пришли. Но я вынужден разочаровать вас — пока мы не можем выступить, так как позиции славянофильства в частности, и панславизма, в общем, не только не облечены в четкую, ясную и непротиворечивую форму, но и даже к единому знаменателю не приведены. С чем мы можем выступить? С лозунгами? А зачем?
— Ваше императорское высочество, получается, что Федор Васильевич нас сюда привел зря? — с места спросил Владимир Иванович Ламанский.
— Отнюдь. В наших рядах нет единой позиции, как по главному вопросу, так и по прочим. Думаю, вам всем известна знаменитая басня Ивана Крылова «Лебедь, рак и щука». Помните, как там: «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет, и выйдет из него не дело, только мука». Так вот. Сейчас мы подобны этим лебедю, раку и щуке. Чем и пользуются наши идеологические противники — «западники», которые обладают определенным единством позиций и взглядов. Мы никогда не сможем их одолеть. Если только не наведем порядка в своих рядах. Нам нужна ясная, единая программа с четкими, предельно конкретными целями и задачами. Если мы сейчас выступим, то с чем? С дешевыми лозунгами о всеобщем благоденствии? Это несерьезно.
— Вы нам предлагаете создать политическое общество? — недоверчиво спросил Кокорев.
— Ни в коем случае. Этот шаг нас поставит под удар сильно зависимой от Европы администрации моего отца. Да и не время для этого. Я думаю, что наша с вами задача не на один год вперед лежит совсем в другой плоскости. Какие насущные проблемы стоят перед нами? Я считаю, что их всего три, а именно промышленность, транспорт и образование. Промышленность — это ключевая проблема, в первую очередь из-за ее крайней слабости. При этом эта наша особенность приводит к тому, что мы все больше и больше зависим от милости европейских дельцов, которые могут в любой момент оставить нас без промышленных товаров. Транспорт — это… ничто, ибо, по большому счету его нет. Всем вам известно, что пока зерно идет от Кубани до Санкт-Петербурга, может пройти год. Это совершенно нетерпимо. А если посмотреть на практически полностью отрезанные от нас Сибирь и Дальний Восток? Дороги, товарищи, это артерии государства. А железные дороги — железные артерии. Без них нам никуда не продвинуться, ибо толкать подводы с хлебом по грязи самый наихудший вариант. Эти две обозначенные мною проблемы выдвигают третью, еще более сложную в решении. Дело в том, что наш народ в основной своей массе необразован, а потому найти квалифицированного рабочего очень сложно. Да и не только рабочего. Как можно вести просвещение в среде людей, которые и читать-то не умеют? Думаю, вы и сами это все отлично понимаете. Поэтому, я предлагаю считать сегодняшний ваш приход ко мне за коллективную просьбу к Цесаревичу о проведении первого в России промышленного съезда. Особенно подчеркиваю — промышленного. Нет нужды озвучивать никаких политических лозунгов. Формально — цель съезда выработать общую стратегию экономического развития и согласовать действия между отдельными участниками. Заодно съезд утвердит единую программу, постоянно действующий комитет для оперативного решения тех или иных текущих задач.
— Ваше императорское высочество, вы же сами говорите, что общество нам создавать ни к чему? — Солдатенков был несколько смущен подобным поворотом событий.
— Политическое общество. Я особенно это подчеркиваю. Сейчас мы должны максимально дистанцироваться от политики и заняться исключительно конкретными делами в области экономики, транспорта и образования. Нам нужна твердая земля под ногами. О высоком поговорим тогда, когда с обыденным разберемся. Именно по этой причине я приглашаю вас всех в Москву первого декабря, чтобы принять посильное участие в работе промышленного съезда. А что касается названия, то оно может быть любым нейтральным, например, общество ревнителей русской промышленности. — Александр остановился и легким кивком показал завершение своего выступления. После чего началось такое, что не передать. Шум, гам, свалка, разве что до драки не дошло. В общем, разговаривали еще довольно долго, но, уже обсуждая рабочие детали, так как в главном, а именно в желании проводить съезд, все были солидарны с Александром.
Впрочем, уход дорогих гостей не принес хотя бы относительного покоя. Уже третьего числа нарисовались в полный рост три проблемы. Во-первых, из Санкт-Петербурга прибыли ирландцы, то есть, стало необходимо срочно организовывать учебный лагерь и постой. Во-вторых, Наталья Александровна уже раструбила по Москве о тайских массажистках и именно третьего числа, к великому князю пришла делегация московской элиты с просьбой открыть салон. И, наконец, в-третьих, в Санкт-Петербург прибыл для переговоров о судьбе Шлезинг-Гольштейна канцлер Прусского королевства Отто фон Бисмарк, так как доверять в таких тонких вопросах дипломатам он не решился. Причем он желал пообщаться с цесаревичем, в свете чего прислал с адъютантом письмо, где поливал елеем успехи Александра в Новом Свете.
Смысл прибытия Отто именно в столицу России был очень прост, хотя читателю может показаться странным и непонятным. Дело в том, что император Александр Николаевич являлся не только главой Ольденбургского дома, к которому принадлежал нынешний правитель Датского королевства. Мало этого, в Санкт-Петербурге уже находился Николай Фдридрих Петр II великий герцог Ольденбургский имевший косвенные права на Шлезвиг-Гольштейнское герцогство. Впрочем, как и император. Там ситуация была очень запутанная и очень опасная для Пруссии, так как, нападение на Данию может привести к непредсказуемым результатам. Например, вполне легитимное вступление Российской империи в войну для защиты владений Ольденбургского дома. Конечно, Россия не так давно проиграла войну, но Бисмарк не тешил себя иллюзиями относительно той газетной бравады, что развели французы с англичанами. Он, прожив не один год в Санкт-Петербурге, отлично понимал реальные боевые возможности этой огромной, и, казалось бы, неповоротливой империи. В конце концов, недавнее турне великого князя в САСШ усиливало его беспокойство. Как ни крути, а одним полком решить исход гражданской войны не каждый сможет. В глазах Отто Александр выглядел очень опасным и склонным к авантюрам игроком, который за те несколько лет, что ведет свою игру смог не сделать ни одной серьезной ошибки.
Впрочем, ситуация с переговорами была неоднозначной. Официально, Отто фон Бисмарк приехал в Санкт-Петербург с целью скоординировать действия с Александром Николаевичем по поводу противодействия полякам, которые бунтовали на территории обоих государств. Этой теме и были посвящены все публичные приемы. Но как обычно бывает, официальная часть переговоров оказывалась только вершиной реального айсберга, что выражалось в кипучей деятельности прусской дипломатической миссии по решению совсем других вопросов. А именно подготовка почвы для нападения Пруссии на Датское королевство. Переговоры шли в первую очередь с серьезными игроками русской политической элиты, так как Отто отлично понимал, что если окружение императора пожелает начать войну, то Александр Николаевич будет вынужден пойти ему навстречу. То есть, мнение императора, по существу, было не важно, если не сказать больше. Александр же интересовал Бисмарка в той связи, что канцлер не понимал места и роли его в политическом раскладе империи, но беспокоился по причине очень высокой самостоятельности и независимости цесаревича. В конце концов, Линкольн два года назад уже недооценил его, за что поплатился не только жизнью, но и поражением его правительства в Гражданской войне. Да и не только Американский президент поначалу не оценил серьезность вмешательства этого принца. В итоге, Франция получила солидный удар по престижу из-за провала своей политики в Северной Америке в целом, а экономику Великобритании слегка пошатнула биржевая паника, которой Александр воспользовался, чтобы существенно увеличить свои капиталы. И Бисмарк не хотел повторять их ошибок.
