Сергей Шкенев - Красный властелин
— Я не про дракона. Вон там что такое?
Командир манипулы если и удивился разговорчивости ранее немого подчинённого, то вида не подал — мало ли какие у человека скелеты в шкафу. Отвлёкся от карты и привстал, разглядывая рванувший наперерез конный отряд:
— Кого ещё принесло? Вроде наши?
— Они самые. Могу голову заложить, что высокое начальство едет, — бывший старший десятник немного помолчал и добавил: — Вот только его нам для полного счастья и не хватало, бля…
Два часа спустя Матвей Барабаш полностью осознал размеры подвалившего счастья. Настроения это не прибавило.
— У меня предписание, товарищ мастер-воевода.
— Да мне плевать на твои бумаги, старший сотник! Понимаешь — плевать! — командующий Северной армией помахал перед носом у Медведика здоровенным футляром. — У самого таких полсотни штук, одна другой грознее. Так что засунь свою цидулку в гузно и к утру возьми эту бляжью высоту. И не делай умное лицо, старший сотник!
М-да… нехорошая ситуация. Вольдемар тысячу раз проклял тот момент, когда в его голову пришла мысль воспользоваться украденными в заградотряде листами. В смысле, позаимствованными на неопределённое время. Елизар Мартин сволочь! Ну кто же хранит отрядную печать под подушкой?
— Но, товарищ мастер-воевода, не проще ли послать пару «Левиафанов»?
— Проще, — согласился командующий. — Только их на всю Родению было двести пятьдесят штук. Сейчас меньше — три десятка потеряли в наступлении. Я их что, хреном ремонтировать буду?
— Есть же…
— Ага, есть. Но северный участок фронта не является решающим, и все подкрепления мы получаем в последнюю очередь. Ты не задумывался, почему целый мастер-воевода распинается перед командиром какой-то занюханной манипулы?
— Теоретически…
— Слова-то какие умные знаешь! А дело в том, что у меня на всю армию нет ни одного пластуна. Вообще ни одного, понимаешь?
Медведик понимал прекрасно. Как осознавал и то, что его бойцы являются овеянными легендами воинами лишь на бумаге. Ну надо же так попасться, а? И ведь не откажешь тому самому Серафиму Копошиле, чей портрет собственноручно вешал на стену в родной школе и ставил в пример юным, но тупым кадетам.
Командующий истолковал молчание старшего сотника по-своему:
— Задержитесь на денёк, ничего страшного. А командиру вашей бригады я письмо напишу.
— У нас полк.
— Ой, уморил, — рассмеялся Копошила. — Развели, понимаешь, секретность. Но хорошо, раз настаиваешь, пусть будет полк, а не бригада. Только эту тайну даже последний тушканчик в степи знает.
— Ну-у-у… — Медведик постарался сохранить невозмутимость.
— Да не переживай так, старшой, с вашей подготовкой ту высоту взять… Сходите ночью, возьмёте глорхийцев в ножи да и спокойно дальше поедете.
— Там только глорхи?
— Не совсем, — признался командующий. — Жопоголовых мы бы и сами к ногтю прижали, не впервой.
— Так в чём подвох?
— Шесть драконов с наездниками.
— Эх, ё…
— Они летать не могут, побитые сильно.
— Успокоили, товарищ мастер-воевода, — покачал головой Вольдемар. — Так, может, их из нашей установки приласкать?
— Уже пробовали, бесполезно. Сразу шестеро колдунов держат постоянный щит.
— Хреново.
— А я о чём говорю? — голос командующего чуть-чуть дрогнул. — Сделай этих тварей, старшой… прошу. У меня там сын на склоне остался… насовсем.
ГЛАВА 14
Михась купался в лучах славы. Наконец-то Родения узнала своего героя и воздаёт ему заслуженные почести. И пусть основное внимание пехотинцев приходится на долю самохода и пластунского обмундирования, но всё равно приятно. Можно даже представить, что бойцы Северной армии узнали о его подвиге в небе над пиктийской столицей и с нетерпением ждут рассказов живого очевидца и непосредственного участника. А что пластуны? Ну ходят о них легенды, да и пусть ходят. Лётчики, между прочим, не менее легендарны, но более засекречены. Кому не знакомо понятие военной тайны?
И не забывать отгонять от самохода особо любопытных — пехтура и техника суть вещи несовместимые. Дай им лом, и его сломают. То ли дело военно-воздушные герои, пусть даже вынужденные временно пребывать на земле!
— Миха, пойдём к командиру, — внезапно появившийся Барабаш отвесил Михасю лёгкий подзатыльник. — Да не сопрут твою механизьму, не беспокойся.
— А вдруг? — Кочик погладил тёплый железный борт.
— Тогда начнём ноги всем выдёргивать, — Матвей обвёл мгновенно засмущавшихся пехотинцев холодным взглядом. — Или кастрируем.
Вокруг самохода как-то очень быстро обезлюдело. Видимо, никто не хотел искушать судьбу и связываться со скорбными головой пластунами. Они же, поговаривают, ночью спать не могут, если в течение дня двух-трёх пиктийских колдунов до смерти не замучают. Всей манипулой, конечно… Глорхов, тех никак не менее десятка требуется. Живодёры, однако. Достойные преемники Эрлиха Белоглазого.
— Вот и ладушки, — сам себе кивнул Барабаш и потянул Михася за рукав. — Пошевеливай крыльями, орёл.
В выделенной гостям землянке поместилась бы половина баталии, а уж обычная-то манипула… Лампа освещала хмурые лица бойцов, и даже вечно сияющая физиономия старшего сотника искажена злой гримасой. И Кочику вдруг до того стало неуютно, что сразу захотелось развернуться и бежать отсюда — ответственный за чувство опасности нерв просто заверещал… в смысле, зачесался.
— Я собрал вас, товарищи, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, — Медведик сделал паузу, давая подчинённым самим закончить цитату из знаменитой пьесы. — Сразу скажу — ни ревизоров, ни приезда двух тёщ одновременно не ожидается, всё намного поганее.
— Лысую Гору брать будем? — деловито осведомился боец с длинным носом, явно указывающим на изрядную долю каганитской крови. — Я таки обеими руками за.
— Откуда знаешь про задание и почему согласен?
— Ой-вэй, командир, да ты не из наших ли будешь? — оживился носатый. — Отвечать на один вопрос сразу двумя…
— Короче!
— Можно и короче. Нам тут местные немного порассказали, да… Кстати, товарищ старший сотник, мой дядя готов дать неплохие деньги за драконью чешую. А уж если привезём порошок из сушёных тестикул… Озолотимся, командир.
— Какой ещё, к кагулам, дядя?
— Таки родной! У него в столице аптека на углу улицы Семи Ветров и Тихого переулка. Непременно заходите при случае, старый Пафик будет очень рад. А какую он ракию делает!
— Прекратить балаган! — Вольдемар налился дурной кровью.
— Да я ничего, — аптекарский племянник развёл руками. — Но про чешую не забудьте, а то женщины нам такого не простят.
— Женщины?
— Ага. Знаете, из чего делаются лучшие средства от морщин?
— Наплевать на средства, о другом думать нужно. Тем более покойникам деньги ни к чему. Выживем, тогда видно будет.
— Почему бы не выжить? — не унимался носатый.
— Против шестёрки драконов?
— Покалеченных и неспособных летать.
— И тем не менее.
— И что? Сколько у нас времени до выхода?
— Часа три точно есть.
Боец почесал кончик выдающегося носа:
— Когда-то меня считали подающим надежды алхимиком… Командир, я Михася заберу, хорошо?
— Есть идея?
— Да так, кое-что.
Через некоторое время Медведик оценил скромность носатого — его теоретическим знаниям по изготовлению убойных предметов позавидовал бы любой преподаватель соответствующего профиля из Второй роденийской разведшколы имени воеводы Селивана Штигля. К счастью, бывшие коллеги здесь отсутствовали, и никто не мешал старшему сотнику получать удовольствие от разговора со специалистом. Осталось только проверить знания на практике.
Адам Нечипайло (так, во всяком случае, значилось в переданных Мартином документах) осторожно вскрыл снаряд к «Грому небесному» и пояснил, показывая пальцем:
— Зелье мы на водяной бане растопим, а с тебя, командир, требуется десятка два полностью заряженных кристаллов.
— Их-то зачем?
— А пусть будут. Да не жмись, не на продажу прошу.
— Точно? Держи, — на широкую ладонь бойца лёг продолговатый футляр.
— Замечательно, — пробормотал Адам. — А теперь ещё молоток.
Увлечённому опасной работой мастеру не стоит задавать глупые вопросы, и Медведик протянул небольшую кувалду, найденную в самоходе. В принципе, он уже разобрался с задумкой алхимика — если пиктийский щит держит удары извне, то что мешает атаковать колдунов изнутри? Главное в этом деле — успеть унести ноги до того момента, когда уносить станет нечего.
Тем временем Нечипайло озадачил Михася разведением костра и добычей алхимического зелья, а сам принялся разбивать кристаллы на мелкие кусочки.
