Константин Калбанов - Рыцарь - Кроусмарш
Орочьи самки могли забеременеть только в определенное время, не более двух недель, осенью или весной. У людей такой периодичности не было, вернее она-то была, да только совсем отличной, от них. Тем не менее, орочьи медики, прекрасно научились разбираться с физиологией людей, кстати, нужно заметить, что смертность среди людей рабов была куда меньше, чем среди свободных, и из детей, если и умирал, то только каждый десятый, остальные выживали. Так вот они четко отслеживали циклы у человеческих самок, и сами распределяли, когда, кому и с кем стоило совокупляться, следя при этом и за тем, чтобы потомство получалось крепким и здоровым, а таких могли родить только здоровые же женщины, и с полностью оправившимся организмом.
В эту ночь, как и предыдущие две, к брату Адаму привели, Алину. В плен она попала пять лет назад, и уже успела родить и выкормить трех младенцев, теперь медики решили, что ей пора вновь понести. Женщина приходила и равнодушно раздевшись, ложилась на ложе, предоставляя возможность, инквизитору делать свое дело. Однако деятельная натура дознавателя не давала ему покоя, а потому, он всячески пытался ее разговорить. Когда она заявила, что направлена к нему не за этим, и что если она не понесет, то последует наказание, он успокаивал ее, говоря, что ночь длинная, а это дело не хитрое, так что времени хватит.
Растормошить женщину, было весьма трудно, но ему все же это удалось, правда, только после того, как он пустил в ход, все свое умение из прошлой жизни, когда он еще и не думал о постриге в монахи. Женщина вдруг осознала, что кроме постылой обязанности, это может быть еще и приятным занятием. Вторая ночь, это только подтвердила. А сегодня она переступила порог комнатки, где находился брат Адам, уже совсем другим человеком. На ее губах играла загадочная улыбка, а весь вид говорил о предвкушении, чего-то нового. И инквизитор ее не разочаровал.
После того, как они мокрые и разгоряченные наконец затихли на тюфяке, набитом свежей соломой, а Алина ласково прильнула к нему и оплела руками и ногами, ласково мурлыча, от переполняющих ее чувств, в нем вновь проснулся дознаватель.
— И что, ты никогда не получала удовольствия, будучи с мужчиной?
— Нет. Сначала было просто больно, а потом, никто и не пытался доставлять мне удовольствие, до тебя я и не подозревала, что это может быть так приятно.
— А сколько раз, ты была с мужчиной?
— Ты у меня четвертый.
— То есть, тебе удавалось побыть с мужчиной, только тогда, когда хозяину нужно было, чтобы ты понесла. Тогда понятно. Ты просто не смогла распробовать, как это может быть хорошо. — С подначкой проговорил он.
— Вот еще. Я занималась этим гораздо чаще, но только не с людьми. Но ты… Ты просто чудо.
— Тебя приводили на пиры, — догадался Адам.
— Ну да. Знаешь, ихние мужчины, ни чуть не отличаются от наших, вот только их красная кожа и эти мерзкие рожи. А когда они залазиют на тебя, то только и разговоров, что эти человеческие самки не так уж и плохи, вот только неумехи.
— Стоп. Ты что знаешь их язык?
— Конечно. За пять лет-то и ты узнаешь, — возразить было трудно, но вот только у него не было этих пяти лет.
— А скажи мне, что орки из столицы, бывали у господина?
— А как же.
— И на пирах, они бывали?
— Нет, на пиры их господин не приглашал, — тут же разочаровала она его. — Те либо шибко мелкие для господина, либо больно знатные, так что ни во что его не ставят.
— Но ты им прислуживала.
— Не. Только издали видела, а потом слышала как слуги его разговаривали, гостей обсуждали.
— А кто же тогда на пирах-то бывает.
— Гости. Бывает, что родня, а бывает и такие же торговцы рабами, как и он.
— То есть, те кто так же разводит людей.
— Как это, разводит? Чтож мы скотина какая?
— Ну пусть не разводят, но тоже позволяют нашим женщинам рожать?
— Ну да.
— А о чем они говорят на пирах-то.
— Ну-у, когда родня, то все больше о семейных делах, кто женился там, кому наследство досталось, у кого наследник родился. Причем сами говорят, а сами свое дело делают.
— А когда не родня, а такие же торговцы?
— Дак, такое-то, только один раз и было. Обычно бывает если, то один. А в прошлом месяце их собралось, аж пять.
— А о чем говорили?
— А о чем еще могут говорить торговцы, о торговле. — Ласково мурлыкнув женщина, сладко потянулась навалившись на мужчину, и полезла с недвусмысленными намерениями.
— Ты, того. Погоди, немного, не могу, я так быстро.
— А чегож он-то.
— А у него голова дурная, сама не знает, чего хочет. Ты про торговцев, давай. О чем они говорили, когда собрались.
— Говорю же тебе, о торговле, — обижено буркнула Алина, — Старик там один был, седой как лунь, так тот, сам меня того, а сам говорит, что скоро их дела совсем плохо пойдут, мол их король, победил всех своих врагов и сейчас с торговцев деньги собирает, чтобы войной на север идти, и с них деньги тянет, хотя им от той войны только разор, потому что, цены на рабов упадут.
— А когда король, собирается воевать-то, не говорили?
— Сказали, что мол, этот год воины отдохнут, после походов, а пока те отдыхать будут, король договариваться будет, со степняками, чтобы дать им золото, чтобы те войску помехой не были когда оно на север пойдет.
Брат Адам не мог поверить в свою удачу. Орки подобно знати, среди людей ни во что не ставили простолюдинов, считая их тупыми и недалекими. Допустим в отношении Алины орки и не ошиблись, да вот только глухой она не была, и к тому же обладала не плохой памятью, а уж выуживать информацию дознаватель умел, это его профессия как ни как. Конечно, война с королевствами людей была не выгодна тем торговцам, которые разводили людей как скот, и имели на этом большую прибыль. Если император победит, то рабов будет столько, что цены на рынке резко обвалятся. Это сегодня раб человек, в несколько раз дороже орка, а как этих рабов станет много то и разница в цене уменьшится, если вообще останется, рабов будет много, очень много. Считать, что орки ошибались в своих прогнозах, он не мог. Кому как не им, которые могут пострадать в первую очередь, от этой войны, знать, в каком состоянии сейчас находятся дела, по подготовке похода.
Выходит, когда он думал, что Господь отвернулся от раба своего, на самом деле он не только помогал, но и направлял его. Не нужно было ему в столицу. Все что нужно он узнал и здесь. Главное за чем его посылали сюда, это выяснить существует ли опасность похода имперского войска в земли людей, и ответ ему теперь был известен. Орки придут. Не в этом году, но возможно уже в следующем. Времени не оставалось вовсе. Теперь нужно было думать над тем как бежать отсюда, благо город находился не так далеко от границы. Если отряд под командованием сэра Андрэ, сумел остаться незамеченным в этих степях, то он один, справится с этим и подавно.
Глава 6
Угра сидел первым гребцом, возле левого борта большой лодки и методично, работал веслом. Эта работа не требовала умственных усилий, руки сами делали свое дело, методично и равномерно, как хорошо отлаженный механизм, чего можно добиться только очень большой практикой. Он даже и не вслушивался в команды рулевого, сидящего на корме и задававшего темп, все происходило помимо его воли, руки сами вливались в такт задаваемый гребцам, и сами изменяли ритм движения если это требовалось. Лодка легко рассекала воды Могучей, несясь вперед, словно птица, мягко разваливая воду, пластая ее, и прогоняя вдоль бортов. Воин же был занят своими мыслями.
В том походе он сумел выжить только чудом. И с высокого берега Могучей, и из зарослей на берегу Теплой, прозванной так, за то, что вода в ней прогревалась гораздо быстрее чем в других реках, а замерзала позже, по нему стреляли очень хорошие стрелки, но духи сберегли ему жизнь, и отвели стрелы врагов. И потом, когда он уходил от погони, уже по земле, без вмешательства духов ни как не обошлось. Он конечно же был опытным следопытом и охотником, но и гнались за ним тоже очень опытные охотники, он конечно презирал людишек, но не боялся признать за ними мастерство в чем либо, если видел его. Так вот эти охотники были настоящими мастерами, и не раз, и не два он думал, что вот, сейчас ему конец. Нет, не только благодаря своим ловкости и умениям он сумел выскользнуть из той западни.
Но дома его встретили с недоверием и насмешками. Старейшины конечно же могли поверить в то, что люди в очередной раз решили возвести укрепления в проходе. Они уже не раз пытались сделать это. Но спокойно принять, то, что воин их рода, струсил и сбежал с поля боя, они не могли. Угру тут же заклеймили трусом.
Что он мог поделать в этом случае. Он мог только доказать, что вовсе не испугался смерти, а хотел только доставить весть соплеменникам, о том, что люди что-то задумали, чтобы больше не гибли рейдерские отряды, чтобы воины понапрасну не лишались жизней, так как каждая утрата ослабляла племя.
