Михаил Курильский - Цесаревич
- Действительно! Ваше сатрапство. - Борис предусмотрительно сгреб подушку с дивана. - Отпусти холопов до хаты. Я тут один тебе пятки лизать буду. Че парней напрягать?
- Да идите вы куда хотите! Я же ни кого не неволю. Проваливайте все. И ты ирискин катись куда хочешь.
- Э-э-э! Нет. Мне от тебя далеко нельзя. У тебя сестра на выданье. А мне ее надо. Мне сам государь ее подарил. Так что терпи меня тута. А парни пусть домой скатаются. Вот увидишь, сами раньше времени сюда запросятся. Тут они государевы стольники, а дома подкаблучники мамкины.
Как бы-то ни было, а штаб торопливо разъехался по имениям.
Этот разговор состоялся между Александром Михайловичем Романовым и его сыном Никитой. Распаренный после утренней разминки Никита спешил в душевую. Отец остановил его на парадной лестнице и попросил зайти в кабинет.
- Сын! Тебе уже восемнадцать. Твои старшие братья делают карьеру в армии. Ты забросил учебу. Играешь в игрушки с цесаревичем. Я не против подобных знакомств. Быть при дворе, на хорошем счету это почетно. Но еще год или два и игры закончатся. Нужно получать образование. Ты же целыми днями играешь. Весь пропах потом. Это не правильно. Царевич наиграется. А ты хочешь остаться фаворитом, без каких либо талантов. Ты должен взяться за ум. Ты должен окончить университет.
- Папочка! Я уже окончил университет. Димка уже докторскую пишет. Мне просто некогда. Папуля. На мне висит вся бухгалтерия. Я выпросил отпуск, а у самого сердце екает. Папа - это не шутки. На кону такие проекты. А я к тебе с мамой братьев привез.
- Что за бухгалтерия? Какая докторская?
- Папочка! - Никита обнял отца. - Я заведую финансовым обеспечением наследника. Димка пишет докторскую по финансовому праву. У меня уже два диплома и третий не за горами. Папулька очнись. Я лично зарубил твое прошение о кредите. Мои аналитики просчитали, что твоя идея не принесет дохода. Я готов взять тебя в долю. Но не с твоими идеями. Мы ставим завод в Казани, по твоим замыслам. Но решение будет не с французами, а с нашими инженерами.
- Постой! Что значит, ты зарубил мой кредит? Я же его в Первом Сибирском Банке брал.
- Папуля! Это один из моих банков. Я являюсь его реальным владельцем. Как и Вторым Дальневосточным и Третьим Сберегательным. Папочка я еще раз тебе повторяю. Я служу у цесаревича казначеем. Он еще мальчишка и не умеет считать деньги. Мы с братьями заведуем его деньгами.
- И много у царевича денег?
- Это коммерческая тайна. И практически государственная. Я не могу даже тебе сказать.
- Ладно. - Отец растерянно прошелся из угла в угол. - А сколько у тебя денег?
- Мало. В настоящий момент все вложено в дело. В живую тысяч триста не больше. Скорее всего, и их придется вкинуть. У братьев не более сотни на каждого. Остается только на карманные расходы.
- Сколько же у вас карманных денег?
- Папочка! Не в деньгах счастье. Я могу себе позволить ежедневно выкидывать по пять, десять тысяч, но оно мне не надо. Гораздо интереснее ворочать миллионами. Смотреть, как наша страна становиться мировым лидером. Вот где самое интересное. А ты про карманные деньги меня пытаешь.
- Постой сын. Так получается, что ты владеешь банками.
- Папа! Я распоряжаюсь банками, а так же заводами, фабриками, пароходами и всем имуществом цесаревича. Я его кошелек. И сейчас он остался без моего присмотра.
- Мне доложили, что каждое утро к нам приезжает фельдъегерь с пакетом для тебя.
- Конечно. Я же должен быть в курсе всех дел. А вдруг ты опять захочешь кредит взять.
- Я хотел сделать капитал для вас. Рассчитывал по сто тысяч вам доходу.
- Не смеши меня. Папуля! У каждого в свите царевича годовой доход не менее миллиона. У самого Алешки давно за десятку перевалило. И в этом есть мое участие.
- Так сколько же твой личный доход?
- Ах! Папочка. Я давно не считал. Где-то треть Лешкиных доходов принадлежит мне. Но они все в работе. А весной мы вообще все потратим, до копеечки. Если повезет, удесятерим капитал. И сразу все потратим. Там такие проекты наклевываются. Папуля, когда Алешка взойдет на престол, это же можно будет так развернуться. Только прошу тебя. Это все должно оставаться тайной. Я прошу тебя ни кому.
- Вы замыслили переворот?
- Окстись! Николай в курсе всех наших дел. Он только за. Теперь ты владеешь нашей тайной. Род Романовых втихаря прибирает к рукам все основные финансовые рычаги. Они хотят конституцию. Ограничить нас в правах. Они получат конституцию. Но она будет работать на нас. Деньги правят этим миром. Мы уже владеем основными промыслами. А весною запустим еще пару проектов и станем монополистами на все энергоресурсы. И плевать нам на конституцию и революцию. Романовы не повторят судьбы Рюриковичей. А Алешка будет лучшим царем в истории. Вот увидишь. И не думай, что мы там дурью маемся. Это завеса. Все в штабе имеют, либо скоро получат высшее образование. Некоторые, как я, уже второе и третье высшее получили. Не переживай за нас. Мы же Романовы. Мы же богом назначены сделать эту страну раем. Папуля, я клянусь тебе, что если меня не убьют бомбисты, то сделаю все, чтобы эта страна достала до звезд и еще дальше. Вот тебе крест.
Алексей с Борисом покинули опустевший Петергоф, и перебрались в Зимний дворец. Царевич продолжал хандрить, его побратим таял в объятиях Настеньки. Это любовь еще более загоняла наследника в отчаяние. Его любимая регулярно писала ему длинные письма. Он заучивал их наизусть. И постоянно цитировал окружающим. Наконец Николай не выдержал. В приказном порядке он распорядился доставить девицу во дворец.
Ольгу встретили на вокзале офицеры царской свиты. В тайне ее доставили во дворец Марии Федоровны.
- Милочка! - Царица бабка могла быть приветливой. - Мой внук совсем потерял голову из-за вас. Чем вы его околдовали?
- Прошу прощения, ваше императорское величество, но я сама не рада нашей любви. Я полюбила простого князя Алексея. Когда узнала, что он царевич. Я. Я хотела руки на себя наложить. - Она упала в ноги венценосной старухе. - Помогите мне. Подскажите или спрячьте в самом дальнем монастыре. Все, что угодно. Я на все согласна. Прикажете, и я пойду в фаворитки. Но так дальше продолжаться не может. Я влюбленная дурочка. Нам не быть вместе. Я все понимаю. Но я люблю его.
- Встаньте сударыня. Не надо тут закатывать истерики. Со мной этот номер не пройдет.
- Простите ваше величество. Я действительно прошу вашего совета. Как мне жить дальше. Я приму любое ваше решение.
- А ты знаешь! - Императрица улыбнулась. - Я тебе верю. Ты не похожа на остальных акул. Я помогу тебе. Может быть, даже уговорю Николя и Алексис. Но обещай мне одно девочка. Если ты морочишь голову моему внуку, я лично скормлю тебя моим псам. Запомни это хорошенечко.
Через неделю в кадетском пажеском корпусе состоялся весенний бал. Были приглашены барышни из Смольного института. Алексей с Борисом были приглашены в качестве почетных гостей. Немудрено, если учесть, что два курса имели высшие награды из рук самого императора. Юноши щеголяли золотом погон и аксельбантов. В сапогах отражались огни иллюминации. Девушки, одетые в строгие наряды шушукались и стреляли глазками на завидных женихов. Кроме престижа учебного заведения парням были гарантированы места при дворе. И без маменькиных советов красоткам были понятны все расклады. Алексей с Борисом появились в партикулярном, но с медалями. По протоколу царевич должен был появиться либо при полном параде, либо в простом смокинге. Он появился в спортивном пиджаке, намекая на неофициальность. Награды, полученные им во время войны или за его подвиги, он носил с удовольствием. В отличии от кучи тяжелых орденов, положенных ему по праву рождения. Борис появился на балу с Настей. Пока парни обнимались со своими друзьями, девушки обступили царевну. Оркестр, состоящий из курсантов, вдарил вальс. Офицеры потянулись к замершим в предвкушении дамам. Поневоле Алексей остался не удел. Ему было не по чину танцевать с девицами, предназначенными для курсантов. Тут он был всего лишь гостем. Сестра с побратимом счастливо кружились в вихре вальса.
- Почему вы не танцуете? Ваше высочество?
У Алексея на миг остановилось сердце. Еще не веря себе, он повернулся к Ольге. Схватил ее за руки и прижал к груди. Им опять не понадобились слова. Достаточно было глядеть в глаза своей любви. Все слова оказались лишними. Он не верил своему счастью, она была во власти своих чувств к нему.
Позже они танцевали. Гостей проводили в столовую, где был подан шикарный обед. Цесаревич вынужденный сидеть вместе с преподавателями извертелся на месте. Увенчанные сединами офицеры, весело посовещавшись отпустили его к друзьям и подруге. За курсантским столом тут же началось веселье и задорные здравницы пополам с дружескими подначками.
